- Да, я знаю, отец, – кивнул юноша в ответ.

- Почему ты не скажешь: «Я тоже тебя люблю, отец?» – спросил Коеси. – Если сейчас ты так не ответил, значит, всё-таки сердишься на меня!

- Господи… – Акутагава закатил глаза к потолку, потом сказал: – Я тоже люблю тебя, отец. Доволен?

- Да! – выдохнул мужчина. Его руки соскользнули с плеч юноши на талию, ощупывая его тело гораздо интимнее, чем следовало бы. Коеси прикоснулся губами к его лицу, нащупывая ими рот Акутагавы, а когда сын отвернулся в сторону, избегая поцелуя, то принялся покрывать мелкими поцелуями ложбинку за ухом и шею.

Акутагава не отталкивал отца, молчаливо терпя его руки, шарившие по телу, влажные губы и горячее дыхание на своей коже. Он не отстранился, когда эрекция Коеси откровенно прижалась к его бедру. Акутагава помнил то, что он сказал матери перед её смертью:

«…Акутагава, ты не ругай папу. Не сердись на него за то, что произошло и что еще, возможно, произойдет. Пообещай мне!... – Я обещаю, – ответил он. – Клянусь… Клянусь… Клянусь…»

Потом, когда отец всё-таки попытался вновь отыскать его губы, терпение Акутагавы лопнуло:

- Всё, довольно, я устал, – Акутагава слез с кушетки и отошел к окну. – Юки уже летит сюда?

Коеси Мэриэмон перевел дыхание, стараясь справиться с эмоциями. Он оправил пиджак, и, прочистив горло, спокойно произнес:

- Ах, этот мальчишка! Насколько я знаю, он вместе с Сугаварой вылетел через несколько часов после твоего похищения. Они скоро будут в Токио.

- Отлично, – Акутагава провел рукой по волосам, а в такие моменты он выглядел особенно красивым. – Долго я буду сидеть в этой провинциальной дыре?

- Вертолет на автостоянке, – проговорил Коеси, любуясь им. – Сейчас же отправимся. Дома отдохнешь как следует, забудешь всё плохое…

- Когда Юки прилетит, – оборвал отца Акутагава, – мы сразу уедем. Мы не будем жить в Токио. Я думаю, мне стоит отдохнуть на море, так что устрой хорошую яхту.

Коеси Мэриэмон прикусил губу, пораженный его словами.

- Акутагава, я думал, что ты поживешь со мной хоть немного! Тебе только что вырвали из рук врагов и вернули мне, а ты хочешь тут же сорваться с места и снова исчезнуть!

- Я не собираюсь это обсуждать, отец. Всё.

- Как скажешь, – тихо сказал Коеси. Он не мог отказать сыну! Просто не мог сказать ему «нет»…

Акутагава больше не сказал ему ни полслова, пока они летели в вертолете. Коеси, впрочем, привык к тому, что сын часто держится к нему отчужденно. Он списывал это на раннюю самостоятельность Акутагавы: мол, сын хотел показать, какой он взрослый и независимый.

«Ладно – думал Коеси – пусть делает, что хочет, лишь бы не сердился демонстративно, лишь бы не отталкивал… Пусть играет с этим мальчишкой, сколько ему влезет, слова ему против не скажу. Хотя, если бы не этот Юки, Акутагава, возможно, и не собрался бы так поспешно уезжать. Акутагава не хочет, чтобы этот Юки видел меня, а я – его! Такое впечатление, что Акутагава стыдится меня перед ним… А что в этом мальчишке такого особенного?!...»

Коеси знал, что Акутагава в любом случае будет против того, чтобы он хоть одним глазом взглянул вживую на этого мальчишку. Поэтому, если не подвернется оказия и Акутагава сам не соблаговолит их познакомить – лучше не лезть на рожон. Естественно, что на Юки уже давно было собрано досье: что за семья, где жил, учился, чем занимался… Но Коеси, прочитав это досье, так и не смог понять, чем это мальчишка так привлекает Акутагаву. Лицо у него, конечно, очень симпатичное, но таких много – если не лицо, тогда что?...

Когда они прилетели в их роскошный токийский дом, Акутагава сразу сказал ему:

- Я пойду спать. Юки прилетит, пусть его сразу проводят ко мне, ясно?

- Ясно, как скажешь, – Коеси схватил его за запястье и потянул к себе, но Акутагава молча вырвал руку и захлопнул перед его носом дверь.

