Став женою Гунтера, Брунхильда потеряла большую часть своей безмерной мощи и стала не сильнее любой обыкновенной женщины.

Целых четырнадцать дней длился свадебный пир, сопровождаясь забавами и играми.

После пира Гунтер распустил гостей с богатыми дарами, и Зигфрид при этом роздал все одежды, а также седла и коней, взятые им с собой из Нидерландов. Никогда еще не провожали гостей с такою лаской и таким почетом.

Так окончилась свадьба Гунтера.

Когда разъехались гости, Зигфрид приказал наконец своим воинам готовить коней. Обрадовалась Кримхильда, узнав об этом, но сказала, что не следует им торопиться уезжать, пока братья не наделят ее землями и городами из наследия, доставшегося им от отца. Не понравилась эта речь Зигфриду. Пришел и млад–ший из братьев, Гизельгер, и сказал Зигфриду, что готовы они всегда служить ему верой и правдой и рады поделиться с ним отцовским наследством. Поблагодарил их Зигфрид за дружбу и сам обещал служить им чем только может, но от земель и замков отказался.

— Сестре вашей предстоит носить корону, и если доживем мы до этого, то будет она богаче всех на свете, — отвечал он им, но позволил Кримхильде взять с собою свою свиту из бургундских воинов и дам.

Стали они готовиться в дорогу. С Кримхильдой поехали граф Экеварт с пятьюстами воинов и тридцать две молодые девушки.

Дружески простились они с хозяевами и родными и тронулись в путь. Гунтер послал своих людей провожать их и распорядился, чтобы всюду в его владениях был готов для них ночлег.

Вперед же были посланы гонцы, чтоб известить короля Зигмунда и королеву Зигелинду, что сын их Зигфрид едет к ним с женою, дочерью богатой королевы Уты.

Обрадовались Зигмунд и Зигелинда и стали готовиться к торжественному приему. Зигелинда сама поехала им навстречу и, встретив их за день пути до Ксантена, вместе с ними вернулась в город. Приезд молодых праздновали здесь таким роскошным пиром и такими щедрыми подарками, каких не видывали и на Рейне.

И сказал тогда король Зигмунд своим родным:

— Пусть знают все мои друзья, что Зигфрид отныне должен принять мою корону!

И в Нидерландах все с радостью услыхали эту весть.

И Зигфрид принял владения своего отца и стал вместо него править землями и городами, повсюду чиня суд и расправу.

Так мирно жил он с Кримхильдой в своих владениях, и наконец, на десятый год, родился у него сын и был он назван в честь дяди Гунтером.

В то же время родился сын и на Рейне у короля Гунтера и жены его Брунхильды и был назван Зигфридом.

Так мирно жили в своих владениях короли, но никого не было могущественнее и богаче Зигфрида: владел он землею Нибелунгов и их сокровищем, — сокро–вищем, каким до него никто не обладал и которое он сам отвоевал своей рукою у подножия горы, положив на месте множество могучих воинов.

Не раз задумывалась жена Гунтера о том, как это Кримхильда вдруг стала так важна и знатна и почему это вассал их Зигфрид так долго не является к ним на службу и не платит им дани. Наконец стала она просить короля Гунтера вызвать в Вормс Кримхильду и ее мужа. Неохотно выслушал ее Гунтер.

— Как могу я вызвать их? — отвечал ей Гунтер. — Они живут слишком далеко от нас, и я не решусь просить их приехать.

Хитро отвечала ему на это Брунхильда:

— Как бы ни был богат и могуществен вассал короля, он не смеет не исполнить того, что приказывает ему его господин.

Улыбнулся Гунтер, слушая ее речи: не считал он то службой, что Зигфрид приезжал к его двору.

— Господин мой, — продолжала Брунхильда, — сделай так, чтобы Зигфрид с Кримхильдой приехали: ничто на свете не могло бы быть для меня приятнее! Мне до сих пор сладко вспоминать доброту и обходительность твоей сестры.

И так долго упрашивала короля Брунхильда, что он наконец сказал:

— Тебе легко убедить меня: для меня самого не может быть приятнее гостей, и я пошлю к ним гонцов звать их к нам на Рейн.

