13 ноября.

К концу дня 12.11.41 года 40-я кавалерийская дивизия для переформирования была выведена из охранения в резерв, в ее состав были влиты остатки 42-й дивизии полковника Глаголева. К сожалению, отвод 40-й дивизии из боевого охранения имел самые пагубные последствия. В советских источниках ситуация описывается так: «…Противник не смог продвинуться по шоссе на Ба¬лаклаву. Тогда он попытался прорваться к ней по гор¬ным тропам и по прибрежной полосе моря. Однако, здесь путь врагу преградил батальон школы НКВД (командир – майор И.Г. Писарихин), занявший оборону на Бала-клавских высотах... Два батальона немцев с 35 танками и самоходными орудиями наступали вдоль Ялтинского шоссе и далее на высоту 440.8 и один ба-тальон – вдоль горной дороги от д. Кучук-Мускомья (Резервное) на д. Кадыковка. Тяжелый бой за высоту 440.8 вел третий батальон (командир – капитан П.С. Кудрявцев) 383-го стрелкового полка. Враг наседал, бойцы сражались ге¬ройски, но силы были неравны. Комендант сектора пол¬ковник П.Г. Новиков направил на помощь батальону свой последний резерв – комендантский взвод и личный состав автороты. Помощь была незначительной и не могла изменить положение. К исходу дня немцы овладе¬ли высотой 417.7, лесничеством, высотами 386.6 и 440.8». Это из книги Г.И. Ванеева.

Фактически события развивались по иному сценарию. Комендант сектора полковник Новиков совершил ошибку, типичную для первых дней обороны. Не была перекрыта грунтовая дорога, которая проходила вдоль Черной реки из Байдарской долины. Два батальона 301-го полка немецкой 72-й дивизии, пройдя по этой грунтовке, перерезали Ялтинскую дорогу, почти отрезав 147-й полк 40-й дивизии, стоявший в боевом охранении на Ялтинском шоссе. Кроме того, отведя 40-ю дивизию в д. Камары и на хутор Прокутора для переформирования, командование 1-го сектора открыло еще одну из старых дорог, не обозначенных на советских картах.

Дорога с щебневым покрытием идет от современного села Резервное через хутор Мордвинова (бывшая в/ч «объект 100» – «Сотка» – Б.Н.), мимо высоты 386.6 (форт «Южный») к деревне Благодать. Утром 13.11.41 года взвод курсантов батальона школы НКВД (командир – майор Писарихин) проследовал на высоту 386.6 (форт Южный) для смены 3-го взвода курсантов из того же батальона, несших караульную службу по охране побережья. В 15 часов того же дня автомашина начальника штаба Приморской армии полковника Крылова была обстреляна минометным огнем с этой высоты. Только тогда спохватились, что смененный третий взвод с высоты не спускался.

Немецкие источники писали об этом эпизоде войны так: «Продвижение 72-й пехотной дивизии к Севастополю, закончилось захватом форта Балаклавы 105-м пехотным полком... Второй батальон полка, пройдя в 7 утра по горной дороге из с. Варнутка, незаметно для противника пробрался в передовые траншеи форта. Ошеломленные в первый момент русские, быстро сориентировались и оказали нашему батальону жесткое сопротивление. Лишь с большими потерями с нашей стороны нам удалось запереть русских в казематах форта. Так как русские не согласились покинуть их добровольно, казематы были взорваны. Используя ручные гранаты, батальон брал окоп за окопом, бункер за бункером...» (ветеран немецкого 105-го полка Х. Ягги).

Однако все было не так просто, как описывают эти события немецкие источники. Из воспоминаний других немецких ветеранов становится ясно, что один «удачливый 2-й батальон» с двумя взводами курсантов не справился, и в 15.30 запросил помощи третьего батальона. Пять раз контратаковали курсанты, и лишь к 17 часам их сопротивление было сломлено. В живых никого не осталось. Две бетонные казармы имеют значительные повреждения от взрывов гранат, именно в этих казармах до последнего человека оборонялись курсанты от превосходящих их в десять раз сил противника.

