К ночи они миновали Лестер, главный город графства, и продолжали ехать дальше, сделав только две короткие остановки, чтобы задать корма лошадям.

Под утро дождь утих. Путники достигли леса и теперь двигались по размытой лесной тропе. Было тихо, только с деревьев со звоном падали капли да чавкала грязь под копытами лошадей. Темень стояла такая, что Майсгрейв велел зажечь факелы. Он оглядывал местность, надеясь увидеть какие-нибудь признаки жилья, где бы они могли сделать привал, хотя вряд ли в этой глуши можно было рассчитывать встретить человеческое жилье.

Но вскоре они выехали на лесную поляну, на которой стояла полуразрушенная часовня. Крыша ее кое-где провалилась и поддерживалась замшелыми остатками стен. Над порталом возвышалась крохотная колоколенка с надтреснутым колоколом. Ветер раскачивал его, и, когда порыв оказывался достаточно сильным, колокол звонил.

– Ну что ж, какая ни есть, но крыша, – сказал Майсгрейв и, взяв из рук Патрика факел, шагнул под своды часовни.

Тотчас с отвратительным писком над ним заметалась целая стая летучих мышей, едва не погасив пламя. Отмахнувшись от них, Майсгрейв поднял огонь повыше и огляделся. В часовне было довольно сухо, лишь кое-где на выщербленном каменном полу поблескивали лужицы.

Через полчаса жарко пылал костер, и озябшие воины, разместившись вокруг, уплетали вяленую рыбу, репу и лепешки. От мокрых дров валил густой едкий дым, частью уходивший в отверстия в крыше, частью висевший под сводами и разъедавший глаза. Перекусив, оба Тома, братья Баттсы и Оливер растянулись прямо на каменном полу часовни и тотчас уснули, не потрудившись даже снять доспехов.

У костра остались чистивший оружие и обувь Патрик Лейден и Анна, которая никак не могла согреться и куталась в плащ, придвинув озябшие ноги в мокрых сапогах чуть не к самому огню.

Филип вышел на воздух. Небо уже серело. Близился рассвет. После продымленной часовни приятно было вдохнуть прохладный лесной воздух. На поляне, насытившись двойной порцией овса, положив головы на шеи друг друга, дремали усталые кони. У стены, опершись на копье, стоял Шепелявый Джек. Филип окликнул его:

– Если почувствуешь, что засыпаешь, разбуди следующего. Только Оливера не трогай. Парень не спал в монастыре.

Когда он вернулся в часовню, дым по-прежнему клубами плавал под крышей. Воины храпели. Патрик Лейден, аккуратно сложив свое снаряжение под стеной, посапывал на куске седельного войлока.

Филип заметил, что Алан все ворочается на камнях, пытаясь закутаться поплотнее. Рыцарь присел рядом.

– Что, не спится?

Из-под плаща смотрело усталое, осунувшееся лицо мальчика. Зубы его выбивали дробь.

– Никак не согреешься, малыш?

Алан сокрушенно покачал головой:

– Все такое мокрое. Да и эти чертовы камни…

Филип усмехнулся и потрепал паренька по голове. Затем вышел и вернулся с пушистой волчьей шкурой. Выбрав у огня место поровнее, он разостлал ее и кивком подозвал к себе Алана:

– Иди сюда. Вместе теплее. Давай сюда плащ.

Анна приблизилась. Она так растерянно смотрела на рыцаря, что он рассмеялся.

– Что же ты? Не бойся, не съем.

Он улегся и, потянув Анну за руку, уложил ее рядом. Голова девушки оказалась у него на плече. Филип поплотнее укутал ее полой плаща и приобнял.

Анна лежала вытянувшись в струнку, боясь пошевелиться. Она была буквально оглушена этой негаданной близостью.

Филип негромко сказал:

– Ты молодец, мастер Алан. Впервые увидев тебя у епископа Йоркского, я принял тебя за неженку аристократа, но теперь так не считаю. Ты умеешь побеждать и страх, и голод, и усталость. Я наблюдал за тобой и остался доволен. А еще я видел, как ты менял повязки моим людям. Ты умеешь врачевать?

– Я долго жил при аббатстве Киркхейм, сэр. Там и выучился.

В костре потрескивало и шипело. Филип сонно пробормотал:

– Киркхейм… Богатое аббатство. Говорят, там по сей день пребывает первая невеста короля, Анна Невиль. Ты не встречал ее там?

У девушки в горле запершило.

– Нет, – сипло выговорила она.