Отобрал Гунтер тридцать человек из своей дружины и послал их в Ксантен к Зигфриду звать его с женою в Вормс на празднества, которые намеревался он устроить для них в конце зимы, до поворота солнца.

Через двенадцать дней послы Гунтера прибыли в город Нибелунгов. Сильно обрадовалась Кримхильда приезду бургундов, особенно увидев между ними родственника своего Гере: приятно было ей получить вести о своих милых родных на Рейне.

Радушно и ласково приняли в Ксантене послов Гунтера, но прежде чем согласиться ехать в гости на Рейн, Зигфрид собрал совет из преданных ему мужей.

— Король Гунтер с братьями прислал гонцов звать меня к себе на празднества, но земля его далеко, а просит он, чтобы ехала со мною и моя жена. Скажите же, милые друзья, как ей туда ехать? Ведь я должен служить им мечом, и мне, может быть, придется побывать ради них в тридцати землях.

Отвечали ему его советники:

— Если хочешь ты ехать на Рейн, то послушайся нашего совета: возьми с собою тысячу человек своих воинов для того, чтобы мог ты с честью присутствовать на празднествах.

Сказал тут и Зигмунд Нидерландский:

— Если намерены вы ехать на празднества, то и я готов ехать вместе с вами и возьму с собою сотню воинов, чтобы увеличить вашу свиту.

И решил тогда Зигфрид пуститься в путь через двенадцать дней. Большое горе ждало их на Рейне.

Королева Зигелинда в то время уже умерла; сына своего Зигфрид оставил дома, да и хорошо сделал. Старик же Зигмунд поехал с ними. Конечно, если б знал он, что ждало их на празднествах, он предпочел бы не видеть их. Никогда еще во всю его жизнь не выпадало ему большего горя.

Вернулись домой гонцы Гунтера и возвестили ему о скором приезде гостей.

— Завтра рано утром прибудут наши гости, — сказал Гунтер Брунхильде. — Никогда еще никому не бывал я так рад, и надо нам хорошенько их встретить. Желал бы я, чтобы ты выехала навстречу к моей сестре, как некогда выехала она к тебе. Не ждать же нам их здесь, в замке.

Согласилась Брунхильда и, наскоро все приготовив, замкунды наутро толпою спустились к Рейну встречать дорогих гостей.

Встреча была радушная и радостная, и Брунхильда крепко обнимала и целовала Кримхильду, — ни вражды, ни злобы не было еще в то время между ними, и, когда начались празднества, обе королевы были неразлучны и повсюду появлялись вместе.

Как–то раз перед вечерней на дворе дворца рыцари забавлялись военными играми, а женщины смотрели на них из окон зала. Обе королевы сидели вместе, беседуя о двух доблестных рыцарях.

— У меня такой муж, которому должны быть подвластны все земли, — сказала Кримхильда.

— Это было бы так, если бы на свете жили только ты да он, — отвечала ей Брунхильда, — но пока жив Гунтер, этого не может быть.

— Ну, посмотри же, как прекрасен он в сравнении с другими рыцарями, — точно луна перед звездами, — отвечала ей Кримхильда. — И этому, конечно, я вправе радоваться.

— Как ни прекрасен и как ни отважен твой муж, а все же должна ты признаться, что уступает он Гунтеру, твоему благородному брату.

— Без основания не стала бы я хвалить своего мужа, — отвечала ей Кримхильда, — своими доблестями и подвигами он заслужил себе великий почет, и, поверь мне, Брунхильда, ни в чем не уступит он Гунтеру!

— Не сердись, Кримхильда, но и я говорю это не без причины: когда обоих их я увидала в первый раз, Зигфрид тогда же сам сказал мне, что он вассал, а потому и я с тех пор считаю его вассалом.

— Неужели же мои братья выдали бы меня замуж за вассала?! — воскликнула Кримхильда. — Не говори так, Брунхильда, прошу тебя по дружбе!

— Не перестану я так говорить, — настаивала Брунхильда, — не отказываться же мне от стольких прекрасных рыцарей, что вместе с королем своим обязаны нам службой! Я удивляюсь только, почему так долго не получаю от него я дани.