Москва все-таки прекрасна... И жизнь прекрасна.

Генеральная схема перестройки целой отрасли машиностроения была утверждена в декабре. А уже в феврале главк перешел на хозрасчет и официально стал называться всесоюзным промышленным объединением. Но он еще должен был обрести это новое свое лицо. По привычке его продолжали именовать главком.

Сергей въедливо рассматривал проекты цен на новые изделия. Тут существовала своя большая политика. Во-первых, заводы должны быть заинтересованы в выпуске новой продукции. А во-вторых, надо оградить заказчиков от того, чтоб тот же Скатерщиков или кто-то другой из директоров брал с них лишек, используя повышенный спрос на те или иные машины.

Получив экономическую власть, Алтунин твердой рукой проводил эту линию. Держал в узде экономические и нормативные лаборатории, вычислительные центры. Централизовал обработку оперативной технической информации и статистической отчетности.

Он опять «заболел» централизацией. Ему хотелось поспеть всюду. И поспевал, постепенно обретая значительность в глазах директоров предприятий.

А Ступаков словно бы ушел в тень. Не мешал, покорно подписывал бумаги. На его глазах воспитанник набирал силу, и Анатолий Андреевич тихо радовался.

Похваливал Алтунина и Лядов:

- Правильно ведете дело. Но помните об экономической ответственности, не зарывайтесь. Не всем нравится ваша централизация.

- Надо полагать.

Лядов шутливо грозил пальцем.

- Всегда помните слова министра о формальных и неформальных структурах. Он ведь говорил о них с дальним прицелом: испробуйте на неформальных, а потом уже переходите к жестким, формальным. Вашей деятельности, Сергей Павлович, сколько помню, всегда был присущ этакий экстремизм. На заводе сходило, но сейчас вам вверена судьба целой подотрасли... Тут за все спросится по самому суровому счету. Финансовому. А еще строже - по партийному.

- Все понял, Геннадий Александрович. Хотя экстремизма за собой, признаться, не замечал. А если что-то похожее и случалось, то ведь не от злых намерений. Старался на пользу дела.

- Там, где, по вашему мнению, должна быть польза, возможно, кроется самый большой вред. Почему вы полагаетесь только на свое мнение?

- Раньше полагался. Теперь нет. Опираюсь на научно-исследовательские институты.

- И чего они вам наколдовали?

- Объединение «Самородок» пора переводить на изготовление хладостойких машин. Пора создавать и другое объединение - «Тайга».

Лядов зажал рукой подбородок, резко крутанул его.

- Опять за свое!

- Мы изучали спрос. Надо. Надо!

- Спрос не главный показатель для перевода целого производственного объединения на новую технологию, — сказал Лядов сердито. — Сегодня есть спрос, завтра его не будет: рынок с течением времени насыщается. Если хотите знать мое мнение: я категорически против. На мою поддержку можете не рассчитывать.

- Но министра, кажется, заинтересовало мое предложение? И Анатолий Андреевич считает, что я прав. Даже настаивает форсировать дело с объединениями. Можем ли мы с вашего позволения обратиться прямо к министру?

Геннадий Александрович прошелся по своему кабинету, не глядя на Сергея, остановился у стола, уперся в него руками и ответил с деланным безразличием:

- Обращайтесь к кому хотите. Можете обратиться прямо в Совет Министров.

По вceй видимости, он был глубоко уязвлен. Сергей счел за благо ретироваться. Непонятно, почему он упорно против? Что за этим кроется? Можно бы переложить изготовление землеройных машин в «северном» исполнении на другие заводы. Но другие-то заводы специализированы в ином направлении, они никогда не изготовляли оборудования для рудников. Потребуется коренная перестройка... Можно создать новое предприятие. Да ведь и в этом случае какие нужны затраты!.. Нет, только «Самородок» в силах быстро и экономно справиться с задачей.

