Возмущенный Марк отвечал им:

— Да покарает вас Господь, корнуэльские сеньоры, за то, что вы беспрестанно домогаетесь моего позора! Из–за вас я изгнал своего племянника. Чего же еще вы требуете? Чтобы я изгнал королеву в Ирландию? Какие у вас жалобы? Разве Тристан не предлагал поединок, чтобы защитить ее от старых наветов? Вон из моей земли, предатели! Не будет вам больше милости! Ради вас я изгнал Тристана, а теперь ваша очередь: вон из моей земли!

— Хорошо, государь. Замки наши крепки, с надежным частоколом, на неприступных скалах.

И, не попрощавшись с королем, они повернули коней.

Видит Изольда, что гневен король, и обратилась к нему:

— Я вправе узнать, государь, в чем меня обвиняют. И от кого, кроме вас, узнать мне об этом? Я одинока в этой чужой стране, и нет у меня никакого защитника, только вы, государь.

Тогда рассказал ей король, что три предателя, которых он изгнал, предлагают Изольде суд раскаленным железом, чтобы доказать свою невинность.

Изольда содрогнулась и взглянула на короля.

-— Государь, прикажи им вернуться к твоему двору. Я оправдаю себя судом.

— Когда?

— На десятый день.

— Срок очень близок, дорогая.

— Наоборот, он слишком далек. Но я прошу вас до его наступления пригласить короля Артура со ста рыцарями. Пусть они будут моими поручителями на суде.

В то время как глашатаи, посланные Марком, спешили к королю Артуру, Изольда тайком направила к Тристану своего верного слугу Периниса Белокурого. И тот сообщил ему о случившемся, о новом коварстве, назначенном сроке, часе и месте суда.

— Моя госпожа просит вас, чтобы вы были в назначенный день на Белой поляне, переодевшись паломником и без оружия, чтобы никто не узнал вас. Чтобы добраться до места суда, ей надо переправиться через реку на лодке. Ждите ее на противоположном берегу, где будут рыцари короля Артура. Тогда, без сомнения, вы сможете оказать ей помощь. Моя госпожа страшится дня суда, но полагается на милость Господа, сумевшего вырвать ее из рук прокаженных.

В назначенный день суда король Марк, Изольда и корнуэльские бароны, доехав до Белой поляны, появились у реки в прекрасном строе, и собравшиеся вдоль другого берега рыцари короля Артура приветствовали их своими блестящими знаменами.

Перед ними, сидя на откосе, протягивал деревянную чашку для подаяний жалкий паломник. Завернувшись в свой плащ, он просил милостыню унылым голосом.

Люди корнуэльцев приближались на веслах к другому берегу. Когда они готовились пристать, Изольда спросила рыцарей:

— Как мне, сеньоры, ступить на твердую почву, не замочив длинной одежды? Надо бы, чтобы мне помог какой–нибудь перевозчик.

Один из рыцарей окликнул паломника:

— Друг, подбери–ка свой плащ да сойди в воду и перенеси королеву, если не боишься упасть. Я вижу, ты очень немощен.

Тот взял королеву на руки. Она сказала ему тихо: «Милый!» А потом так же тихо: «Упади на песок!»

Достигнув берега, он споткнулся и упал, крепко обнимая королеву. Рыцари хотели накинуться на бедняка.

-— Оставьте его, — сказала им королева, — он, видно, ослабел от долгого паломничества.

Помолившись Богу, Изольда сняла драгоценности с рук и шеи и раздала их нищим, скинула свою пурпурную мантию, другую одежду и оставила на теле только тунику без рукавов. Дрожа, протянула она руки вперед и сказала:

— Ни один человек, рожденный от женщины, не держал меня в своих объятиях, кроме Марка, моего повелителя, да еще этого бедного паломника, который только что упал на ваших глазах. Пусть же Господь явит свой правый суд!

Бледная, она приблизилась к костру. Все молчали. Железо было накалено. Она погрузила свои обнаженные руки в уголья, схватила железную полосу, прошла десять шагов, неся ее, потом отбросила железо и простерла крестообразно руки. И все увидели, что ладони ее здоровы. Тогда из всех уст поднялся благодарственный возглас к Господу.

