— Вы что? — нахмурился генерал. — Вам еще и весело?

— Извините. Но я вот смотрю на муху и впервые вижу, что у нее есть хобот. Значит, многовековые усилия человечества по превращению мухи в слона не пропали даром — у нее уже есть хобот!

Генерал посмотрел на муху и расхохотался.

— А ведь и верно! — Потом сунул письмо Жарова в стол и сказал: — Ладно, с этой цидулей мы и без вас разобрались. Факты, как говорится, не подтвердились, и давайте забудем об этом. Однако, как выяснилось, парень вы ершистый, а это не всем по душе. Вам еще намнут когда-нибудь за это бока, и не раз. Так вот вам мой совет: не пугайтесь. За одного битого, как говорится, двух небитых дают. Ну ладно, закончим с этим. Впрочем, я еще не успел почитать ваше личное дело. Посмотрим, какие еще доблести за вами водятся. — Он подвинул к себе лежавшую на краю стола коричневую папку и открыл ее.

— Так, училище окончил с отличием. Первая аттестация. Тут все красное. Во второй — тоже. Подчеркнутое красным карандашом читать не будем. Ага, вот и синим подчеркнуто. «К недостаткам следует отнести невыдержанность характера, доходящую до грубости». Оказывается, это у вас старый грешок.

Да, старый, эта запись появилась в аттестации четыре года назад. Олег служил тогда на крейсере штурманом. На крейсере же размещался и штаб эскадры. Однажды у флагманского штурмана пропала важная карта, и он пытался свалить вину на Борисова. Расследованием занялась военная прокуратура, но в это время флаг-штурман нашел карту у себя дома, она затерялась среди других бумаг. При попытке подкинуть карту в каюту Борисова флаг-штурман был пойман с поличным. Вот тогда-то Олег и назвал его подлецом. За публичное оскорбление старшего по званию и по должности офицера Олег получил строгий выговор и вот эту запись в аттестации. Потом флаг-штурмана уволили в запас, выговор с Олега сняли, а вот эта запись, подчеркнутая синим карандашом, осталась. И теперь будут читать только ее. Ведь даже генерал Вилкин, настроенный к нему явно благожелательно, и тот читает подчеркнутое только синим. Может быть, прав Силантьев насчет вечного двигателя и лекарства против рака?

Между тем Вилкин закончил просмотр личного дела, захлопнул папку и сказал:

— Ну ладно, с этим еще можно жить. Мы вызвали вас сюда затем, чтобы вы приняли участие в подготовке решения правительства о строительстве в Игрушечном морского порта. Вашу записку читал заместитель министра, в принципе он поддерживает вашу идею. Теперь нужно подготовить решение, предварительно согласовать его со всеми заинтересованными министерствами и ведомствами.

— Но я в этом ничего не понимаю.

— Этим будет заниматься целый отдел, а вы приглядывайтесь, учитесь, а где нужно — подсказывайте. Вы тут выступаете в качестве эксплуатационника, вам и карты в руки.

— Кстати, товарищ генерал, у нас нет даже приличных навигационных карт этого района.

— Достаньте.

— Их не достанешь, потому что они еще не составлены. Район мало исследован.

— Вот и исследуйте.

— Этим должна заниматься гидрографическая служба. Потребуется специальное судно.

— Вот и попросите его у министра морского флота, у меня, как вам известно, даже шлюпки нет. Словом, продумайте все хорошо, прикиньте, что вам потребуется, и выколачивайте.

На подготовку постановления правительства ушло двадцать шесть дней. Все эти дни Олег метался по министерствам, главкам, институтам и проектным мастерским. Он побывал на двух заседаниях коллегий, на полутора десятках совещаний, участвовал в работе четырех комиссий сразу. Он встречался со строителями, океанологами, гидрографами, полярниками, водолазными специалистами, геодезистами, плановиками и снабженцами. Его поразило, как много различных ведомств, организаций и учреждений вовлечено в подготовку проекта, сколько заводов будут выполнять заказы стройки, как трудно будет скоординировать их работу. Сначала Олег только слушал, впитывая в себя как губка всю эту лавину сведений, справок, цифр, предложений, расчетов и выкладок. Но постепенно он начал кое в чем разбираться, даже вносить свои предложения. Когда речь зашла о гидрографических исследованиях, ему сравнительно легко удалось выпросить специальное судно. Но простые арифметические подсчеты показали, что за короткий период арктической навигации даже три таких судна не в состоянии решить задачу в столь сжатый срок. Вот тогда-то Борисов и предложил проводить исследования круглый год.

