Укрытие, конечно, нужно искать в руинах. Возможно, там, за их стенами, мне удастся найти какое-нибудь укромное место, чтобы провести в этом прибежище ночь.

Ближайшая ко мне стена имела проломы во многих местах, так что можно было не искать ворот. Сквозь один из них я и проникла внутрь, во двор. И сразу увидела пустую оконную раму и полусгнившие двери. Там имелось множество тёмных щелей, через которые можно будет скрытно следить за окрестностями. И в этом саду были птицы, а я помнила, с каким недоверием отнеслась Элис к лесу, где они отсутствовали.

Возможно, их привлекало здесь изобилие ягод. На том месте, что, наверное, раньше являлось огромным залом, теперь рос плющ, оттуда доносился непрекращающийся гомон, указывавший на то, что там устроено гнездовье птиц.

Я не слышала ни топота ног, ни шелеста опавших листьев, и медленно повернулась, чтобы внимательнее осмотреть эти развалины, когда увидела, что за мной самой наблюдают.

Около сгнившей двери сидела кошка, но не той породы, которую мы, люди Долин, ценим за их помощь в уничтожении крыс и мышей, пожирающих запасы зерна. Нет — она была почти в полтора раза больше наших полосатых кошек, с желтовато-коричневым мехом и как бы клеймом в виде буквы V, впечатанном в лоб. Похожая отметина красовалась и на груди.

На расстоянии руки от первой сидела вторая кошка той же породы, чуть поменьше, более гибкая, но той же окраски и с таким же клеймом. Птицы, должно быть, не обращали на них никакого внимания, хотя, казалось бы, они должны были быть их естественными врагами. Но птицы лишь проносились над головами кошек по каким-то своим делам.

Кроме кошек здесь присутствовал и ещё кто-то. Перед второй дверью присел на задние лапы небольших размеров медведь. Увидев его рыжевато-бурую тушу, я неподвижно замерла, а после инстинктивно стала искать оружие, которого у меня давно уже не было.

Конечно, размерами он не отличался. Но даже если это медвежонок, то где-то поблизости должна бродить его мамаша, и тогда, возможно, я угодила в новую ловушку, ещё более опасную, чем та, когда меня засосало под землю, но из которой мне удалось выбраться. Слишком уж хорошо мне были известны рассказы охотников про медведей. Самым страшным, что только можно обнаружить в Долинах, были разъярённые медведицы, посчитавшие, что их чаду угрожает опасность.

В то время как кошки изучали меня немигающим взглядом, с каким существа их рода взирают на людей, тем самым подчёркивая ещё больше пропасть между нами, медведь удостоил меня лишь краткого осмотра. Он поймал муху, а затем деловито принялся скрести лапой с длинными когтями по округлому животу. Это несколько успокоило меня, и я рискнула вобрать в себя воздух, так как от вида такого зверя у меня помимо воли перехватило дыхание.

Я была слишком осторожна, чтобы сразу пытаться пошевелиться, но теперь я рискнула попятиться назад к пролому, через который я и проникла во двор замка. Конечно, мне, непрошеному гостю, лучше уйти. От всей души я надеялась, что мне дозволят это сделать.

«Самка… очень молодая… и очень глупая…»

Я приостановилась, озираясь в замешательстве. Здесь совсем некому было это говорить! Раздавались лишь крики и щебетанье птиц. Никто не говорил. Но… Ведь я каким-то образом это услышала, и кто же это мог отозваться обо мне с таким пренебрежением? Ибо я была уверена, что слова относились именно ко мне. Я неуверенно дотронулась до пряжки пояса, готовая ещё раз использовать его в качестве оружия. Только… Кто же был теперь моим врагом?

«Все были когда-то молоды. И на самом деле она не глупая, как мне кажется, — просто неопытная. А это совсем другое дело».

В горле моём возник комок, волосы встали дыбом, а на голове не оказалось шлема, чтобы удержать их на месте. Я приподняла левую руку, чтобы привести волосы в порядок, хотя тем самым могла привлечь к себе внимание кошек и медведя. Здесь прятался, можно было поклясться в этом, ещё кто-то, помимо птиц. Их я во внимание не принимала.

