— Добрые витязи, не лучше ли вам остаться дома? Недобрый сон приснился мне нынче ночью: приснилось мне, что попадали мертвыми все птицы в нашей земле.

— Кто ищет совета у снов, тот, значит, сам не умеет сказать, что велит ему честь, — сказал на это Хаген и посоветовал королю и его братьям скорее прощаться со своим двором.

Итак, тысяча шестьдесят воинов, тысяча Нибелунгов и девять тысяч кнехтов тронулись в путь вслед за своими королями и пошли к Дунаю вверх по Майну. Хаген из Тронье, надежда и опора войска Нибелунгов, ехал впереди, указывая им дорогу.

Придя к Дунаю, увидели они, что воды его выступили из берегов и нигде никакого судна, чтобы переправить войско. Рыцари сошли с коней.

— Беда! — сказал Хаген. — Посмотри сам, рейнский фогт, как разлилась река и как сильно тут течение: сдается мне, еще сегодня потеряем мы многих добрых витязей.

— Как же быть, Хаген? — отвечал ему король. — Постарайся помочь нам и отыщи брод, чтобы могли мы благополучно переправить коней и одежды.

— Постараюсь, — сказал Хаген, — мне жизнь еще не надоела, и я не намерен утопиться в этой широкой стремнине и предпочту, чтобы прежде не один человек пал под моим мечом в земле Этцеля. Останьтесь здесь на берегу, а я поищу перевозчика, который взялся бы переправить нас на тот берег в землю Гельфрата.

В полном вооружении, в шлеме и со щитом, пошел Хаген искать перевозчика. В то время как, ища перевозчика, бродил он взад и вперед по берегу, услыхал он плеск воды; то были вещие девы: ища прохлады, они купались в холодных струях. Хаген стал было подкрадываться к ним, но они, заметив его, поспешно удалились, и Хаген мог только захватить их платье. Тогда одна из морских дев, звали ее Гадебургой, сказала ему:

— Благородный рыцарь Хаген, если отдашь ты нам наше платье, мы скажем тебе, благополучна ли будет ваша поездка ко двору короля гуннов.

Словно птицы, носились они перед ним по волнам, и поверил Хаген, что обладают они вещим разумом и могут предсказать ему будущее.

— Смело можете вы ехать в землю Этцеля, — продолжала она, — никогда еще ни в одной чужой стране больший почет не ожидал витязей.

Обрадовался Хаген и сейчас же отдал им их чудное платье, но только что надели они его, как одна из них опять заговорила и на этот раз сказала правду:

— Хочу я предостеречь тебя, Хаген, сын Альдриана, — заговорила Скгелинда, — ради платья своего сестра моя солгала: великий обман ждет тебя у гуннов, — лучше вернись, пока еще не поздно. Вас с тем и приглашали, чтобы все вы там погибли.

— Может ли это быть, — возразил Хаген, — чтобы все мы там погибли из–за чьей–то к нам ненависти?

— Никто из вас не уйдет оттуда живым, один только королевский капеллан благополучно вернется в Вормс.

— Трудно было бы мне сказать своим господам, что всем нам предстоит лишиться жизни в земле гуннов, — сердито перебил ее Хаген, — лучше научи–ка меня, мудрая женщина, как перебраться нам на ту сторону.

— Если уж не хочешь ты отказаться от поездки, — сказала она, — то вон там, выше, на берегу стоит постоялый двор. Только там и живет перевозчик.

— Послушай еще, что я скажу тебе, Хаген, — сказала другая. — Земля на том 6epeiy принадлежит Эльзе, брату витязя Гельфрата, владельца Баварии. Нелегко пройти через его землю, и надо вам быть осторожней, чтобы не оскорбить его и не рассердить его перевозчика. Перевозчик охраняет вход в эту землю; он преданный слуга Гельфрата. Если он замедлит к тебе явиться, то крикни ему через реку, что ты Амельрих, — то был славный рыцарь, которого вражда заставила покинуть родину, и перевозчик сейчас же явится к тебе. Но надо дать ему награду за его труд.

Молча поклонившись, пошел Хаген вверх по реке и увидал на той стороне постоялый двор.

— Эй, перевозчик! — стал он кликать его через реку. — Перевези меня, и я дам тебе за труды золотое запястье!

Но перевозчик был богат и редко от кого принимал награду; слуги его тоже были надменны и горды. Видя, что никто не является на его зов, Хаген крикнул могучим голосом:

— Перевези меня, я Амельрих, воин Эльзе, из–за вражды покинувший родину! — В то же время он показывал золотое запястье, высоко подняв его на острие меча.

