— И что думает по этому поводу Ник?

— А что он должен думать? — На сей раз удивление Кэт не было искусственным. — Это моя жизнь, и решения принимаю я сама.

Не успела Бренда что-то возразить — снова зазвонил телефон. Предполагая, что мать вспомнила о чем-то еще, Кэт взяла трубку. Но Бренда немедленно догадалась, что ошиблась.

— «Реальная жизнь»? Да, верно, мы с Ником Стэйном поженились. Я — что? Господи, да какое вам дело? Нет, я абсолютно не заинтересована в интервью, и не нужно присылать ко мне вашего фотографа! — Молодая женщина решительно прервала разговор. — Не могу поверить! Этот скандальный листок просит меня об интервью! Они, видите ли, хотят узнать, что за штучка эта женщина, которой удалось довести до алтаря самого Ника Стэйна.

— Похоже, ты со своим милым муженьком разворошила осиное гнездо, — позволила себе шутку Бренда.

— На следующий звонок отвечаешь ты. Меня ни для кого нет! — буркнула Кэт. Телефон зазвонил как по заказу. Трубку сняла Бренда.

— Бюро переводов «Петерс», добрый день. Чем могу служить?

На другом конце провода раздался незнакомый насмешливый резкий голос:

— Миссис Стэйн, пожалуйста!

— Сожалею, но миссис Стэйн на совещании, и ей нельзя мешать. Не могу ли я вам помочь?

— Наверняка нет. Это Ник Стэйн, у меня нет времени торчать у телефона. Соедините меня, если не хотите неприятностей…

Не оставалось никаких сомнений, что говорил мужчина, точно знающий, чего хочет. От такого уловками не отделаешься, и Бренда передала трубку Кэт.

— Мистер Стэйн хотел бы поговорить со своей новехонькой, с иголочки, супругой…

— Да… э-э… — Кэт торопливо откашлялась. — Ник?

К огорчению Бренды, разговор скорее напоминал монолог. Кэт отвечала односложно и понять, о чем идет речь, было трудно.

— Нет, это действительно не нужно. Самое раннее — около восьми… не беспокойся, я сама об этом позабочусь. Да… вовсе нет… правда?

Когда беседа закончилась, Бренда изобразила скучный зевок.

— Любому клиенту, желающему перевести свои юношеские воспоминания на старославянский язык, ты даришь больше обаяния. Почему ты ему не рассказала о назойливых газетчиках.

— Потому что я достаточно взрослая и вполне сама могу заботиться о себе. Когда это уложится у тебя в голове, Бренда Тилтон? — Слова прозвучали резко, безобидный вопрос не заслуживал того, но Кэт вдруг осточертели вмешательство и добрые советы. Она давно выросла и стала самостоятельной деловой женщиной, почему же все считают, что она не в состоянии сама организовать собственную жизнь.

Бренда поняла, что пора прекращать обсуждение личных вопросов и переходить к проблемам бюро. Она вернулась в свой кабинет, держа в руках необычно длинный список заданий и инструкций. Казалось, Кэтрин стремится доказать, что ее вступление в брак никоим образом не влияет на повседневные дела.

Но это было не так. Никогда до сих пор не случалось, чтобы после утреннего «совещания» с Брендой она просто-напросто сидела за столом, тупо уставившись в воображаемую точку на стене. Кэт не могла сосредоточиться на работе.

Смутное ощущение тяжести по всему телу, повышенная чувствительность зацелованной кожи при каждом движении напоминали ей о страстной ночи после свадьбы. Невероятным открытием оказалось для нее полное отсутствие даже намека на раскаяние при пробуждении в развороченной постели, в объятиях малознакомого мужчины.

Как нечто само собой разумеющееся Ник взял на себя заботы о счете за отель, о такси до аэропорта, о билетах и обо всем остальном, с чем она уже годами справлялась без посторонней помощи. Испытывая одновременно и растерянность, и любопытство, Кэт предоставила ему полную свободу действий, а тем временем ее рассудок понемногу отходил от шока, вызванного скоропалительным замужеством.

К моменту прибытия в Нью-Йорк в голове Кэт воцарилась абсолютная ясность относительно двух вещей: пусть Ник по необъяснимым причинам и обладает невероятной сексуальной привлекательностью, но она ни за что не должна позволять ему командовать собой. Правда, держать свою линию будет нелегко. Николас Стэйн — мужчина упрямый, демонстрация своей власти доставляет ему удовольствие.

