Никогда еще при примирении не было пролито столько слез; всем им простила Кримхильда — всем до одного: никто бы не убил его, если бы не убил его Хаген.

После того немного нужно было времени, чтобы убедить королеву перенести в Вормс клад Нибелунгов.

Достался ей он от Зигфрида в день свадьбы как утренний подарок. За кладом поехали Гизельгер и Гернот да еще двенадцать сотен воинов, которых Кримхильда дала им в помощь. Они должны были получить его от Альбриха, охранявшего его с преданными ему людьми.

Как только воины с Рейна явились в страну Нибелунгов, Альбрих сказал своим родичам:

— Не можем мы отказать им в кладе, потому что достался он в утренний подарок благородной королеве. Но никогда бы не случилось этого, если бы не похитил у нас тогда Зигфрид плаща–невидимки. И великая же беда постигла его за это и за то, что подчинил он себе нашу землю.

Делать было нечего, Альбрих пошел за ключами. Братья и воины Кримхильды стояли уже перед горой и, получив клад, переправили его на корабль и повезли вверх по Рейну. Клад этот состоял из одних лишь драгоценных каменьев и золота, и как бы щедро ни тратили его, он не становился меньше ни на одну марку. Недаром же зарился так на него Хаген. В кладе этом находился один золотой прутик, и тот, кто нашел бы его, мог бы стать господином над любым человеком в мире. И многие из родичей Альбриха, не желая навсегда утратить клад, пошли вместе с Гернотом в замкундскую землю. Когда же привезли клад к Кримхильде, им наполнили доверху все пустые покои и все башни. Но если бы клад этот был еще в тысячу раз больше, Кримхильда и то не утешилась бы им и отказалась бы от всего золота и от всех драгоценностей, лишь бы ей по–прежнему жить со своим мужем.

Как только разнеслась весть о том, что получила она в свои руки такие несметные богатства, множество рыцарей и воинов стали стекаться к ней изо всех стран, и она щедро наделяла всех, как богатых, так и бедных. Сильно не нравилось это Хагену.

— Если будет она так раздавать свои сокровища, то, пожалуй, соберет такую силу, с какой нам и не справиться, — говорил он королю Гунтеру, не веря, чтоб Кримхильда окончательно отказалась от мести за смерть Зигфрида.

— Я поклялся не причинять ей больше зла, — отвечал Гунтер, — и не могу помешать ей распоряжаться тем, что ей принадлежит.

— Благоразумный человек не должен оставлять в руках женщины таких сокровищ, — говорил Хаген, — так и быть, пусть уж я один буду во всем виноват!

Скоро Хаген отобрал у Кримхильды ключи, и снова пришлось плакать вдове Зигфрида, и пошла она жаловаться братьям. Сильно разгневался Гизельгер, а Гернот сказал: «Столько хлопот и бед причиняет нам это золото, что всего лучше бросить его в Рейн, чтобы никто уж не мог владеть им». Но Кримхильда не согласилась и напомнила братьям, что обязались они охранять как ее саму, так и ее достояние. На том и сталось. Гизельгер и Гернот обещали ей со временем уладить дело.

Пришла нужда королю с братьями уехать на время из родной земли, и они взяли с собою всех своих самых преданных и лучших мужей. Один только Хаген отказался ехать с ними: было у него свое на уме.

Воспользовавшись отсутствием королей, он тайно опустил клад на дно Рейна; думал он потом когда–нибудь извлечь его оттуда. Но этот расчет его не удался. По возвращении братьев Кримхильда принесла им свою жалобу, и братья сильно разгневались было на Хагена, но потом все–таки простили его. И так через него лишилась Кримхильда и мужа, и всего своего достояния. Так целых тринадцать лет оплакивала она своего супруга.

Так целых тринадцать лет в Вормсе Кримхильда оплакивала своего супруга.

Тем временем в далекой земле гуннов умерла королева Хельха, супруга могущественного короля Гуннов Этцеля[5]. Двое сыновей было у него от Хельхи, и оба они еще при жизни матери погибли в битве при Равенне. Задумал Этцель еще раз жениться, и предложили ему в невесты вдову Зигфрида Кримхильду из земли бургундов. Долго колебался он, не зная, годится

ли ему жениться на христианке, и наконец, по совету верного слуги своего, маркграфа Рюдегера Бехларнского, решился послать в Вормс послов просить руки Кримхильды. Рюдегер Бехларнский сам взялся быть его сватом при бургундском дворе.