Предостережения Лядова не то чтобы охладили пыл Сергея, однако заставили задуматься. О материальной ответственности он, разумеется, помнил и раньше. Но теперь обложился новыми документами и часами сидел за столом, изучая их. При централизованном управлении производством Скатерщиков не может отказаться от выполнения распоряжений Алтунина, только Алтунин обязан при этом обеспечить экономические интересы объединения «Самородок»: компенсацию возможных потерь, премии коллективу... Обеспечить. Финансами!.. Ну, а если все же действия Алтунина окажутся неоправданными с производственной или экономической точки зрения? Если следствием этих действий будет ухудшение работы предприятия, срыв плана? Если Скатерщиков, приступив к перестройке без души, загубит все?.. Может загубить. Он объявил чуть ли не открытую войну начинаниям Алтунина. Петенька все может. Где-то в глубине души у него продолжает жить тот, молодой Скатерщиков, способный на непозволительные курбеты.

Бог ты мой, как все сложно даже в самом, казалось бы, простом и полезном для всех деле! Сергей начинал завидовать людям, живущим маленькими интересами: рыбная ловля, охота, устройство дачи и любование красотами природы. Или из вечера в вечер - игра в бильярд. Как, должно быть, безмятежно у них на душе! Работа для них - лишь скучная обязанность, а истинное наслаждение - в праздности, на пажитях и в дубравах. Либо в клубе.

Завидовал он недолго: неистребимые управленческие страсти опять захлестывали его. Алтунин привычно и радостно опять вступал в них, чтобы крутить гигантский маховик производства, чуть ли не надрываясь душевно и физически.

Он жил и мог жить только в этой «галактике», обогревая ее теплом своей души, своей страстностью. Общественное положение значения не имело: был простым кузнецом, заместителем начальника цеха, главным инженером и - выше, выше - все равно горел теми же страстями, вкладывая в дело всего себя, весь свой азарт, всю яростную силу.

Волшебным жезлом в руках Алтунина был сейчас резервно-страховой фонд. Любому заводу при возникновении временных финансовых затруднений можно оказать эффективную помощь: выдать возвратную ссуду, возместить убытки, оплатить счета, если завод-поставщик оказался вдруг неплатежеспособным, погасить кредиты...

И все-таки Лядов заронил в душу Алтунина сомнение: если своими реформами он нанесет подотрасли материальный ущерб, возмещать его придется не только из средств резервно-страхового фонда, а и за счет фонда материального стимулирования аппарата всесоюзного промобъединения. Таким образом, Алтунин как бы потянет на дно всех, кто работает рядом с ним, кто поверил в него, сменив равнодушно-снисходительное отношение к нему на почтительное. Ведь они теперь тоже материально заинтересованы в результатах работы подведомственных предприятий. Фонд материального поощрения сотрудников аппарата создается из отчислений от заводских прибылей.

Алтунин гнал эти мысли прочь. Они казались ему проявлением трусости. Он стыдился собственного малодушия. Нужно обеспечить стопроцентный успех...

Во всесоюзном промышленном объединении имелся также централизованный фонд технического прогресса. Был централизованный фонд социально-культурных мероприятий и жилищного строительства. И Алтунин - конечно, с ведома Ступакова - распоряжался миллионами рублей, получил возможность маневрировать резервами, перебрасывая их в нужный момент на уязвимые фланги, на слабые участки фронта, на укрепление тыла. Он мог экономически воздействовать на ход производственного процесса и каждый день убеждался в том, что обеспечить успешную деятельность своей подотрасли можно лишь на основе широкого осуществления хозрасчетных отношений. Приводя в действие материальные и моральные стимулы. Добиваясь высокой рентабельности и полной самоокупаемости системы всесоюзного промышленного объединения. Это и есть его система. Она должна окупать сама себя. На каждого ложится бремя ответственности, бремя новых забот, зато работать интереснее: большой простор для проявления инициативы, личных способностей.

Но если даже система в целом окупит себя, будет ли самоокупаемым объединение Скатерщикова при переводе на новый режим работы? Окупит ли себя объединение «Тайга», которого пока нет? Существовала некая «закавыка» во всех этих финансовых делах. Она пока еще не обнаруживала себя в полную силу, но Алтунин догадывался: скоро обнаружит.