-И какая реакция была у Геннадия Константиновича? Последовали ли какие-то действия со стороны Совета церквей по отношению к братьям из Средней Азии?

Румальчик и Хорев Михаил Иванович были направлены туда, побыли там, отвезли ему все, а он разделал это через пленку. Братьям не доверил, вот у него болезнь, наверное, такая, я не знаю как это расценить. В отношении того, как реагировал Совет церквей? Румальчик и Хорев доложили, что там не видят оппозиции, однако Крючков не внял этому заявив, что, братья, вы не глубоко смотрели, и так дальше, это - тоже оппозиция. И оказалось, что у них «не оппозиция» это - группа людей, все остальные у них оказались оппозиция. Вот еще одно интересное письмо, которое написал Шумейко 24 сентября 1984 г. (он тоже попал в оппозицию): «Меня спрашивают: «Какое у вас отношение к Совету церквей?» Что я могу ответить? Совет церквей - это организация, это система. Как и всякая система не имеет лица, не имеет души. Система - это машина. Какое мое отношение к машине? Будет правильней спросить о том, каково мое отношение к братьям, которые трудятся в Совете. На этот вопрос я имею ответ. Братья - это мои братья, они имеют души, хорошие души, дорогие души, я люблю их, потому что люблю Родившего их, но мне их искренне жаль. Они стали холодными винтиками той бездушной машины, и я вижу, что они душой и телом вошли в роль винтиков. Когда я с ними молюсь, они молятся как братья, когда говорят о Слове Божьем, они тоже - братья, когда же речь идет о курсе Совета церквей, о том, что решили братья, они холодеют как металл, даже лица меняются. И я это многократно испытал. Чем объяснить, что наши братские обращения, письма (и мои личные) остались без внимания, без ответа. Машина говорит языком формул, протокольным языком, она не милосердна. Не смею судить моих братьев, они - рабы Господни, я не критикую их действия, но что же делать с машиной? Отремонтировать, отреставрировать, улучшить? Но она все равно останется машиной. Без души. Она не способна создавать общение душ. В ней в лучшем случае может действовать солидарность, но ни как не единство духа. Всякая организация на централизацию управления создает машину, хорошую, высокопроизводительную, но бездушную машину. Вот почему принцип независимости единичной поместной церкви и принцип всеобщего священства стали духовной основой внутрицерковного устройства у баптистов. Кто стремится создать новый центр и подчинить поместную церковь существующим системам администрации, тот еще раз хочет испытать горечь неустройства. «Разве вы не знаете, что вы храм Божий и Дух Божий живет в вас? В прочем помазание которое вы получили от него в вас пребывает и вы не имеете нужды чтобы кто учил вас». Всякий пастор, который уступает свое место «старшему брату», особенно в ведении членских собраний, (потому что Совет церквей всегда приезжал и отстранял местных служителей, брал инициативу и проводил служение), показывает не свою скромность, но неверность пастве. 15 глава Деяний Апостолов описывает большое собрание, хотя вопрос касался не только Иерусалимской церкви, но собранием руководил не Павел, не Иоанн, не Петр, не президиум из представителей от различных мест, но сам Иаков. По мнению исследователей Писания он был пресвитером Иерусалимской церкви. Хочу, чтобы мы вернулись к той древней истории. Баптисты, как и все их предшественники, стремились к идеалу первоапостольских церквей. Господь нас призывает сегодня вернуться во всех вопросах к простоте во Христе и Он благословит нас на этом пути. Ему слава в церкви. Аминь. Малый из братьев Господних Франц. 24 сентября 1984 года». До 1984 года как видите с 1969-го никакого еще объединения не было и никаких оппозиций не было. Но потом братья вынуждены были собираться сами. Они собирались, чтобы пообщаться вместе, помолиться, побеседовать, рассказать положение на местах, и все имели надежду: вот братья образумятся, вот они приедут, и мы с ними пообщаемся. Ничего подобного не произошло. Так начиналась эта оппозиция. Кто ее создал? Совет церквей. А кто создал Совет церквей? ВСЕХБ. ВСЕХБ создал инициативную группу, ВСЕХБ создал Оргкомитет, ВСЕХБ создал Совет церквей, все ВСЕХБ. А уже Совет церквей создал такую автономию. Выкинуло, не поняли значит, недомолвка какая-то, нет братского отношения, нет сердечности, все выкинули, перечеркнули, и создали эту автономию. Возник еще новый центр. Мы когда собирались, то говорили, что ни в коем случае ни какого съезда, хватит уже два Союза есть. Кто хочет испытать это, пусть идет в любой Союз и насладится им. Давайте мы будем сохранять автономию церкви. Поместная церковь автономна: она имеет общение с другими церквями, принимает гостей, она сама посещает, проводит евангелизационные работы, приглашает других, совместно трудится, но дела церкви: принятие, отлучение, и другие вопросы решает сама поместная церковь, а не брат приехавший откуда-то и диктующий как поступать. Мы основывались на 7 принципах баптистского исповедания, которые еще дедушка Винса создавал. Они у нас есть эти 7 принципов, мы их распечатали. И на этих принципах строилось все, и в том числе наше братство Совета церквей. Мы их опубликовали в журналах в свое время, разослали по церквям: «Братья, живите этими баптистскими принципами». А теперь вот Радославов поносил эти принципы из Одессы, вторгался в церковь, хотел руководить, навязывал свои взгляды. До тех пор пока его самого не выкинули, а теперь он только за автономию. Никого не допускает: «Мы - автономная церковь». Когда самого касается, тогда он - автономный, а когда он хочет вторгаться, то все это ломает. Вот так создавалось автономное братство. Потом, уже в сентябре 1980 года, уже прошло 11 лет, собрались служители некоторых церквей и имели братское собеседование о сложившемся положении в отделенном братстве ЕХБ. Подобные братские встречи проходили и раньше, и вызваны они были неблагополучием духовной жизни церквей и в отношениях между братьями. В большинстве случаев на этих общениях, либо присутствовали приглашенные представители от Совета церквей, либо братские просьбы и пожелания к Совету церквей подавались им письменно. «Со скорбью отмечаем, что братья Совета церквей вместо совместного общения по определенным вопросам, объявили участников таких собеседований оппозицией Совету церквей и публично выразили им недоверие». По этому поводу много высказано в отчетах председателя Совета церквей брата Крючкова, распространенных через магнитозапись и устной информации представителей Совета церквей.