Меньшая кошка неторопливо поднялась и направилась ко мне. Я стояла на земле, руки свисали по бокам. Кошка приблизилась ко мне совсем близко, а потом приняла ту же величественную позу, что и её спутник, причём кончик хвоста её раскачивался над передними лапами. Она посмотрела на меня немигающими жёлтыми глазами, поймала мой взгляд… и стала удерживать его. Теперь я поняла!

— Кто… или что вы? — чтобы задать этот вопрос, мне пришлось провести языком по губам и напрячь все силы. Голос мой эхом отозвался от разрушенных стен и показался далёким и дрожащим.

Ответа не последовало. И всё же я была уверена в своей правоте. Со мной говорило именно это животное — или вторая кошка. Одна из них с презрением отозвалась обо мне, другая же отвечала с большой терпимостью. И я слышала их разговор — в своём сознании!

Погрузившись в собственные мысли и пытаясь найти решение, мы вместе с Джервоном молча стреножили лошадей после того, как они напились, чтобы они спокойно могли пощипать травку в темноте ночи. Когда взошла луна, я некоторое время смотрел на неё и вспоминал тот серебристый цвет чаши… чаши, которая, казалось, была вырезана прямо из этого безупречного лунного диска.

Сегодня ночью звёзды сияли необычно ярко, вспыхивая жемчужной россыпью в безоблачном небе.

Дальше за этой долиной тянулась земля, на которой ничего не росло, если не считать тёмных групп деревьев и кустарников, встречавшихся то тут, то там. В Долинах я привык к гребням холмов, которые создают прикрытие. Здесь же, охваченный внезапным импульсом, я вскарабкался по краю расщелины наверх и постоял там, наблюдая, как тени становятся всё темнее и длиннее, пока всё не исчезло в непроглядном мраке. Небо ещё слегка светилось, чистое и безоблачное — но местность эта была неизвестная, здесь не было лёгких дорог для таких, как мы.

Поднявшийся ночной ветерок начал обдувать меня. Я снял шлем, так что ветер теребил мои волосы, высушив пот, собравшийся под шлемом, давая прохладу — возможно, даже большую, чем мне хотелось. Здесь преобладали серебристые и чёрные оттенки… серебристые сверху, а чёрные — внизу. И темнее всего — именно там, где мы разбили лагерь.

Внутри меня что-то пробудилось, шевельнулось, словно после глубокого долгого сна, а затем ушло, прежде чем я смог понять, что это такое. Воспоминание? Нет. Раньше я уже дважды пересекал Пустыню, но никогда — в этом направлении. Я просто не мог знать эту землю, раскинувшуюся передо мной. И всё же…

Я покачал головой, чтобы избавиться от этих нелепых фантазий. Нужно сосредоточиться на выполнении чёткой цели, что было для меня самым важным на свете, — найти Джойсан. Хотя каким образом… Неохотно я возвратился в наш лагерь, где не горел костёр. И подошёл к своим спутникам.

— Её нужно найти, — мрачно сказал я. — И поскольку я потерял своих коней, то возьму её лошадь.

— Мы отправляемся утром, — ответил мне Джервон тоном человека, говорящего очевидные вещи.

— Поезжайте с миром. Примите мою искреннюю благодарность за свою службу моей леди.

— Ты не понял, — раздался голос Элис в мраке ночи, скрывавшем её лицо. — Мы отправляемся вместе с тобой.

На мгновение напряжение охватило всё моё тело, настолько ощущал я себя виноватым. Потому что именно из-за меня Джойсан оказалась в этой ужасной беде, и зачем теперь было ещё и этим двоим рисковать своими жизнями ради меня? Я даже захотел, чтобы меня охватил гнев, для того, чтобы направить его на них, потому что сам сгорал от этого внутреннего огня.

А затем Мудрая Женщина добавила:

— Её путь — это и наш путь… путь свободного выбора. Мы не собираемся сворачивать с него теперь, когда она в беде. Если ты решишь отправиться без нас, что ж, это твоё желание. Но мы всё равно поедем.

Как же Джойсан сумела так привязать к себе этих двоих? Или же — гнев мой сменился подозрением — это и в самом деле были люди Имгри, посланные вслед за мной и готовые прервать мою дорогу, если им предоставится такая возможность? Вполне возможно. Но ведь я могу наблюдать и ждать, любезничать и благодарить, и по-прежнему идти своим путём. Если только…