Тут перевозчик сам взялся за весла и поспешно переправился через реку. Но велик был его гнев, когда он убедился в обмане.

— Может быть, и зовут тебя Амельрихом, — сказал он, — да только ты не тот, за кого ты себя выдал: тот Амельрих был родной мой брат, и я, конечно, узнал бы его. Ты обманул меня, и оставайся здесь!

— Нет, я добрый рыцарь и хлопочу о своих воинах, — сказал Хаген, — будь же другом, возьми от меня награду и переправь меня на ту сторону, — я буду тебе за то глубоко благодарен.

— Нет, — отвечал перевозчик, — у моего любимого господина есть враги, — потому–то я и не перевожу чужих на нашу сторону, и если ты дорожишь жизнью, — выходи скорей из лодки!

— Полно, — настаивал Хаген, — не огорчай меня, возьми от меня на память это золото и перевези на ту сторону тысячу моих коней и столько же всадников.

— Никогда этого не будет, — сердито крикнул ему перевозчик и, схватив свое большое широкое весло, так сильно ударил им Хагена, что тот не устоял и упал на колени. Сердитый перевозчик нанес ему еще такой удар по голове шестом, что шест разбился.

Рассвирепев вдруг, Хаген выхватил свой меч и одним ударом снес ему голову и бросил ее в реку.

Как только убил он перевозчика, судно понесло течением. Некстати было это Хагену, и нелегко было ему вернуть лодку назад, и сильно пришлось ему налечь на весла, чтобы побороть течение. Но вот весло сломалось; живо Хаген связал его ремнем — на нем носил он свой щит, и поспешил пристать к лесистому берегу, где его ждал король и многие из его воинов.

Добыв лодку, витязи решили переправить вплавь коней, а воинов перевезти на лодке. Весь день продолжалась переправа. Хаген по очереди перевозил всех воинов: давно уж славился он как гребец. Когда наконец в последний раз переезжал он реку, вспомнил он о капеллане. Стоял он в лодке, держа руку на священной утвари. Хаген вдруг схватил его и бросил в воду. Князья и воины вознегодовали на него, но Хаген, оттолкнув капеллана, не подпускал его к лодке, желая потопить его. Капеллан не умел плавать, но тут с помощью Божией поплыл назад и благополучно выбрался на берег. Одно лишь — пришлось ему пешком возвращаться на Рейн. Видя это, Хаген думал: да, всем этим воинам суждено погибнуть!

Когда переправа была окончена, Хаген в гневе разбил лодку в щепы и бросил в волны.

— Что делаешь ты, брат мой? — остановил его Данкварт. — Как же вернемся мы на Рейн из земли гуннов?

— Того не будет, — отвечал Хаген, — и лодку я разбил затем, чтобы трус, если такой найдется между нами, покинув нас в беде, погиб бы здесь при переправе, домой, до Рейна, не добравшись.

После переправы король Гунтер спросил, кто же берется провести их через эту землю. И шпильман Фолькер сказал, что он берется вести их один.

Но прежде чем пуститься в путь, Хаген остановил их и рассказал им о своей встрече с вещими девами и о том, как, чтобы проверить их слова, хотел он потопить капеллана. Смутились рыцари, но делать было нечего: ни моста не было, ни лодки, чтобы вернуться вспять.

В полном вооружении, — Хаген им это посоветовал, — день и ночь без передышки шли они баварскими землями следом за Фолькером. С военным знаменем шел он впереди; отлично знал он здесь все дороги и тропинки. Хаген же с братом своим Данквартом охраняли путь их с тылу. Тем временем Гельфрат и Эльзе узнали уж о гибели своего перевозчика и, собрав огромное войско, погнались за Нибелунгами, чтобы отомстить им за смерть своего слуги. В яркую лунную ночь настигают они Нибелунгов, и завязывается кровопролитная битва. Поле битвы сплошь покрыто телами павших воинов. Но все же к утру бургунды побеждают, и Гунтер, ехавший впереди и ничего не знавший о сражении, удивлен и в то же время обрадован вестью о победе: искусный и смелый воин Гельфрат напал на Хагена и уже стал было его одолевать, но Данкварт поспешил на помощь брату и убил Гельфрата. Эльзе с войском поспешил бежать, бургунды потеряли в битве всего лишь четверых.