Взять хотя бы жилищный вопрос. Конечно Кэт сама упомянула, что ее квартира мала для двоих, но это же еще не основание для того, чтобы выманить у нее ключ и немедленно поручить транспортному агентству перевезти ее вещи в особняк у Центрального парка.

И тем не менее Ник все так ловко устроил, что она выглядела бы полной дурой, если бы начала громко протестовать.

«Ладно, дружок, второй раз я на твой крюк не поймаюсь», — решила Кэт, мечтательно покусывая карандаш. Но нельзя же просто так сидеть за рабочим столом, вспоминая о Николасе Стэйне со всеми его достоинствами и недостатками. Теперь, когда она знает опасность в лицо, противостоять ей будет нетрудно.

И, чтобы убедить в этом саму себя, Кэт схватила первый попавшийся документ из подготовленной стопки и энергично взялась за работу.

— Что это?

Кэтрин рассматривала квадратную коробочку, завернутую в золотую бумагу с эмблемой всемирно известной ювелирной фирмы, лежащую на стеклянном столике рядом со стаканом «мартини», в котором плавала зеленая оливка.

— Это тебе, открой!

Кэт взглянула на Ника. В выцветших джинсах и майке с рекламой своего последнего телесериала он удобно расположился в огромном, очень уютном кожаном кресле.

Его дом оказался для нее откровением — старинный особняк, отреставрированный с большой любовью. Бесчисленные комнатушки после сноса перегородок были превращены в очаровательные светлые помещения, большинство окон которых смотрело на Центральный парк.

Кэт сразу влюбилась в дом, обстановка которого представляла собой чрезвычайно пеструю смесь старых и новых вещей. Любого специалиста по интерьеру наверняка хватил бы удар, но общий эффект получился невероятно симпатичным, так что Кэт моментально забыла о своих сетованиях по поводу навязанного ей переселения.

— Как чудесно, — вырвалось у нее. — Моя мать каждые два года нанимает новых дизайнеров, чтобы они перевернули вверх дном отцовский дом. Это кошмар! Я всегда мечтала когда-нибудь пожить в комнатах, которые выглядят по-настоящему старинными, а не стилизованными под старину!

— А что на это говорит твой отец? — с интересом осведомился Ник.

— Родители заключили соглашение, — выдала секрет Кэтрин, продолжая осматривать комнаты. — Мать распоряжается в городе, зато в загородном доме не имеет права перевесить ни единой картины. Там до сих пор все остается так, как когда-то устроил дедушка. Я думаю, тебе бы понравилось…

Ник обратил внимание на сослагательное наклонение, но предпочел не реагировать. Фраза прозвучала так, как будто возможность когда-либо лицезреть загородную резиденцию для него исключалась.

— Я охладил для нас «мартини». — Он улыбнулся. — Давай перед едой выпьем по аперитиву. Надеюсь, тебе понравится моя «лазанья», которая дожидается в духовке…

— Почему ты беспокоишься — посыпал полуфабрикат не тем сыром? — шутливо заметила Кэт.

— Запомни, милая женушка, я сам смешиваю свои коктейли, вполне способен приготовить настоящую итальянскую «лазанью», и у меня аллергия на продукты, подвергнутые глубокой заморозке.

— Мужчина, напичканный невероятными сюрпризами, — объявила Кэт, а про себя отметила, что, держась от Ника на достаточном расстоянии, вполне может сохранять разум и самообладание.

Но и то, и другое подверглось опасности, когда она открыла коробочку. Перед ней на белом шелке лежали два кольца. Узкое тоненькое платиновое колечко шириной не более двух миллиметров и столь же скромное дополнение к нему. Только второе было с безупречным, крупным, сверкающим бриллиантом.

— Если это тебе подходит, мы сохраним кольца из Лас-Вегаса в качестве курьеза, — предложил Ник. — И еще, не хочу слышать впредь упреков, будто я не подарил своей прекрасной супруге кольца. Надеюсь, глазомер меня не подвел… — С этими словами он взял ее руку и надел сначала обручальное кольцо, затем кольцо с бриллиантом. Оба сидели как влитые. После этого Ник довольно небрежно достал из кармана брюк мужское обручальное кольцо. — Ты не могла бы надеть его мне? Самому это делать как-то смешно!