— Я тоже. Хорошо, что мы установили, что это не свидание.

— Я должен предупредить тебя, что планирую потратить остаток дня, меняя твое мнение, — говорит он с огромной ухмылкой на лице.

Глава 19

Луис

После футбольной практики в понедельник мы с Марко зависаем у него дома. Марко закатывает глаза, когда я настаиваю на том, чтобы сделать домашнюю работу перед тем, как пойти на вечеринку какого-то парня.

Покончив с домашкой, мы с Марко забираемся в черный внедорожник с тонированными стеклами и едем по городу.

— Я проводил время с Никки, — говорю ему я, когда мы поворачиваем на Грин Бей Роуд.

— Я знаю.

— Есть проблемы с этим?

— С чем у меня по-настоящему проблема, так это с тем, что ты тусуешься с Дереком и Беном — парнями с северной стороны. Ты должен быть с нами. Ты один из нас, Луис.

— Я же не кидаю вас.

— Просто помни, на чьей ты стороне. Comprendes, amigo[20]?

— Si.[21]

— Bien[22]. А теперь поехали на пляж, там тусуются настоящие латино.

Я не говорю ему, что Никки настоящая латино, и о том, что я не могу выкинуть ее из головы. После нашего «несвидания» на лодке Дерека она сказала, что ей нужно побыть вдали от меня. Я могу ей это дать, но не буду отрицать, что хочу быть с ней.

Марко едет в сторону озера Мичиган. Он не паркуется около публичного пляжа, вместо этого он поворачивает направо и направляется к изолированной части, где раньше ошивались Кровавые.

— Почему здесь? — В Фейрфилде Кровавые больше не активны, поэтому я думал, что этот пляж пустует. Но это не так.

— Ты разве не слышал новости? — спрашивает Марко.

— Какие новости?

— Чу вышел из тюрьмы в пятницу.

Чу — один из самых опасных ублюдков. Я не думаю, что тюрьма изменила его. Если он вернулся, значит ли это, что КЛ станут сильнее?

Я видел в банде смерти, избиения и ложь. Но также я видел честь и преданность парней из банды по отношению к их друзьям.

Пляж наполнен ребятами из моего района; моими друзьями. Парнями, которых я не видел с тех пор, как вернулся сюда, и которые вышли из подполья, чтобы отпраздновать возвращение Чу.

Какое-то время мы играем в футбол. После этого Марко хватает банку пива из охладителя. Он глотает алкоголь до тех пор, пока жидкость не начинает бежать по его подбородку. Закончив, он вытирает рот тыльной стороной ладони и бросает пустую банку на землю, заодно хлопая себя по коленям, как будто только что забил гол.

Марко бросает мне банку.

— Твоя очередь.

Я открываю банку пива и выпиваю её залпом, в надежде, что алкоголь сотрёт образ насквозь промокшей Никки в бикини из моей головы. К сожалению, это не помогает. Я тянусь к охладителю и беру другую банку, делая большие глотки в ожидании кайфа. Я не часто в стельку напиваюсь, но, с другой стороны, никакая другая девчонка никогда раньше так часто не занимала мои мысли.

— Луис, иди сюда! — кричит Марко, махая мне.

Я направляюсь туда, где разговаривают Марко и его друзья.

— Что такое? — спрашиваю я.

— Это Чу Сото.— Он кивает в сторону нового человека, спускающегося на пляж.

Парень, крупный как медведь, с полностью покрытыми татуировками руками и шеей, идет с пугающим самодовольным видом, будто говоря: не-связывайся-со-мной-или-ты-покойник. В довершение образа в уголке его рта висит сигарета.

Все вокруг замолкают. Чу останавливается около меня. Если бы я не жил вместе с членами банды всю свою жизнь, я бы, наверное, наделал в штаны прямо сейчас.

— Я слышал, Фуэнтес украсил Фэйрфилд своим присутствием, — говорит Чу и протягивает мне руку для рукопожатия.

— Я привел его, — говорит Марко, гордясь оказанным ему доверием.

Я пожимаю руку Чу сильной, уверенной хваткой. Парни, как Чу, уважают любого, кто не дрожит от страха при их приближении.

— Caballeros[23], позвольте мне поговорить с Фуэнтесом наедине, — заявляет Чу.

Не говоря ни слова, Марко и остальные расходятся кто куда. Марко присоединяется к группе бандюг, которые стоят у кучи бревен и палок, собираясь их поджечь.

