— Сколько лет вы работаете в редакции, Курганский, и никаких сдвигов, — говорил Савочкин, перечеркивая целые абзацы.

Курганский бледнел, краснел, худое лицо его еще более вытягивалось, а кончик длинного носа покрывался капельками пота. Согнувшись над столом, Яков Филиппович уныло смотрел, как испещряется всевозможными значками, деформируется и сжимается, точно шагреневая кожа, его творение.

— Только подпись вашу не нужно править, — ворчал Савочкин, превращая корреспонденцию Курганского в небольшую информационную заметку.

Но виза Савочкина не была последней. После него и перед отсылкой в типографию оригиналы читал Петренко. И полуумерщвленная корреспонденция, как сказочный герой, воскресала. Мысли, высказанные автором, сохранялись, но приобретали более совершенную форму и остроту. Богатый фактический материал, собранный Яковом Филипповичем, его живые наблюдения, важность и проблемность корреспонденции вызывали у Петренко стремление сохранить ее для читателей, сделать более яркой, доходчивой. Между зачеркнутыми строками появлялись все новые и новые, вписанные ответственным секретарем. Вместе с корреспонденцией оживал и Курганский. Глаза его благодарно смотрели на Петренко.

— Моя тут только шлифовочка, Яков Филиппович, бархатным напильничком, — доброжелательно говорил Петренко. — Все остальное здесь ваше. К тому же тема интересная, злободневная. Это безусловно будет гвоздевой материал номера.

Заходя затем к замредатора, Петренко возмущался:

— Угробили хороший материал.

— Бездарностей, вроде Курганского, терпеть не могу, — бросал в ответ Савочкин.

— Неправда, себя же вы не только терпите, но и любите.

— Вы неудачно избрали объект для нападок, Михаил Сергеевич. Уж что-что, а писать я умею, вы это сами прекрасно знаете. Мои статьи в центральных журналах и газетах печатают, — Савочкин сжал зубы, в упор глядя на собеседника. — Лучше бы секретариатом серьезнее занялись. Нет там порядка. А от Курганского какой толк? Только что предместкома. Есть у меня на примете молодой парень, выпускник университета. Вот такого бы нам. Молодежью заниматься нужно, талантливой молодежью.

— Ну, нет уж, Курганского вам слопать не дадут. А теперь, пламенный друг молодежи, скажите, что это вы поднимаете вокруг Ивченко? Проект приказа составили.

— К вашему сведению, товарищ адвокат, вчера она опоздала на дежурство.

— У нее же болен отец. Вызывала «скорую».

Все в редакции знали, что к Лене Ивченко Петренко относится уважительно, но особенно требовательно. Он считал, что молодому и способному работнику, как и молодому деревцу мало лишь солнца и тепла. Ему нужны просторы и ветры, дожди и бури, чтобы закалиться, окрепнуть, глубоко пустить корни. Деревцо может засохнуть и увянуть без света и тепла, но преждевременно состарится и пропадет, если настойчиво оберегать его от встреч со стихией. Увидел Петренко в первых работах практикантки, а затем литсотрудника живую пытливую мысль и еще не окрепший, но свой почерк, обнаружил ту искорку, которая может со временем разгореться ярким пламенем. По настоянию секретаря выпускницу университета направили в сельскохозяйственный отдел — самый трудный и беспокойный, где требовались стойкость, выносливость, трудолюбие. Тут училась она обрабатывать письма и авторские статьи, находить для «дневников полевых работ» и комментариев к ним «из-под земли» факты, оперативно выполнять самые срочные задания, и, хоть порой (и не безосновательно) Лена взрывалась, устраивая Марку Танчуку «сцены», все знали: Ивченко из сельхозотдела не уйдет. И чего бы это ни стоило — любое поручение выполнит в срок.

— У Елены отец болен. «Скорую» вызывала, — снова повторил Петренко.

— Не будьте либералом, ответственный секретарь, — жестко проговорил Савочкин. — На уроке одного или, вернее, одной Ивченко надо учить всех организованности и порядку. Не то и другие найдут причину…

— Не о таких ли, как вы, Илья Терентьевич, сказал поэт-классик? — задумчиво ответил Петренко. — Возможно, я сгущаю краски, но послушайте: «И все, что пред собою видел, он презирал и ненавидел».

— Ого! Вы меня представляете этаким могучим злым духом, — ухмыльнулся Савочкин, пригладил редкие волосы, чуть прикрывающие лысину. — Это, ежели хотите, даже лестно. Да, я злой дух для всяких нарушителей порядка. Буду оправдывать сие звание и бороться против всепрощающих ангелов, подобных вам и вашим недисциплинированным подопечным.

