кнопку отбой, и с извиняющимся видом передала трубку сопернице. Она фыркнула, но номер

не набирала, ожидала, пока останется одна.

Я двинулась в спальню, размышляя. До завтрашнего дня Икер должен выяснить имя

покровителя Хопсвуда, и ускорить его нет возможности. Но что делать с майором? Вдруг та

информация, которая у него есть, имеет ко мне самое непосредственное отношение?

Ближе к обеду Велания попыталась предпринять наглый захват телефона, но на ее беду, в тот

момент общаться с родными, была очередь спортсменки Реци. Выхватить трубку из ее рук не

стоило и пытаться, поэтому Велания встала в начале коридора и принялась громко оскорблять

соперницу. Реци спокойно договорила свои минуты, после подошла к Олькутт и, взяв ее за

шиворот, отвела в свою спальню. О чем они разговаривали неизвестно, хотя спешно собранный

десант невест и подслушивал у замочной скважины. Но из комнаты Велания вышла зареванная, злая, странно молчаливая и последнее поразило нас даже больше следов слез на щеках. Без

препирательств Олькутт дождалась своей очереди, и впредь пообещала смуту в график

разговоров не вносить.

После обеда я немного успокоилась. Вполне возможно, что майор отнесся к этой загадочной

информации со свойственным ему преувеличением, и подставлять себя под удар будет глупо.

Поэтому единственное, что я сделала, так это вызвала горничную и попросила принести мне

музыкальный инструмент.

Миловидная молодая девушка в серой форме, удивленно на меня уставилась.

— Что простите?

— Музыкальный инструмент — арфа, скрипка, флейта… Я буду рада увидеть и фортепиано, но, во-первых, сомневаюсь, что вы его донесете в одиночку, а, во-вторых, оно не поместится в моей

спальне.

Попытка пошутить не увенчалась успехом — девушка не сводила с меня пораженного, и даже

озадаченного взгляда. Ответа я ожидала довольно долго.

— Зачем вам инструменты? — наконец, поинтересовалась горничная. Я растерянно пожала

плечами.

— Хотелось немного помузицировать, раз уж выдалась такая возможность.

— Какая возможность?

— Послушайте! — я почувствовала, что начинаю закипать. — Скучно мне — впервые за пять

лет появилось много свободного времени, вот «такая возможность»! К чему эти вопросы? Если

вам запрещено приносить невестам подобные вещи, так просто скажите об этом.

Горничная испуганно попятилась.

— Никто не задавал подобные вопросы, поэтому я не знаю, запрещено это или нет. Нужно

уточнить у руководства.

— Будьте добры, — попросила я и приготовилась к томительному ожиданию. Напрасно, через

десять минут в комнату постучалась Кларисса.

— Вы действительно просили скрипку? — без обиняков уточнила сваха.

— И скрипку, и арфу, и флейту! Почему вас это удивляет? — не выдержала я.

— В анкетах у пяти невест указано владение музыкальными инструментами, но принести их

попросили только вы.

— Может быть, остальные просто скромничают? — предположила я. Кларисса посмотрела на

меня с сомнением.

— Не заметила я в невестах особого стеснения, когда объясняла, что алкоголь в спальню им

никто не принесет.

Я на секунду задумалась и без какого-либо сочувствия заметила:

— По-моему, у вашего гарнизона свах был достаточно большой выбор среди девушек, желающих попасть в Отбор. Кто мешал отбирать сплошь дирижеров, да закодированных

пианисток?

— Принц, — Кларисса тяжело вздохнула и, отвернувшись к двери, пробормотала себе под нос, надеясь, что я не услышу.

— Будь моя воля, количество невест сократилось бы втрое.

Со свахой я была согласна. Добавлю, что если бы право выбора принадлежало мне, в гонку за

императорским титулом я бы вовсе не попала.

Скрипку мне все-таки принесли. Арфу обещали отыскать позднее, а про флейту и вовсе

предпочли забыть. Я не обиделась и до самого ужина исполняла запомнившиеся с юности

произведения. Казалось, будто не было этих лет разлуки с музыкой, казалось, мы снова единое

целое, и смычком я извлекаю не волшебные звуки, а рисую чьи-то судьбы, рождающиеся с

первым звуком, и умирающие уже после того, как наступает тишина.

