Прошедшие две недели пронеслись для Игара будто во сне. Он впитывал в себя новые знания как губка, поражался увиденному, делая открытия каждый день. Главное – пытался учить язык.

Ферьярский, он же старо-исландский, с которым Игар ранее сталкивался только в форме старинных библиотечных учебников, изданных ещё до революции, да специального датского сайта в Интернете, стал внезапно живым. Слова и фразы, исчезнувшие на Земле столетия назад, вдруг наполнились смыслом, звучанием.

Иногда Игар как будто останавливался на миг, прекращая свои беспрерывные упражнения, и ширма, скрывавшая от него правду о новом мире внезапно приоткрывалась. Ясно, как часто бывает во сне, когда являются неведомые днём откровения, он понимал вдруг, в чем заключается суть окружающей его удивительной реальности.

Мир этот был «Хранилищем». Удивительным гигантским музеем или фантастической лабораторией, где «реконструировались», «хранились» или «испытывались» исчезнувшие на земле культуры.

Ту же мысль подтверждала карта, та самая, которую Тея принесла ему в первый день. Игар корпел над ней часами и днями, пока не заучил наизусть. Новый мир заселяли не только исландо-фарерцы.

Тува и манси на востоке. Маори и индейцы на юге. Поморы на севере. Все эти этносы, теоретически сохранились и на Земле, слившись с другими, более многочисленными народами. Но оригинальные язык и культуру – потеряли, частично или совсем. Игар задумывался: что если некто перенес эти народы сюда? С единственной целью – сохранить их этнические традиции, веру, а также специфические, присущие им черты? Иначе чем вообще можно объяснить подобную «подборку» местного населения?

Размышляя об этом, Игар бегал по комнате из угла в угол, не находя себе места. Идея казалась навязчивой, он искал в ней подвохи и не находил.

Действительно, что ещё может объяснить произошедшее с ним и Семеном?

– Ни параллельный мир, ни будущее, ни прошлое, ни другая планета, ни фэнтезийная сказка, не альтернатива истории, – перебирал он версии. – Тогда что?

Нелепая идея про «хранилище мертвых культур» было единственной версией, объясняющей если не техническое устройство, не время, не место, но хотя бы цель существования окружающего огромного мира.

С техническим устройством как раз не было проблем. Помимо карты, Тея раздобыла приличных размеров атлас, содержащий исчерпывающие сведения о Мире-Складе-Народов.

Согласно представлениям «местных», новое мироздание являло собой пример абсолютно неземной «космогонии». Мир, в котором якобы оказался Игар, планетой не был.

Он являлся «Великой Лентой».

Прочитав абзац с этим сообщением в первый раз, Игар посмеялся, приняв текстовку за обычный мифологический бред, сродни представлениям дикарских народов о плоской земле, стоящей на трех китах или огромной черепахе. Однако, читая дальше, от этой точки зрения пришлось отказаться – и даже волосы зашевелились на голове Игара.

Составители атласа оперировал точными цифрами, шокируя лаконичностью и завершенностью данных. Согласно их преставлениям, мир являлся гигантской Лентой, шириной в десять тысяч восемьсот двадцать три ферьярские мили. Игар уже был знаком с местной системой счисления, схожей со старой европейской, которая действовала на Земле до ввода метрической системы. Без особого труда, он сделал перерасчет и заключил, что в метрической системе измерений ширина Великой Ленты, и соответственно, сторона Мирового Квадрата, составляет около восемнадцати тысяч километров от западной до восточной грани. Длина Ленты гипотетически считалась составителями атласа бесконечной – но только гипотетически. Однако в том, что мир является именно Лентой, никто из составителей не сомневался, ссылаясь при этом на данные науки.

Из аргументов приводился великий Северный и великий Южный Изгиб. Лента не шла по прямой. Он изгибалась под разными углами, причём, в Атласе приводилось схематическое изображение её внешнего вида – то, как она могла бы выглядеть из далекого космоса. Амплитуда колебаний Бесконечной Ленты была потрясающе велика. Из столицы Нео-Мидгарда – города Бьорн-на-Хаге, где находились главные имперские обсерватории, можно было наблюдать как «ближайшие» изгибы ленты, например, наклоненный под небольшим углом великий Южный, так и неимоверно далекие её изгибы – например, удаленный на два миллиона миль экстремальный Северный Изгиб.

Бесконечная Лента не была однородна и разделялась на «Секции Ленты», ближайшие из которых отчетливо просматривались из тех же обсерваторий в столице Империи. Самые близкие Секции – то есть те, что непосредственно граничили с «местной», не просматривались, разумеется, поскольку лежали практически в одной плоскости, однако множество дальних – просматривались вполне. Добраться туда было невозможно, однако астрономы давно составили примерные карты почти сотни тысяч Секций, которые можно было наблюдать благодаря удачному расположению их на «изгибах» Великой Ленты.

Большая часть Секций являлась Квадратами, однако встречались и прямоугольники, вытянутые вдоль Ленты («большие»), и прямоугольники, протянувшиеся поперек («малые»). Ширина Ленты также разнилась – местами она была шире, местами уже, и на отрезках переходов образовывались «дуги», превращавшие Секции Ленты в фигуры самых разнообразных форм – от Мировых Трапеций до Мировых Овалов. Самой распространенной фигурой, впрочем, был Мировой Квадрат. Именно таковой, в частности, являлась Секция, в которой оказался землянин. Мировой Квадрат секции Нео-Мидгарда, поморов и Мансийского Хаканата, именовался «девятьсот девятым» – по счету. От какого квадрата велось это исчисление, оставалось неясным – возможно, от видимого конца Южного изгиба.

Все Секции бесконечной Ленты отделялись друг от друга непроходимыми границами, именуемыми в Секции Нео-Мидгарда «Горной рамкой». Горная рамка ограничивала как саму Ленту на всем её протяжении, так и секции на Ленте между собой. Высота боковой Рамки, по данным атласа, превышала сотню миль, но береговая линия гор или же прилегающие к ней на суше долины изображалась на карте очень подробно. Мир девятьсот девятого Квадрата был давно освоен и изучен людьми.

Далее в атласе приводились карты звездного неба, через которое жирною полосой проходила Лента, а также мелкомасштабные карты отдельных островов и частей Мирового Квадрата.

Помотав головой, Игар хлопком закрыл атлас. Открытия впечатляли, но больше всего пока реконструктора занимали окружающие его люди.

Вторым после Теи человеком, с которым Игару пришлось близко познакомится, стал узкоплечий обладатель козлиной бородки, – некто офицер Герсен. Тот самый, о котором Харгаф говорил «Герсен считает, что ты иномирянин», а Тея – «Герсен лечил».

Вопреки суровому внешнему виду, костистой угловатой фигуре и острым черным глазам, Герсен оказался приятным собеседником и неплохим компаньоном для проведения пустых лагерных вечеров. Кроме того, как понял, Игар, конунг Харгаф поручил Герсену присматривать за диковинным пленником, ибо на Тею не полагался после случая с «языком». Герсен делал это без видимого неудовольствия, не напрягаясь.

Поглаживая козлиную бородку, Герсен неспешно посвящал Игара в подробности местного бытия.

Прежде всего – он рассказал о войне. Война бушевала на просторах Мирового Квадрата более трех лет. О поводах не вспоминали, кажется, это был ничтожный таможенный конфликт.