…Как схожи людские судьбы в годы великих потрясений — годы войны, когда из привычной житейской колеи выбиты не только одиночки, а тысячи, миллионы людей. Целые заводы, фабрики, институты меняли свою географию, а миллионы людей — годами обретенные специальности на ратный труд солдата. Под Прагой в последний день войны погиб инженер-сапер Петрусь Быховский. В его планшете среди других бумаг нашли несколько неотправленных и безадресных коротких записок:

«Дорогие! Вновь получил отрицательный ответ. Ваш адрес неизвестен. Где же вы, мои хорошие? Живы ли? Как много я думаю о вас, как жду того момента, когда сумею разыскать, обнять…»

«Опять получил безрадостное сообщение: ничего нигде не знают. Как хотелось бы обнять тебя, Поля, моя Полюшка-Поля. И тебя, сыночек».

«…Война близится к концу. Наши в Берлине. Теперь уже верю: выживу. Мне обещали сразу же после победы дать отпуск. Найду вас! Обязательно. Ждите».

Не знал сапер, что еще три года назад, темной весенней ночью, крестьяне вынули из петли и похоронили замученную фашистами партизанку Полину, его Полюшку. Маленького Сашу вместе с тяжело раненными партизанами отправили самолетом на Большую землю. Там, в Башкирии, он оказался вместе с такими же детьми, лишенными родительской ласки, домашнего очага, мирного неба. Заботливые, усталые, полуголодные чужие матери делили с ними горе и беду, успокаивали, утешали, как могли, рассказывали чудесные сказки о том прекрасном времени, когда закончится война и дети вновь возвратятся в родные, счастливые семьи. Прозвучал последний и самый радостный — победный салют. Прошагал по Москве незабываемый Парад Победы. А Саша все ждал и ждал.

Шли годы. Александр поступил в ремесленное училище одного из южных городов Украины. Его привела сюда мечта о море, которого он никогда не видел, о чудо-кораблях. Откуда пришла эта мечта? Наверно, из книг, из рассказов бывших моряков-воинов, часто навещавших их детдом. Учился Саша увлеченно. Одновременно с окончанием ПТУ успешно сдал выпускные экзамены в вечерней школе, получил аттестат зрелости. И пусть в колонне, которая выстроилась по ранжиру на заводской площади при посвящении в рабочие, Саша занимал далеко не флагманское место, ему предоставили честь выступить перед судостроителями от имени нового пополнения.

Он говорил взволнованно и очень тихо. Но радио, намного усилив звучание, разносило его слова по всей заводской площади: «Мы пришли сюда, чтобы вместе с вами строить для нашей Родины замечательный флот. Мы еще многого не умеем, но будем упорно учиться у вас, дорогие корабелы. Каждый из нас отдаст любимому делу все свои силы, использует все, чему его выучили в ПТУ. Спасибо, что вы принимаете нас в свой коллектив, присваиваете нам высокое звание рабочего».

И уже с первых дней товарищи по цеху поняли: Саша трудолюбив, пытлив, никогда не оставит работу, не выполнив задания. Для начинающего это не всегда легко и просто.

Когда пришло время служить в армии Александр попросил направить его в Белоруссию, в город, где до войны счастливо жили его родители — молодой инженер и выпускница местного медучилища. Отсюда отец на второй день войны ушел на фронт, проходивший рядом с городом. Мать работала в больнице. А когда фашисты, вступив в город, сожгли лечебницу и хладнокровно расстреляли больных, вместе с другими медиками ушла в лес к партизанам. У Вечного огня, у братской могилы, у материнской могилы принял Саша присягу служить Родине так же преданно и верно, как отец и мать.

Вскоре на судостроительный завод прибыло письмо от командира и замполита части. Обычно такие письма в первую очередь направляются родителям. У Саши родителей не было. И командование все письма адресовало заводу, ставшему для Александра и матерью, и отцом. «Мы от души благодарны вам, дорогие товарищи судостроители. Вы воспитали достойную смену. Александр — хороший солдат, отличник боевой и политической подготовки, активист, комсорг подразделения. Быховский не только умелый солдат, но и заботливый товарищ, на которого всегда можно положиться. А это у нас особенно ценится. Он смел, находчив. В колхозе, во время уборки, он вместе с товарищами сумел предотвратить пожар, угрожавший людям, технике, урожаю». В письме была вырезка из районной газеты, подробно рассказывавшая о подвиге солдата. В другом письме командование отмечало высокую дисциплинированность Быховского, его помощь товарищам в боевой и политической подготовке. Он был одним из инициаторов движения в подразделении: рядом с отличником не должно быть отстающих. К октябрьскому празднику на завод прислали фотографию Саши у развернутого знамени части, сообщили, что высокое звание кандидата партии оправдывает повседневно.