— Каким образом? — иронически спросил один из членов коллегии. — Уж не думаете ли вы мобилизовать на это весь атомный подводный флот?

— Никак нет, для этого потребуются лишь три-четыре трактора.

— То есть?

— Я предлагаю создать санно-тракторную гидрографическую экспедицию. Почему мы должны ждать чистой воды? Подледные исследования не менее надежны, потребуется лишь немного дополнительного оборудования. Даже для бурения льда можно приспособить станки, которыми мы пользуемся.

Решение было настолько простым, что поначалу все растерялись. Потом прикинули, посчитали, и получилось, что санно-тракторная экспедиция даже выгоднее, чем корабельная. Тут же на коллегии предложили Борисову возглавить экспедицию.

— Но я моряк, гидрографией занимался постольку, поскольку требовали условия плавания, тонкостей ее не знаю, — пытался было сопротивляться Олег.

— Специалистов вам дадим, — сказал министр. — Но кроме специалистов нужен и организатор. Как, товарищ Вилкин?

— Его идея, его и бензин, — согласился Вилкин.

Обеспечение экспедиции всем необходимым снаряжением и оборудованием поручили гидрографическому управлению, а Борисову предложили немедленно вылететь в Игрушечный, чтобы на месте начать формирование экспедиции.

На аэродром он приехал рано, регистрация билетов еще не начиналась, и чемодан пришлось таскать с собой. Он хотел что-нибудь купить Вере, но в аэропорту, кроме брошек, кулончиков и бус, ничего не оказалось, лишь у одного из киосков была давка, там продавали ажурные чулки. Олег стал в очередь, простоял минут сорок, но, когда продавщица спросила, какой ему нужен размер, он не смог ответить.

— Ну вот, тоже мне кавалер!

— Давайте всех размеров по две пары.

— По две не могу, а по одной пожалуйста.

Потом он купил еще флакон духов и двадцать пачек сигарет. Распихав сигареты по углам чемодана, Олег направился в зал регистрации билетов и в дверях столкнулся с Жаровым.

— Здравствуйте, товарищ Борисов!

— Здравия желаю!

Жаров тоже был с чемоданом.

— Вместе летим? — спросил Олег.

— Нет, я уже отлетался, хватит. Поеду в Крым, куплю где-нибудь на берегу моря небольшой домик и буду загорать.

— Значит, уволили?

— Да, — подавил тяжкий вздох Жаров и ухмыльнулся. — А вы вовремя смотались в Москву, — с явным сожалением сказал Жаров. — Ну, я еще напишу куда следует.

Хорошо, что тут хватило честности предупредить. Мог бы ведь и не предупреждать.

— Что же, пишите, дело ваше.

— Не только мое! Увольняют старые кадры, поглядим, как вы без нас обойдетесь. Что вы, молодые и зеленые, можете?

— Вот тебе раз! То вы меня обвиняете в том, что я недооцениваю молодежь, а теперь вот сами… Нелогично.

— Ага, вас уже ознакомили с моим письмом?

— Да, я читал его.

— Погодите, я еще не то напишу.

— Валяйте. — Олег подхватил чемодан и направился к стойке регистрации билетов.

— Олежка? — Навстречу Борисову шел, растопырив руки, Костя Тимофеев. — Вот так встреча!

Они обнялись, расцеловались.

— Какими судьбами?

— Еду в отпуск. А ты?

— Я из командировки.

Они не виделись пять лет, Костя заметно пополнел, стал солидным. Он служит на Балтике, командует сторожевым кораблем.

— В будущем году думаю поступать в академию. Надо слегка подрасти над собой. А ты где теперь процветаешь?

— Я теперь строитель.

— Что это тебя угораздило? А как же флот?