-Это был какой-то съезд?

Нет. Это братья собирались просто. Что-то вроде братского общения.

-Не могли бы Вы немного процитировать о чем говорилось в том письме?

Я его уже прочитал. Братья говорят, что они составляют братство, а их отталкивают и не обращают внимание на все те вопросы, которые они поднимают, не хотят иметь с ними общение. И не понятно почему Совет церквей своей властью ограничивает братьев в служении или лишает даже участия в Слове. Презирает целые церкви и объявляет вне Совета церквей только за то, что те осмелились выразить свое несогласие с непонятными действиями Совета церквей. Вот это все здесь в этом документе изложено. И это документ такой, который заслуживает внимания. Совет церквей еще больше стал нападать: «Видите братья куда пошли, контролирую нас, не доверяют». А кто братья: Крючков лично доступ не имел ни к чему, никто с ним не общался, а те, которые Крючкову доносили информацию, знали его мнение и старались ему как-то угодить, удовлетворять его, и тогда он их ободрял, финансировал их, и их же и посылал. Так было с Иващенко, когда в Совет церквей нужно было ввести одного человека из Киевской церкви. Крючков категорически сказал: «Никто, только Иващенко должен быть представителем в Совете церквей от Киевской церкви». А церковь сказала: «Нет, мы видим, кто может быть там представителем и направляем Величко». И Крючков сказал: «Тогда мы никого не будем в Совет церквей вводить от вашей церкви». Закрыл это дело. Раз не Иващенко, значит никто. Но в Совете церквей, когда они собрались, Крючков выразил, что Иващенко будет присутствовать никак от какой-то церкви, а как мой личный представитель. Что он там делал никто не знает, надо понимать, что доносил ему мнение членов Совета церквей. Больше того, он же завел на каждого члена Совета папку определенную, «дело» так называемое, это не голословный факт. Я был там, пока братьев привозили, и Иван Яковлевич Антонов, и в ожидании других мы беседовали. Иващенко подошел и что-то Ивану Яковлевичу сказал: «Иван Яковлевич, вот вы там- то были, туда-то, то-то вы говорили, действовали». А он говорит: «Знаете, не совсем так». «Ну, как не так. Света, принеси дело Ивана Яковлевича». Она пошла в ту комнатку, приносит дело, вот такая вот пухлая папка, открывает: «Вот, пожалуйста». И читает. Видите, я говорю: «Геннадий Константинович на каждого члена Совета церквей папку завел, и на меня папка, и на тебя папка, на всех». «А зачем эти папки? Ведь это КГБ заводит на нас папки и досье туда подшивает». Оказалось, он за каждым членом Совета церквей посылал своих соглядатаев. И они друг о друге не знали. Если куда идет или едет член Совета церквей, по какому-то вопросу, те двое приезжают, слушают доклады и отсылают Геннадию Константиновичу. Видите до какой степени дошло. Это болезнь его, он научился в КГБ этой системе, в органах, хотя он там никогда не работал, но так все делал. И потом эти архивы хранились у него в трех экземплярах, здесь и еще в двух местах. И один архив хранился у Ивана Яковлевича Антонова. К нему завезли архивы и сказали: «Иван Яковлевич, сохрани». А куда он сохранит? Выкопал яму, закопал в целафане, и на этом кончилось. А потом обыск у него в комнате, кругом, во дворе пошли шнырять, ткнули - не лезет, туда, сюда, раскопали архив. Все папки, доносы, какие предательства, что еще нужно. Там каждый о себе писал биографию, чего он стоит, каждый расписывал свои похождения, и на него доносы все написаны. Потом некоторые из них опубликовали в газете, а некоторых просто забрали и посадили по этим документам, там уже все доносы есть с подписями.

-В каком году это было?

Какой год я сейчас не вспомню, но это еще было до 80-го года, где-то между 70-м и -80-м, в этот промежуток времени. Середина 75-76 гг.

