Гарнет, будто опомнившись, посмотрела на оружие.

— Уберите его.

Брант спрятал оружие в кобуру и ждал, глядя на нее с нескрываемым желанием.

— Дорогая, хватит нам играть в прятки. Я по-прежнему сгораю от любви, Гарнет, и хочу жениться на вас.

Он наклонился вперед, чтобы поцеловать ее, но она в страхе отпрянула.

— Вы заразитесь, — поспешно соврала она.

— Тогда мы будем чахнуть вместе, моя любимая. Поженимся, ляжем в постель и больше не поднимемся.

— И это все, что постоянно занимает ваши мысли? — строго спросила она. — Лечь в постель!

Такая непосредственность, плохо сочетавшаяся с болезненным видом, выдала ее тайные мысли. Брант всегда восхищался ее выразительными, страстными глазами фиалкового цвета. Он давно вынашивал романтическую мечту увидеть, как желание наполнит их густой синевой, но оказалось, что именно сейчас они стали небесно-голубыми.

Он отстаивал свою точку зрения мягко и в то же время с таким красноречием, на которое только был способен.

— Близость может быть приятной, Гарнет, для двоих любящих друг друга людей. Я мечтаю жениться на вас.

— Вам что, нужна больная жена? Женщина, не способная дать вам детей и обреченная на скорую смерть?

— Господи, вы прямо одержимы идеей смерти.

— Это — жар.

Брант нежно потрогал ей лоб, он был прохладным и гладким. Помедлив, его рука нежно скользнула по ее лицу, шее, грудям, всему телу.

— У вас нет температуры, Гарнет.

— Она приходит и уходит, а когда ее нет, меня знобит. В Авалоне жила девушка, страдавшая легочной болезнью, поэтому мне знакомы симптомы. Она давно умерла. Я тоже умру. Я это знаю и чувствую, но мне не страшно. Поверьте, я не такая трусиха, как вы думаете, Брант. Я мечтаю о смерти и иногда даже чувствую ее присутствие. Это — вовсе не старик с длинной белой бородой и косой. Я вижу ангела, берущего меня за руку и ведущего через высокую гору в мирную зеленую долину…

— Моя маленькая актриса, — прервал ее Брант, ехидно улыбаясь. — Я видел эту пьесу в театре. Ваше представление, моя хорошая, впечатлило меня, но не убедило. Я видел больных чахоткой и на войне, и до нее. Их щеки покрыты румянцем из-за температуры, а вовсе не бледны, как лилия, они харкают кровью и часто теряют сознание от боли и слабости.

— Это придет позднее.

— Нет, этого не будет! Послушайте меня, Гарнет. Перестаньте упиваться горем. Перестаньте огорчать своих родных и ставить под угрозу их здоровье. Вы должны встать с кровати, выйти за меня замуж и., нарожать кучу детей!

— Я скорее умру, — заявила она.

Брант рассмеялся и распахнул дверь на кухню:

— Мисс Темпл, если суп готов, налейте пациентке большую миску. Я прослежу, чтобы она съела все до последней ложки.

— Я не буду, сэр! — возмущенно запротестовала Гарнет.

— Нет, будете, моя радость, потому что я не уйду, пока вы это не сделаете. Так что только от вас зависит, сколько я у вас пробуду.

Ее глаза вспыхнули яростью:

— Да вы просто противный скунс. Брант Стил! Да еще к тому же змей и койот! Я вылью этот суп вам на голову, — пригрозила она.

Это еще больше развеселило его.

— Ой-ой-ой! С каких это пор благовоспитанные леди так ведут себя? Но не беспокойтесь, я сам буду держать вашу миску. А попозже у нас еще будет рождественский обед за столом, даже если мне придется отнести вас в столовую на руках, привязать к стулу или держать на коленях и кормить с ложечки, как малютку. Дженни не покладая рук готовит праздничный обед, и мы насладимся им, вознеся молитву до и после.

Дженни принесла суп, понимающе поглядела на бранящуюся парочку, и быстро удалилась.

— Проклятье, — бушевала Гарнет, пока Брант заботливо пытался прикрыть ей грудь полотенцем. — Мне не нужен слюнявчик!

— Просто предосторожность, моя дорогая. Гарнет вспыхнула.