Когда, войдя в хижину лесника Орри, Тристан отбросил свой посох и снял паломнический плащ, он ясно понял в своем сердце, что настал час сдержать данную королю Марку клятву и удалиться из корнуэльской земли. Чего он еще медлит? Королева оправдалась, король ее боготворит и почитает, Артур возьмет ее под свою защиту в случае клеветы, и отныне зло не восторжествует над ней. К чему дольше блуждать по окрестностям Тинтагеля? Тристан попрощался с лесником, приютившим его, и сказал Горвеналу:

— Дорогой мой наставник, наступил час отправиться в далекий путь. Мы поедем в Уэльс.

Ночью, печальные, они пустились в путь. Дорога пролегала мимо сада, окруженного частоколом, где когда–то Тристан поджидал свою возлюбленную. Ночь стояла ясная. На повороте дороги недалеко от изгороди он увидел могучий ствол высокой сосны, выделявшийся на лунном небе.

— Обожди меня у ближайшего леса, дорогой наставник, я скоро вернусь.

— Куда идешь ты? Безумец, ты без устали ищешь смерти!

Но Тристан уверенным прыжком уже перескочил через частокол. Он подошел к высокой сосне близ водоема из белого мрамора. К чему бросать теперь в воду искусно нарезанные стружки? Изольда больше не придет! Легкими, осторожными шагами отважился он приблизиться к замку.

А в покоях бодрствовала Изольда. Внезапно в открытое окно влетели трели соловья. Изольда печально слушала его пение, зачаровывавшее ночь. И вдруг она поняла: «О, это Тристан! Так в лесу Моруа он подражал певчим птицам, чтобы повеселить меня. Он уезжает, и это его последнее «прости»! Как он печалуется! Таков соловей, когда на исходе лета он прощается с ним в великой печали. Никогда более, дорогой, не услышу я твоего голоса! Но ты меня зовешь, и я иду!»

В эту ночь они были вместе в саду, и в последующие дни Тристан, вернувшийся к Орри, отваживался приближаться к замку, чтобы увидеть Изольду.

Один слуга застал его и пошел сказать Андрету, Гондоину и Деноалену:

— Зверь, которого вы считаете прогнанным, вернулся в свою берлогу.

— Кто это?

— Тристан.

Узнала Изольда, что предатели открыли убежище Тристана, и сказала ему:

— Теперь беги, милый! Беги из этой страны ради твоего спасения и ради моего!

— Как мне жить? — говорит ей Тристан.

— Да, милый Тристан, жизни наши связаны и вплетены одна в другую. А мне как жить? Тело мое здесь, а сердце мое у тебя.

— Изольда, милая, я уезжаю, не знаю куда. Но если когда–нибудь ты увидишь перстень из зеленой яшмы, исполнишь ли ты то, о чем я тебя попрошу?

— Да, ты это знаешь. Если я увижу перстень из зеленой яшмы, то ни башня, ни крепкие запоры, ни королевский запрет не помешают мне исполнить волю моего возлюбленного.

Так простились они друг с другом.

Тристан удалился в Уэльс, в страну благородного герцога Жилена. Герцог был молод, могуществен, добр. Он принял Тристана как желанного гостя. Чтобы почтить и развеселить его, он не жалел никакого труда. Но ни подвиги, ни празднества не могли утолить тоску Тристана.

Однажды, когда он сидел возле молодого герцога, сердце его так заболело, что, сам того не замечая, он начал вздыхать. Желая смягчить его горе, герцог велел принести в покои свою любимую забаву, которая в печальные минуты радовала его глаза и сердце. Это была маленькая собачка Пти–Крю. Шерсть ее отливала столь чудесно расположенными цветами, что нельзя было назвать ее масти. Шейка казалась белее снега, один бок — красный, точно пурпурный, другой — желтый, как шафран, живот — голубой, как лазурь, а спина — розоватая. На шее у собачки подвязана была на золотой цепочке погремушка такого веселого, ясного и нежного звона, что от звуков ее сердце Тристана умилилось, успокоилось, и горе его растаяло. Исчезли из памяти все беды, вынесенные ради королевы, — такова была волшебная сила погремушки. Сердце, слыша ее звон, такой нежный, веселый и ясный, забывало всякое горе.