Филип больше ни о чем не спрашивал ее, и через минуту по его ровному дыханию Анна поняла, что рыцарь спит. Она же ничего не могла с собой поделать – сна как не бывало.

Лежа рядом с человеком, к которому ее неудержимо влекло и за которым она готова была последовать хоть в преисподнюю, Анна улыбалась в темноте. «Что бы подумала об этом моя добрая настоятельница, матушка Бриджит? Но, Господь всемогущий, я ни капли не раскаиваюсь в этом. Более того, нигде и никогда не было мне так хорошо и покойно, как сейчас, рядом с Филипом…»

Девушка счастливо вздохнула. Она слышала мерные удары сердца Майсгрейва, а его дыхание касалось ее волос. Анна осторожно положила ладошку на его широкую грудь. Быть с ним так близко, спать в его объятиях… Сильный уставший мужчина, рядом с которым она лежит… Но ведь он-то и не догадывается, что возле него молодая женщина. А если б знал, то как бы поступил?

Анну охватило любопытство, страх сменился каким-то сладким томящим чувством. Сердце часто забилось, дыхание стало прерывистым. Она поглубже вздохнула, заставляя себя успокоиться.

«Когда судьба разлучит нас и я опять стану принцессой из рода Невилей, а ты простым рыцарем из Пограничья, я буду всегда помнить эти минуты, вспоминать, как мы лежали так близко и ты согревал меня теплом своего тела. Но это время еще впереди, а пока – я счастлива, я просто счастлива!»

Неожиданно Анна вспомнила вчерашнюю плясунью. Но воспоминание прошло стороной – она видела, как небрежно рыцарь простился со своей мимолетной возлюбленной. Танцовщица подбежала к уже сидевшему в седле Майсгрейву и, умоляюще улыбаясь, стала что-то торопливо говорить. Рыцарь кивнул и хотел было ехать, но девушка опять удержала его. Тогда Майсгрейв не спеша отсчитал несколько монет и высыпал их в ее ладонь. Девушка замерла. Похоже, не этого она ждала от всадника, но Филип, больше не взглянув на нее, выстроил свой отряд и пришпорил Кумира.

Анна потерлась щекой о плечо спящего рыцаря. Сейчас, когда они были далеко и ревность угасла, она могла согласиться с тем, что плясунья была на редкость хороша, а согласившись, простила Филипа.

Рассвело, загомонили лесные птицы. Анна видела, как, едва держась на ногах, вошел Шепелявый Джек, растолкал Большого Тома и, отправив его в караул, повалился спать. Анна лежала тихо, как мышонок, а минуты счастья текли и текли, пока она не уснула.

Разбудила ее поднявшаяся вокруг возня. Анна села, сонно тараща глаза. Ратники торопливо собирались в дорогу. Девушка сладко потянулась и поискала глазами Майсгрейва. Уже в доспехах и шлеме, он стоял рядом с конем. Мельком взглянув на нее, рыцарь приветливо подмигнул ей и стал отдавать какие-то распоряжения.

Снова весь день прошел в скачке. Ближе к полудню опять стал накрапывать дождь. Сделали остановку на постоялом дворе. Расспросив дорогу, они узнали о том, что вступают на земли, где бароны, сторонники Алой Розы и приверженцы Белой Розы, ведут настоящую войну, совершая набеги на владения соседей, жгут селения, угоняют скот, а заодно не гнушаются и разбоем на дорогах. Но путникам на этот раз повезло, и к вечеру безо всяких происшествий они достигли графства Нортгемптоншир.

Ночь застала их в пути. Вокруг не было ни единого огонька. Это было совсем некстати, так как дождь все усиливался, поднялся ветер, который превратился в настоящий ураган. Грохотал гром, молнии рассекали аспидное небо. Дорога петляла между лесистых холмов и вскоре совсем затерялась. Теперь путники двигались наугад. Их лошади брели, поминутно оскальзываясь и испуганно шарахаясь, – небо, казалось, обрушивалось прямо на головы.

– Проклятье! – цедил сквозь зубы Майсгрейв. – Недоставало еще заблудиться в такую собачью погоду!

Полыхнула молния, и в ее призрачном свете Майсгрейв увидел невдалеке высохшее черное дерево, на котором ветер раскачивал тело висельника. Тотчас вновь все затопила тьма и прогрохотал чудовищной силы гром. Конь под Майсгрейвом присел на все четыре ноги и испуганно заржал. Рыцарь погладил его по мокрой шее.