— Я попросил Марко привести тебя сегодня вечером, — говорит Чу.

Это не имеет смысла. Из того, что я слышал, Чу думает, что мой брат — предатель, с тех пор, как он вырвался из Кровавых. С чего вдруг такие внезапные изменения в сердце к одному из братьев Фуэнтес? Если Чу считает Алекса врагом, почему я не падаю замертво от его гнева?

Если только он не ожидает, что я заменю Алекса в банде.

— Я думал, что ты в тюрьме, — отвечаю я.

Он улыбается с сигарой, все еще висящей в уголке его рта.

— Скажем так, я вышел из-за формальности, — он наклоняется вперёд и говорит низким голосом. — Слушай, я должен восстановить Кровавых Латино, и ты поможешь мне это сделать.

— Почему я? Я не связан с этим.

— Вот тут ты ошибаешься, Луис. Ты родился в Кровавых. — Он хлопает меня по спине. — И ты будешь в КЛ, пока не умрёшь.

***

«Если бы я был животным, я бы, скорее всего, был бы»... написано Луисом Фуэнтесем.

Обычно мне нравится писать эссе. В прошлом году я написал статью для класса по английскому о том, почему некоторые аспекты мексиканской культуры настолько интегрированы в американском обществе. Конечно, я получил пять. Мистер Хайлман как-то даже умудрился напечатать его в местной газете, что было очень клево.

Но сейчас я в тупике, что редко со мной случается. Бьюсь об заклад, большинство парней из моего класса выбрали льва, короля джунглей. Я не король, и никогда им не был.

Размышление о короле напоминают мне Чу Сото.

Моя ручка зависает в воздухе над моей работой. Мне интересно: я был пьян вчера вечером или Чу действительно сказал мне, что ждет от меня помощи в восстановлении Кровавых Латино? Я смотрю на фотографию Алекса, Бриттани и Пако на стене.

У Mi'amá выходной. Я понимаю, что она не готовит, как я думал. Она стоит у раковины с зажатой в руке сигаретой.

— Я ненавижу, когда ты куришь, — говорю я ей.

— Это расслабляет меня. Она делает затяжку и сбрасывает пепел в раковину. — Мне предложили вчера работу администратора. Это в больнице, где работает Елена.

— Здорово.

— Это приличные деньги, и включает в себя оплачиваемый больничный, — говорит она, затем снова подносит сигарету к губам.

— Все в порядке, мам? Ты выглядишь взволнованной.

— Estoy bien[24]. — Она выпускает дым. — Ну, на самом деле, все не в порядке. Мне позвонили сегодня и сказали, что Карлос был ранен.

Я начинаю паниковать, когда ужасные картины солдат, возвращающихся в инвалидных колясках и с потерянными конечностями, вихрем проносятся в моей голове.

— Что случилось? Скажи мне прямо.

— Ничего серьезного, но достаточно плохо для возвращения домой на поправку.

— Что ты имеешь в виду говоря «ничего серьезного»? — спрашиваю я. — И, поскольку он возвращается домой, случилось что-то плохое.

— Это его нога. Ему должны были сделать операцию, и он не может присоединиться к остальному своему подразделению, поэтому они заставляют его взять больничный. Ему также нужно решить, хочет ли он записываться снова. Я хочу, чтобы он вернулся домой, но...

— Ты слышала, что Чу Сото вышел из тюрьмы.

— Елена только что узнала от Хорхе. — Она указывает сигаретой на дверной проём. — Просто держись от него подальше. Я не хочу, что бы ты или Карлос связывались с ним или с КЛ.

Поздновато для этого. Я потираю затылок. Как бы это сказать? Я колеблюсь, и мои ладони становятся потными.

— Мам, меня «крестили» в Кровавых?

— Где ты это слышал?

— Чу Сото сказал что-то о том, что я родился в Кровавых и, ну, я не понял, что он имел ввиду.

Она указывает на меня, её палец дрожит.

— Не слушай Чу, Луис. Ты меня слышишь? Просто держись от него подальше.

— Он снова руководит делами. Он хочет восстановить КЛ.

Я знаю, моей характерной чертой является стремление бросаться с головой в опасности, а это безумно и опасно. По большей части я научился это контролировать, но когда прошлой ночью я встретился с Чу... меня, словно молнией, ударил выброс адреналина от мысли, что я могу заставить его заплатить за то, что он сделал, когда Алекс ушел из банды, и это почти стоило ему жизни.