Через 6 часов выгрузились на автовокзале в Дели, злостно поторговались с рикшами, доехали на каком-то драндулете до Мэйн Базара, нашли себе там гостиницу и улеглись спать. План на утро был: пойти в ЖД-кассу и купить билет на поезд до побережья.

В 8 утра уже были в кассах. Правда, на пути нас пытались перехватить и увести в другую сторону всякие сомнительные личности, но мы набрались решительности за эти недели: прокладывай свой путь в выбранном направлении и, если что, отодвигай «хэлперов» плечом (от английского «help», однако помощь эта в большинстве случаев не безвозмездная). Ближайшие билеты были только на следующие сутки и только в слипер – это как наш плацкарт, но вместо двух полок по три. А также не забываем, что дело происходит в Индии! Честно говоря, хотелось класс посимпатичнее, но путешествовать, так путешествовать! 35 увлекательных часов в гуще простого индийского народа ждали нас. Мы продлили гест еще на сутки (которые я провела в литературном запое – лежала и читала весь день и это было замечательно! ), изучили советы по поводу ЖД-путешествий и утром следующего дня двинулись в путь.

Очередной задачкой было найти свой поезд, вагон и благополучно занять свои места. Интернет-молва стращала: на вокзалах по-английски говорят только в кассах, нумерация вагонов беспорядочная и непредсказуемая, на твои места будут нагло и уверенно посягать все подряд! Мы были взволнованы, веселы, собраны, готовы дать отпор по поводу и без!..

Все оказалось гораздо проще, чем ожидалось: электронное табло с указанием платформы, на которую прибывает поезд, иная, чем в России, но не лишенная логики нумерация вагонов, нормальные места. С нами в плацкартном «купе» оказалось еще четверо мужчин, как мы поняли, родственников. Впрочем, у индусов есть удивительная манера с каждым себя вести как с родственником уже через 5 минут знакомства. Мы уселись на нижних полках рядком и тут же подверглись подробнейшему опросу: сколько уже в стране? на сколько приехали? откуда? а в Тадж Махале были? знаем его историю? мы сестры? («Почему нас постоянно спрашивают об этом? Мы же внешне совершенно не похожи» – «Наверное, для индусов мы все-таки на одно лицо» ) сколько нам лет? (тут Таня неожиданно сбросила мне почти 4 года, видимо, потому что в Индии пока все равно больше 20—22 лет никто не давал) кем работаем? замужем? давно? а дети есть? кто по профессии наши мужья? почему они не с нами сейчас? («Работа, работа!» – что, впрочем, недалеко от истины) из каких тэмплов столько веревочек на наших запястьях? а мы-то сами в какого бога верим? Бхагават-Гиту читали? неважно, все равно послушайте краткий пересказ! о, мы еще и занимаемся йогой? не пьем, не курим, не едим мяса, а сегодня вообще постимся и ничего не едим???? (тут наши облики в их глазах, видимо, обрели легкое сияние) правда ли, что в России большинство – христиане? как, много атеистов?.. почему? Сибирь и Сербия – это одна и та же часть России? что за фигня творится с российской экономикой и куда смотрит ваша Дума? как, вы не читаете газет? вот, пожалуйста, у нас тут пресса есть!

Нам под нос сунули свежий номер Indostan post, но мы уже немножко притомились от двухчасовой беседы и попросились наверх спать. Мужчины были сама галантность: помогли припрятать наши рюкзаки под нижние полки, уступили нам верхнюю (по билетам у нас была одна верхняя – это самая комфортная, и одна средняя – в дневное время она, по сути, отсутствует, становится спинкой для нижней полки, на которой все и тусуются), еще раз предложили поесть…

В общем, мы вознеслись и изучали реалии железно-дорожной жизни уже на некотором расстоянии.

Разговоры здесь, в Индии, являются чуть ли не главным способом обретения знаний. Наверное, так сложилось исторически: мудрость передавалась из уст в уста. И до сих пор: в поезде никто не читает ничего, кроме газет, правда, видела у одного из мужчин книжку, но он как-то без интереса посмотрел на первую страницу и убрал ее, продолжив общение со своими спутниками. Беседы звучат с раннего утра (примерно с половины шестого) до вечера. Эмоционально, со вскриками, жестикуляцией, громким смехом. Да, это темперамент!..

Деток никто не ограничивает – они вопят что есть мочи. Зато какая крепкая психика! У них и – хочешь или не хочешь – окружающих.