— Тетя Дженни забыла подать солонку. Принесите, пожалуйста. И салфетку.

— С удовольствием. А что еще прикажите? Она поколебалась мгновение:

— И еще миску для вас, если вы, конечно, не против.

— Спасибо, я не против, а просто счастлив! Когда он вернулся и сел рядом с ней, Гарнет задумчиво спросила:

— А как праздновали Рождество у вас на плантации?

— Торжества длились до самого Нового года. Много званых вечеров, визитов, гостей. Рабы получали подарки и устраивали свои вечера. Все праздники в Грей Оукс не умолкало веселье. До войны, разумеется. — Он помолчал, надеясь, что она не обратит внимания на последнюю неудачную фразу. — Уверен, в Коннектикуте Рождество отмечалось тоже очень весело, не так ли?

Но выражение ее лица уже изменилось, и Брант понял, что она задумалась о другом. Он замолчал и стал слушать, как дождь со снегом стучат в оконное стекло.

На следующий день Гарнет попросила Дженни унести обратно поднос с завтраком, заявив, что чувствует себя достаточно хорошо, чтобы сесть за стол. Она больше не хотела есть в постели.

Обрадованная Дженни побежала сообщить об этом Сету. Она хвалила лекарства доктора Уорнера, тогда как Сет думал, что помог его собственный проверенный временем эликсир из серы и сорго. Гарнет улыбалась, считая, что истинной причиной выздоровления стала пресыщенность бездельем и скукой. Устав от постоянного отдыха и ощущения себя больной, она захотела заняться чем-нибудь полезным. Можно, она будет работать в лавке?

— Разумеется, — быстро согласилась Дженни, подмигивая Сету. — Дядя Сет как раз недавно сказал мне, что ему нужна помощь.

— Сказал, — поддакнул Сет. — Ты можешь приступать прямо сейчас, моя радость.

С последней доставкой товаров Сету поступило несколько рулонов самых разнообразных тканей. Гарнет с удовольствием занялась их сортировкой, раскладывая по цвету и характеру рисунка. Она внимательно осмотрела все рулоны, надеясь обнаружить торговый знак фабрики отца, поставлявшей сотни тысяч ярдов материи по всей стране и за рубеж, однако пришедшая из Новой Англии ткань была произведена на мануфактуре его конкурента.

Хорошую сноровку Гарнет продемонстрировала, разбирая катушки с нитками, мотки лент, тесьмы, — товаров, долгое время отсутствовавших на Юге. Однако медные, стеклянные, костяные и перламутровые пуговицы фабричного изготовления все еще были в дефиците, что заставляло местных портных импровизировать с самодельными пуговицами из дерева и рога.

Вскоре Гарнет уже знала вкусы всех покупательниц в городке. Она обсуждала с ними модели одежды из журналов мод и выкройки, которые ей продолжала присылать мать, давала советы. Местным женщинам это очень нравилось. Продажа женских товаров значительно возросла благодаря помощи Гарнет.

— Ей-Богу, у тебя просто прирожденный талант к торговле! — восторженно восклицал Сет. — Честное слово, мне очень трудно предлагать дамам-покупательницам чисто женские вещи. И теперь я могу заказать больше товара.

Установленная в лавке печь, которую Сет регулярно топил, делала магазинчик весьма уютным местом в холодную погоду, однако, к удивлению Гарнет, покупатели, приобретая нужные им товары, не задерживались подолгу, в отличие от того, как было принято в Новой Англии.

— У пионеров всегда слишком много забот, чтобы проводить время за болтовней, — пояснил Сет, — Даже зимой они стараются использовать каждую свободную минуту, чтобы чинить упряжь, изготавливать инструменты, ремонтировать дома и хозяйственные помещения. Приграничные жители не могут позволить себе роскошь просто рассиживать за разговорами. У них слишком много забот. Им приходится постоянно опасаться стихий, диких зверей, а зачастую — индейцев. Здесь даже остаться в живых — весьма непростое дело. Эта проблема совершенно неведома жителям восточных штатов. Ваше поколение, — продолжал Сет, обращаясь к Гарнет, — да и ваших родителей тоже, родилось уже при цивилизации. На Западе же приходится постоянно работать и сражаться, чтобы выжить.

— Меня это не пугает, — задумчиво проговорила Гарнет. — Я уже надолго наотдыхалась.