-В конце 70-х в тюрьме погиб Остапенко. Каково Ваше мнение по этому поводу?

Я придерживаюсь того, что братья, которые публиковали это имели на это основания, имели встречу с родственниками, и я придерживаюсь этой публикации и не подвергаю ее сомнениям. Сомнения у меня вызывает вопрос с Молдавии, молодой брат Моисеев, Ваня. У меня большие подозрения на счет этого, и я не вполне доверяю этой информации. Сам Ваня описывает и как хлебы катились, и еще другое, что вызывает недоверие. Потом то, что он возил офицера части, командира части, о том, что он повез во время отпуска командира части или его семью на море, и они там купались. И он с ними вместе был там же, и не один, людей было много. Потом Моисеев пошел окунуться, и уже его вытащили мертвым. Поэтому то, что это его утопили это - большое сомнение, хотя я говорил с братьями, которые расследовали это дело. Винс направлял туда брата из Харькова,

(Валерий Череванев) который писал стихотворения, поэт, он, вообще, писал много стихотворений, умер сейчас уже. Он сам с Днепропетровска, но проживал в Харькове. А потом в Азии одно время жил, хорошие стихотворения писал, но под псевдонимом. Высокий такой он был, очень способный. Он ездил туда по этому расследованию, очевидцев расспрашивал, и так дальше, но ничего нового не внес того, чтобы прояснило факт что, действительно, его утопили.

-Он ездил на то место, где Моисеенко утонул?

Да, он ездил на то место, пытался говорить с сослуживцами, как тот себя вел, не было ли подозрительного ничего, говорил с теми, которые в общении были. Ничего он не прояснил о том, чтобы это подтвердилось. Так оно и пошло, и я это под большое сомнение ставлю. Потом у нас был такой случай: молодые поехали в мае месяце в Ростов. Еще холодно было. Вышли на реку или на озеро какое-то. Они хорошо покушали и потом один брат пошел окунуться. Он пошел, нырнул и не вынырнул. Его нашли через несколько часов. Он оказался мертвый. Ему делали искусственное дыхание, никакой воды не пошло, ничего абсолютно, забрали его, приехала скорая, констатировали смерть. И что выяснилось, что он перед тем как окунуться в воду хорошо покушал, и отрыжка или пища преградила ему дыхание, и он задохнулся, не утонул, а задохнулся. Возможно с Ваней Моисеевым такое же случилось, он тоже покушал там на берегу, потом пошел окунуться, и, возможно, перегрелся, а в воду входил, такой случай с ним и случился. А то, что у него синяки, и так дальше, ведь ему делали искусственное дыхание сразу как вытащили, врачи приезжали, кололи его, даже в сердце и в сердце, чтобы как-то его возбудить, я это под сомнение ставлю. А вот что Хмара в тюрьме умер, тут уже никуда не денешься. В последствии добились, чтобы завели уголовное дело, жена была приглашена на смотр этого дела для ознакомления, несколько томов этого дела собрали. Начальник тюрьмы, он там был, действительно, виновен, был судим, но, наверное, его выпустили, потому что это одна шайка. Раз уже попался надо что-то делать, ведь факт, никуда не денешься, там у Хмары язык вырван был, издевались над ним как хотели. Это немного, что касается братского согласия. Подписали его несколько, но присутствовало братьев много. Это уже 80-й год был.