Очень много еды. В поезде есть отдельная кормежка за дополнительную плату, плюс с раннего утра до поздней ночи по вагонам ходят продавцы орехов, попкорна, сладостей, пирожков, кофе, чая, воды… Индусы постоянно что-то зажевывают. У нас с Таней было почти двое суток голодания, только чуть-чуть воду пили. Честно говоря, несколько раз во время поездки думала, какое же это было правильное решение – в какофонии звуков, запахов, бесконечного движения голодание создает ощущение чистоты и покоя внутри. Дополнительно в себя запихивать совершенно ничего не хочется – и так извне много всего стучится…

Ходят попрошайки. Одни метут пол и просят за это монетку, другие демонстрируют физические увечья, третьи раздают листовки с жалобными текстами и т. д. Иногда стучат тебя по плечу или коленке, мол, обрати внимание. Не реагируешь.

Личных границ по-прежнему не существует. Разве что на верхних полках, и то, если ты подтянул ноги к животу и край твоей полки освободился, туда спокойно (и без спросу) могут поставить сумку. Правда, ее можно так же спокойно снять и поставить в проходе. Тесное, но совершенно беззлобное соседство.

Еще из этой же серии: вечерком кому-то пришло настроение попеть «Харе Кришна», через пару минут уже почти весь вагон был захвачен священной песнью: кто демонстрировал вокальные данные, кто танцевал в проходе, кто стучал в барабан, хлопал в ладоши, звенел в колокольчик… Продолжался этот взрыв радости и религиозного экстаза больше часа. Нормал.

Вообще «нормал» (с ударением на последнем слоге, т. к. это не калька с английского, а сокращенный вариант русского) – слово, активизировавшееся у меня в Индии и Таня им, кажется, тоже заразилась.

«Как туалет там?» – «Да нормал – дырка в полу, но чисто».

«В тамбуре люди прямо на полу сидят, лежат…» – «Мы же в Индии! Нормал».

«У нас тут внизу под столом какая-то тетка на газетах спит!» – «Ну, устал человек, прилег отдохнуть. Нормал».

«Надо рюкзаки на ночь поднять с пола на свои полки и приковать замками, а то много народу шастает» – «Давай! Ох, рюкзак занимает треть полки… Но для ног место все-таки есть. Вот так, бочком если лечь… в спальничек закутаться… А что, даже уютно! Нормал».

И вот когда объемы нашего «нормала», т. е. принятия происходящего, стали почти всеобъемлющими, мы добрались до Гокарны, до моря, пляжа, солнца, свежевыжатых соков, доброжелательности, расслабленности, мягкости всего вокруг – и нашей мягкости внутри… Индия, стирая личные границы (так нелепо, неловко, грубовато! ), на самом деле учит видеть, чувствовать и жить из ощущения, что все мы едины. Конечно, гораздо приятнее и легче ощущать свое единение, скажем, с любимым человеком под звездами на берегу моря. И немного сложнее в вагоне-слипере с невероятно разговорчивым соседом-индусом, английский язык которого… не является английским языком. «Как ты его понимаешь?» – спросила меня Таня. «Интуитивно, интуитивно!». Чем дольше я тут, тем больше осознаю: эмпатия – лучший способ общения. Со-чувствование, со-единение.

По дороге перечитывала две книжки: Эриха Фромма «Искусство любить» и Пему Чодрон «Там, где страшно». По мне, это must-read для любого человека, который хочет жить в гармонии с миром. В последней книге даются буддийские медитационные техники на раскрытие сердца. Одна из них – наблюдайте свои эмоции, не вовлекаясь в слова, объяснения, анализ, не вспоминая соответствующую историю… Просто ощущайте энергию, «вкус» этого переживания. А потом подумайте обо всех людях в мире, которые, как и вы, испытывают такие эмоции. И пожелайте всем им избавиться от этого страдания и его причины. Полностью эта техника включает несколько этапов (в любом порядке) : пожелать что-то хорошее взамен страдания себе, потом близкому человеку, нейтральному для вас человеку (тому же разговорчивому дядьке в поезде! ), человеку, который вызывает негативные переживания, а потом и всем людям в мире. Начиная с чего-то, наиболее доступного для нас, мы постепенно расширяемся на весь мир, вмещаем его в себя. Уже неясно, где начало, где конец, где мы, а где другие. И тогда становится понятно, что разделенность – просто иллюзия…