Непонятно одно: на дороге, там, где она проходит по отрогам высоты 440.8 находился укрепленный бетонный КПП. Это небольшое укрепление находилось в прямой видимости с форта 386.6, и там тоже находился караул из 5 курсантов школы младших командиров морпогранохраны НКВД. Скорее всего, их просто тихо «сняли» сонных, т.к. до 13 ноября противник в районе объекта не появлялся. Со слов оставшихся в живых курсантов немцев по дороге из деревни Варнутка провел предатель. Им оказался один из сотрудников погранкомендатуры. Многие жители дер. Варнутка не успели эвакуироваться в Севастополь. Заняв деревню, немцы жестоко расправились с членами семей пограничников, жившими в этом селе. Не вынеся издевательств над своей женой и наблюдая расстрел своих товарищей, один из пограничников согласился провести горной дорогой немецких егерей.

Бойцы 3-го взвода, засевшие в первой казарме форта, смогли прорваться к своим к исходу дня. «День мы продержались в каземате, а когда стемнело, решили идти на прорыв. Впереди бежал старшина 2-й статьи Анатолий Азаренко – он был скошен автоматной очередью. Дорогой Толя Азаренко. Он пришел к нам в пограншколу с Балтийского флота, воевал еще с белофинами и погиб как герой под Балаклавой. Падали убитые и тяжелораненые моряки под разрывами немецких мин. Погиб младший лейтенант Клинковский и много других, которых я не знал по фамилиям. Группа курсантов 1-го взвода засела во второй казарме форта «Южный», командовал ими капитан Бондарь. Они так же пошли на прорыв».

Из воспоминаний Сикорского: «Очередная мина разорвалась совсем близко: пал, настигнутый раскаленным осколком наш командир старший лейтенант Мирошниченко. Этой же миной ранило многих курсантов. Откуда-то появился броневик, сходу выскочил на позиции противника и стал поливать засевших немцев пулеметным огнем. Но его быстро подбили, и горящие фигуры выскочили из люка и бросились в нашу сторону. Их скосили одной очередью ...».

С виновниками этого трагического происшествия, приведшего к потере стратегически важного объекта и гибели людей, следовало жестко разобраться. И сделать это был обязан полковник Крылов, сам чуть было не ставший жертвой безобразной организации службы в 1-м секторе обороны. Более чем очевидна вина коменданта сектора – полковника Новикова, разместившего свой КП в районе ветряка ЦАГИ, то есть, в 8 километрах от передовых позиций сектора, что в условиях узко направленного сектора обороны по тактическим соображениям ошибочно, а по обычной логике – абсурдно. Ситуация усугублялась тем, что в секторе не была отработана система связи. Основу штаба сектора составили офицеры штаба бывшей 2-й кавалерийской дивизии, которой командовал до ее полного уничтожения полковник Новиков. По старой кавалерийской (?) привычке связь осуществлялась конными вестовыми! На это безобразное явление неоднократно обращалось внимание Новикова и его начальника штаба…

С Новикова следовало снять не только серебряные шпоры, с которыми он не расставался, но и новые генеральские звезды (звание «генерал-майор» ему было присвоено по представлению И.Е. Петрова накануне описываемых событий) или уж, по крайней мере, серьезно наказать. Сделано это не было. Назначение Новикова на должность коменданта 1-го сектора с самого начала выглядело нелепо при условии, что в состав сектора была включена 40-я кавалерийская дивизия под командованием Федора Кудюрова – заслуженного кавалерийского командира, награжденного тремя орденами Красного Знамени. Прикрывая отход Приморской армии через горные перевалы, Кудюров умудрился сохранить технику и артиллерию, приданную дивизии.

Позиция генерала Петрова при назначении комендантов секторов вызывает недоумение. Так, комендантом 4-го сектора был назначен генерал-майор Воробьев, которого пришлось в марте месяце срочно заменить полковником Капитохиным. Комендант 3-го сектора – генерал-майор Коломиец тоже был фигурой весьма противоречивой… Только генерал-майор Ласкин по своей подготовке и опыту в достаточной мере соответствовал должности коменданта сектора обороны.