Пустился он в путь с большою свитой и по дороге заехал в свой Бехларн[6], чтобы повидаться со своею молоденькою дочкой и верною супругой Готелиндой. Обрадовались его приезду его жена и дочь, но, узнав о смерти королевы Хельхи, Готелинда огорчилась: грустно показалось ей, что другая займет место ее доброй госпожи.

Но вот прибыл Рюдегер в Вормс. Никто не знал его там — ни короли, ни их воины. Один только Хаген был поражен, видя знакомое лицо.

— Давно не видал я Рюдегера, — говорил он, — но этот посол всей своей осанкой заставляет меня думать, что это сам отважный и славный Рюдегер пожаловал к нам из земли гуннов. — Знал его Хаген еще с давних лет, когда и сам он жил при дворе короля Этцеля.

— Что же могло привести к нам сюда на Рейн бехларнского воина? — спросил Гунтер.

Но в это время друзья окончательно узнали друг друга. Оба они рады были встрече, и Хаген радушно приветствовал далекого гостя. После ласкового приема Рюдегер торжественно изложил просьбу Этцеля. Бургунды собрались на совещание. Король и его братья были готовы принять предложение Этцеля, но Хаген противился.

— Вы не знаете Этцеля, — говорил он им, — если бы вы знали его так, как я, вы отклонили бы его сватовство, хотя бы сама Кримхильда приняла его. Ничего, кроме великой беды, нам оно не принесет.

— Друг Хаген, — возразил ему Гизельгер, — вот тебе случай доказать твою преданность: вознагради ее за то зло, которое ты ей причинил, и не противься тому, что должно дать ей новое счастье.

Но Хаген стоял на своем:

— Если наденет она корону Хельхи, она будет вредить нам как только может.

Но братья, предполагая, что Хаген отговаривал их лишь из вражды к Кримхильде, решили, во всяком случае, сообщить ей о сватовстве Этцеля. Маркграф Гере вызвался переговорить с нею.

— Сам Господь запрещает друзьям моим так издеваться надо мною, — отвечала ему Кримхильда, — что могу я дать тому, кто знает, что значит любовь доброй и преданной жены?

Тем не менее она согласилась принять посла Этцеля, Рюдегера. Она даже вышла к нему навстречу и ласково приветствовала его. Но когда Рюдегер завел речь о сватовстве Этцеля, она остановила его: если бы маркграф Рюдегер мог знать, как тяжело и велико было ее горе, он, конечно, не стал бы уговаривать ее еще раз выйти замуж; она потеряла такого мужа, какого не имела еще ни одна женщина на свете.

Но Рюдегер продолжал убеждать ее, обещая ей любовь и преданность со стороны Этцеля и пытаясь соблазнить ее высокой честью быть супругой такого могущественного властителя, как Этцель.

Наконец она обещала ему подумать до завтрашнего дня. Всю ночь провела она без сна, но на другой день Рюдегер получил такой же ответ.

Видя, что все убеждения его пропали даром, Рюдегер тихонько шепнул королеве, что он готов вознаградить ее за все, что прежде она пережила. Слова эти поколебали ее.

— Так поклянись же мне, что кто бы ни причинил мне горе, ты первый будешь готов отомстить за меня! — сказала Кримхильда.

— Я готов дать клятву, — отвечал маркграф.

И Рюдегер поклялся со всеми своими людьми всегда служить ей верой и правдой, обещав, что воины Этцеля будут стоять за нее и что сама она всегда будет пользоваться почетом. В этом поручился он ей своею рукой. Одно только смущало ее еще — как выйти ей замуж за язычника? Но Рюдегер успокоил ее: немало христиан жило при дворе Этцеля и кто знает? — может быть, ей удастся обратить в христианство и самого великого короля. Задумалась Кримхильда: много друзей могла она приобрести у Этцеля, много было у него воинов, и все они должны будут служить ей, да и богатств немало будет у ней в руках… Быть может, удастся ей наконец отомстить и за смерть Зигфрида. И, подумав так, Кримхильда согласилась. В знак согласия при всех воинах подала она Рюдегеру руку, и вскоре вместе с ним покинула Вормс и отправилась на далекий Восток в землю гуннов. Ее сопровождали все ее девушки, а также и маркграф Рюдегер со своими воинами, обещавший служить ей до конца жизни.