Мужчина прислонился лбом дверному косяку, прикрывая глаза. Так было уже много раз. Каждый раз, когда Акутагава приезжал сюда – домой! – на недолгие каникулы, выходные или просто с коротким визитом – всякий раз Коеси провожал его до этой двери, и всякий раз она закрывалась перед его носом. Порог этой комнаты был для Коеси Мэриэмона своеобразной границей, невидимой линией – которая отделяла его мечты от реальности…

- Мой Акутагава… – прошептал он.

Отдав необходимые распоряжения дворецкому и прислуге, Коеси Мэриэмон отправился в свой рабочий кабинет. Дел было много. По большей части – они касались преступной части. Нужно разобраться с членами синдиката «Сики», что подчинялся Мидзогучи. Нужно замести следы – ведь никто не должен знать о том, что искать сына Коеси помогали якудза. Нужно, в конце-концов, отдать десять миллионов этому мальчику-шлюхе, чтобы никто во всем преступном мире не мог потом сказать, что Коеси Мэриэмон не держит своего слова!

Юки узнал о том, что Акутагаву нашли и спасли – когда они с Ботаником были в самолете, направляющемся в Японию. Часы неизвестности и мучений закончились внезапно – Сугавара, переговорив с кем-то по телефону, просто сказал ему:

- Его нашли. С ним все хорошо. Нам приказано сразу по прибытию направляться в особняк Коеси Мэриэмона, Акутагава будет ждать нас там.

Юки заплакал от счастья, закрыв лицо руками. Ботаник приобнял его, похлопал по спине и сказал:

- Ну, видишь, Акутагава выкрутился. Всё хорошо. Всё теперь будет хорошо.

- Сугавара, – усмехнулся Юки сквозь слезы, – у тебя и вправду все нервы перегорели! А у меня еще нет.

- Тогда готовься на будущее, – вздохнул на то Ботаник. – Рядом с Акутагавой либо свихнешься, либо… станешь как мы с Тэкесимой. Нда, для тебя, наверное, это печальная перспектива.

Юноша обнял его в ответ:

- У меня еще никогда не было таких друзей как вы с Тэкесимой, – сказал он. – Вы очень хорошие. Я рад, что вы есть у Акутагавы…

Юки не видел, как Сугавара украдкой вытер набежавшую скупую слезу.

Токийский особняк Коеси Мэриэмона мог поразить любое, даже самое взыскательное воображение. Но Юки не мог сейчас обращать внимание на вещи и предметы, ему хотелось одного – увидеть скорее Акутагаву, убедиться, что с ним действительно все в порядке. Он даже не удивился тому, что дворецкий, встречающий его и Ботаника, назвал Юки по имени и вообще разговаривал с ним так, словно знает его с младенчества.

- Господин Акутагава отдыхает в своих покоях, – пояснил дворецкий и знаком пригласил следовать за ним. Он подвел их к двери, приоткрыл её и с глубоким поклоном удалился.

- Иди же, – сказал Ботаник, прислоняясь к стене и устало потирая раненую руку. – Я постою на стреме.

Юки вошел. Это действительно были «покои», а не комната. Огромное двухуровневое помещение, обставленное ультрасовременной мебелью, но какое-то обезличенное и отполированное до блеска – выдававшее тот факт, что здесь постоянно никто не живет. Только наездами. Юки огляделся, затем поднялся по лестнице на второй уровень – там была спальня. На широкой кровати, устеленной черным шелком, лежал Акутагава. Он спал, его обнаженная грудь вздымалась ровно и спокойно.

- Акутагава… – Юки сел на постель и склонился над юношей. Он вгляделся в его лицо, с болью видя след от удара на его виске. События минувших суток быстро замелькали перед внутренним взором Юки, снова вызывая эмоциональный шок и возрождая страх за Акутагаву. С ним точно все в порядке? Сейчас он мирно спит, хотя только недавно был вырван из рук похитителей! Юноша осторожно прикоснулся к его лицу – кожа теплая, такая нежная… Он здесь. Он настоящий!...

Почувствовав прикосновение, Акутагава открыл свои бледно-карие глаза.

- Ну привет, – сказал он, сонно улыбнувшись.

По щекам Юки покатились слёзы.

- Прости меня, – сказал он в который раз. – Прости!

- Ты не виноват, – Акутагава, продолжая улыбаться, покачал головой. – Забудь всё. Иди сюда.

Он откинул одеяло в сторону, приглашая его в свои объятия. Юки обвил шею Акутагавы руками, крепко прижимаясь к его груди. Тот окутал его одеялом, обнимая крепко и жарко, так, что Юки невольно застонал от удовольствия. Заглянув Акутагаве в глаза, он прерывисто зашептал: