— Ничья!

— Какая же ничья, у меня на три пешки больше, — возразил Туз.

— А вот смотри: я тебе делаю шах, и одна пешка летит. Ты уходишь сюда. А я тебе вилку делаю. Еще одну пешку забираю. Согласен?

— Нет.

— Тогда давай играть.

Они сели было за шахматы, но пришла Оксана Григорьевна, смела с доски фигуры:

— Успеете еще. Гость пришел, а они…

— Да пусть играют, — сказал Олег.

— Це ж два кочета, они теперь до полуночи цапаться будут. Петро, подай горилку!

Туз достал из-за шкафа бутылку спирта.

— Я пить не буду, — сказал Олег.

— Тогда, может, красненького? — Мичман извлек из-за того же шкафа бутылку знаменитого плодово-ягодного вина.

— Нет, я вообще не буду пить, вот разве что чашечку чаю.

— Ну, а вам уже хватит, — сказала Оксана Григорьевна и спрятала бутылки за шкаф. Козырев и мичман проводили их скорбными взглядами и вздохнули.

За чаем мичман рассказывал, как идут дела. Начали шпаклевку баржи, Хомутинников перебирает на катере двигатель, надо менять поршневые кольца, а их нигде нет. На плашкоутах обшивка никуда не годится, скоро и смола понадобится, а ее тут днем с огнем не найдешь…

— Надо составить дефектную ведомость, — сказал Олег.

— Все равно до навигации не завезут.

— Закажем спецрейс.

— Так вам его и дадут! — усмехнулся Козырев. — У Щедрова зимой снегу не выпросишь.

— В общем-то он прав, все надо было в прошлую навигацию завезти, — вздохнул мичман. — Тут моя вина.

— Да что вы все о службе да о службе! Хиба ж других разговоров нема? — сказала Оксана Григорьевна и, обращаясь к Олегу, спросила: — У вас жинки нет или не привезли еще?

— Нет, я пока холостой.

— Скучно тут одному. А невеста есть?

— Тоже пока нет.

— И здесь по вас не найдешь. Вот разве дочка главного.

— Ну, эта уже занята! — сказал Козырев.

— Кстати, она, кажется, уехала? — спросил Олег.

— Уже вернулась. Вчера полковник ездил встречать.

Олег заторопился домой. Они вышли вместе с Козыревым. Марс бежал впереди, дорогу к дому он запомнил.

В квартире пахло застоявшимся дымом и ржавчиной. Марс обнюхал все углы и улегся на своей лежанке в шкафу. Олег разобрал постель, разделся и лег спать. Однако уснуть сразу не мог. Поворочавшись в постели минут сорок, он встал и закурил. Было без четверти одиннадцать вечера. Он подошел к телефону, снял трубку, попросил квартиру Силантьевых.

К телефону подошел отец.

— Слушаю. Алло, слушаю!

Но Олег уже повесил трубку. Он долго ходил из угла в угол, выкурил еще одну сигарету, потом решительно снял трубку.

Ему опять ответил Силантьев.

— Попросите, пожалуйста, Веру Ивановну.

— Вера, тебя! — услышал он в трубке.

Она долго не подходила, наверное, она уже спала, я вообще звонить в такой поздний час не очень-то вежливо.

— Я слушаю.

— Добрый вечер!

— Ага, приехали!

Ему показалось, что она обрадовалась.

— А вы тоже? — Кажется, глупее этого вопроса ничего не придумаешь, но он просто не знал, о чем говорить.

— Как видите.

— Пока только слышу. — «Господи, — подумал он о себе, — какой тупица!» — Как слетали?

— Спасибо, нормально, — кажется, ей становилось скучно.

— Кстати, вы и в самом деле забронировали столик в «Пингвине»?

— В самом деле.

— Спасибо.

Они снова замолчали. Как ни старался Олег лучше сформулировать свой главный вопрос, вышло опять глупо:

— На двоих?

Она засмеялась:

— Вот уж дипломата из вас никогда бы не вышло. Можете успокоиться — на двоих.

— Мне можно будет за вами зайти?

— Нет, я приду прямо в «Пингвин». В семь вечера.

— Хорошо, я буду встречать вас там.

Она подождала, что он еще скажет, но он решительно не знал, о чем еще говорить.

— Спокойной ночи, — сказала Вера.

— Спокойной ночи, — машинально повторил он и понял, что разговор окончен лишь тогда, когда услышал голос дежурного телефониста.

Он так и не увидел ее в эти оставшиеся два дня. Двенадцатого они допоздна просидели с Тузом в балке, составляя дефектную ведомость, а тринадцатого он два раза заходил в управление, но Вера там не появлялась, она уехала на строительство Дома культуры. А потом вышла из строя лебедка. Олег перехватил идущий на стройку автокран и приказал шоферу ехать на плавбазу. Шофер сказал, что у него наряд на стройку, но все же выполнил последнее приказание, поехал с Олегом, предупредив однако:

— Под вашу ответственность, товарищ капитан-лейтенант.

А потом приехал главный механик, отругал крановщика и приказал ему немедленно ехать на стройку. Тот уехал в самый последний момент, когда двигатель устанавливали на фундамент. Он висел сантиметрах в сорока от фундамента, оставлять его в таком положении было нельзя, могли не выдержать стропы. Поругавшись с механиком, Олег пошел к Щедрову.

Полковник что-то писал. Поздоровавшись с Олегом, он указал ему на стул и протянул одну из лежавших на столе бумаг.

— Вот почитайте, это и вас касается.

Это был приказ из Москвы, из главка. Видимо, Жаров доложил о случае с Карповым. «За беспечность, проявленную при отправке людей и едва не приведшую к гибели человека, начальнику управления полковнику Щедрову объявить выговор. Временно исполнявшему обязанности командира роты капитан-лейтенанту Борисову объявить строгий выговор. Остальных виновников начальнику управления наказать своей властью».

— Ну как? — спросил Щедров.

Олег пожал плечами. Что он мог сказать?

— Это у меня уже второй. Первый, если помните, за пожарную тревогу.

— А вот вам и третий. — Щедров поставил точку и протянул Олегу исписанный убористым почерком лист. — За самовольный угон автокрана.

— Но мне же он позарез был нужен. А механик…

— Механика вы, видимо, не поняли. Хорошо, тогда я постараюсь вам популярно объяснить. Вот смотрите, — Щедров перевернул лист с приказом и начал рисовать на обратной стороне. — Вот стройка, а вот причал, а здесь Дворец культуры. Так вот, кран должен был здесь снимать с двух панелевозов плиты и укладывать их. Поскольку вы этот кран угнали, оба панелевоза стояли: их нечем было разгружать. Стояла и бригада укладчиков. На обратном пути панелевозы должны были везти панели на строительство Дворца культуры. А раз они их не привезли, стоял еще один кран, башенный: ему нечего было разгружать. Стояла и бригада монтажников. Но и это еще не все. Угнанный вами кран в промежутках между погрузкой и разгрузкой панелевозов должен был подавать раствор и кирпич на третий этаж строящейся здесь школы. Поскольку крана не было, перекуривала и бригада каменщиков. Давайте подведем итог. Всего, стало быть, по вашей вине простаивали два панелевоза, один башенный кран, бригады каменщиков, монтажников, укладчиков.

— А я и не знал…

— Так вот, надо знать. С сегодняшнего дня засядете за изучение организации строительства, через две недели я приму от вас экзамен.

— Есть! А как же сейчас быть с краном? Механик не дает…

— И правильно делает. Мы сейчас внедряем сетевой график, и вся техника используется только по диспетчерскому приказу. Дайте заявку на завтра или на послезавтра.

— А если не выдержат стропы?

— Ну, тут уж элементарное техническое решение. Подведите под двигатель деревянные брусья и посадите его на эти брусья. Что еще?

— Больше ничего.

Олег ушел от Щедрова раздосадованный на себя за то, что сам не мог додуматься до такой простой вещи.

Днем это заведение под скромной вывеской на ржавом листе железа называлось «Столовая № 2 райпищеторга» со всеми вытекающими отсюда последствиями: комплексными обедами, очередями, ворохом немытой посуды и устойчивым запахом пищевых отходов. В пять часов вечера на крыше загоралась неоновая вывеска «Пингвин», столы накрывались скатертями, появлялись две официантки, включалась радиола, а на буфетной стойке выстраивалась шеренга бутылок с плодово-ягодным вином. При некоторой настойчивости можно было извлечь из-под стойки бутылку спирта, а в особо торжественных случаях — даже шампанское.