Как выяснилось, приобщаться к прекрасному понравилось не всем, и за вечерней трапезой

несколько невест предъявили мне претензию за испорченный послеобеденный сон. С помощью

Мираны и неожиданно поддержавшей нас Реци, особо активных смутьянок удалось

утихомирить, но нагнетать обстановку я не стала, и после ужина, отложив скрипку, отправилась

в зимний сад. Атмосфера в нем способствовала размышлениям, а у меня присутствовала острая

необходимость подумать на тему того, кто мог украсть документы. Я точно знала, что до

передачи уголовного дела Икеру, папка оставалась без присмотра только один раз — когда меня

вызывал к себе Оррах. Но после этого я, напуганная тем, что кто-то шарил на моем столе, такого позволить не могла. Получается, что воришка долгое время выжидал удобный момент, и

воспользовался им сразу же, как только Икер допустил ослабление внимания. И что? Нужно

подозревать кого-то из своих? Кого-то, кто долгое время работает рядом, и всегда помогал в

силу своих возможностей? Я любила всех — даже противную Гайдину, и возненавидевшую

меня Мариссу… Заподозрить сослуживцев в предательстве значило продать собственные

светлые чувства.

Было еще кое-что, почему я пришла в зимний сад, да еще и скрылась за кустом, усевшись в то

же кресло, что и вчера — я надеялась снова встретить загадочную блондинку, разгуливающую

по дворцу, как по собственному дому.

Ждать пришлось недолго. Услышав стук каблучков по плитке, я, словно почуяв добычу, притаилась в своем укрытии. Напрасно — за куст брусники заглянула Бруниса. Вчерашней

незнакомкой она быть никак не могла.

— Сидишь, — глупо констатировала девушка. Я молча кивнула, не желая отвечать и надеясь, что Утвальд уйдет. Шанс того, что блондинка появится и я смогу выяснить ее личность был, но

рассеялся, как только Бруниса, громыхая железными ножками по плитке, подтянула ко мне еще

одно кресло.

— Совсем не хочется спать, — пожаловалась девушка. — Мечтаю покурить, но сигареты здесь

запрещены.

Я была права — сигары ей для полноты образа не хватает.

— Почитай книгу, — равнодушно посоветовала я. — С непривычки здорово убаюкивает.

Бруниса воззрилась на меня с легко читающимся сомнением во взгляде.

— Тебе-то откуда знать?

— Прости, что?

— Спорим, в детстве ты была типичной отличницей, читающей даже под одеялом, подсвечивая

буквы фонариком. Тебе-то откуда знать, что чтение способствует быстрому сну? Ничего

личного, но принцу ты не подходишь.

И Бруниса с неприятной улыбкой закинула ногу на ногу, выставляя бедро, меняя позу на более

сексуальную, и наглядно демонстрируя, что вот ее-то, такую особенную, принц точно оценит.

Резко захлестнула обида — отчего-то, слова про «типичную отличницу» здорово обидели, но я

широко улыбнулась и спросила:

— Бруниса, ничего не имею против твоей внешности — девушка ты симпатичная, но скажи, как

у тебя получилось очаровать свах Отбора? Помимо большой груди, императрица должна

обладать и другими качествами.

Ответить Утвальд не успела — за куст заглянула Мирана.

— Сидите? — точно так же, как недавно Бруниса, девушка подтащила кресло. — Не могу

уснуть — жду, когда вернется Ильфеина.

— Возможно, она вообще не вернется, — заявила Бруниса. — Или вернется ненадолго.

Я и Мирана переглянулись.

— Что ты имеешь в виду?

— Многое, — радуясь, что находится в центре внимания, Бруниса томно потянулась. —

Ильфеина может остаться у Максимилиана на ночь, что вряд ли — наша мышка, вероятно, до

сих пор на другую сторону дороги переходит, если мальчика встречает. Может статься, свидание