-Значит в братстве были люди, которые следили за другими братьями?

Да, функция у них была такая.

-Была ли у этих братьев функция охраны в противодействие КГБ: может быть какие-то специальные люди, которые занимались этим вопросом, или конспиративные квартиры, конспиративные собрания, ведь это все как-то надо было устраивать? И как они поддерживали конфиденциальность? Т.е. какую-то контрразведывательную деятельность надо было нести. Что это были за люди?

Таких людей и такого дела не было, но вы знаете, всегда, через какое-то время мы их могли обнаруживать. Так мы обнаружили двоих. Одного вывели из Совета церквей и второго. Один уже в вечности, уехал в Америку и умер, а второй еще живой, живет в Мариуполе. Мы с ним общаемся. Он музыкантом там был. Его жена у меня спрашивала о нем, и я ей сказал: «Ваш муж хороший христианин, так что вы его любите и жалуйте». Были причины на его вывод, но я не стал рассказывать, чтобы не травмировать ни жену, ни детей. Его дети занимаются большой работой, они служители хорошие.

-За что его вывели?

Вот за эти дела. Надо быть большим специалистом, надо пройти большую школу, чтобы скрывать себя. А у нас так, что внутри, то и наружи, сразу видно, поэтому такие люди, которые где-то, что-то могли донести властям, быстро узнавались. И двоих или троих мы вывели.

-Был ли отдел слежки друг за другом, за членами Совета, органом официальным, или все- таки не гласным?

Это не гласный орган. Крючков организовал для того, чтобы обезопасить членов Совета церквей. За каждым следить и доносить, чтобы обезопасить Совет церквей. Это его личная инициатива была, и он сам этим занимался.

-Знали ли о его инициативе такие люди как Винс?

Нет, не знали, потому что с Винсом самим расправились. А по каким мотивам?

-Еще раз хотелось бы подойти к тому, что касается Винса и последнего раскола в Совете церквей. Можно ли считать это «Братское согласие» началом или предпосылкой к созданию Союза?

Нет, «Братское согласие» - это один из документов, которые мы прочитали. Здесь начало, как я считаю, это - Тульское совещание, на которое не были приглашены братья, и возникла подозрительность. Это не было началом Союза, так как никто не мыслил его создавать, не было такого в плане даже, чтобы создать третий Союз. Мы говорили, что кто хочет быть в Союзе пусть идет в один или другой, пусть наслаждается там плодами этого Союза. Создавать третий? Мы лучшего не создадим. Создадим может быть в начале хороший, а скатимся опять к такому положению. Так что не нужно было еще что- то создавать, что-то придумывать третье, а вот автономию насаждать и жить автономно в церквях и в братстве - это был самый лучший выход, и мы на этом остановились. Но дело в том, что когда церкви живут самостоятельно, хорошие, большие церкви, служители благословенные, они не имеют нужды ни в Союзе, ни имеют нужды ни в поддержке других церквей. Все у них и проповедуют и работают, и, сейчас уже, связи, и знакомства за рубежом. Возьмите Киевскую общину, нуждается она в какой-нибудь другой поддержке? Да никого не будет, и она будет жить и действовать. Но есть церкви где всего десять-пятнадцать человек. Они находятся в селах, к ним никто не едет, и они засыхают там. Вот эти церкви надо обслуживать. Как их обслуживать, если церковь будет самостоятельна, одна? Ну, хорошо, положиться на сердце соседнего пресвитера, что он раз в год посетит там ее, и всего на всего. Но когда создать такое объединение из этих автономных церквей и избрать руководителей, чтобы они следили за благополучием других церквей, малых церквей в основном, и оказывали им помощь: духовную, миссионерскую помощь. Сейчас есть возможность, точнее была возможность, оказывать помощь гуманитарную. И опять, большие церкви как-то связь имели, привезли, разделили, и они довольны, а кто поедет в село, кто им поможет? Для этой цели, у меня лично было такое предложение: сказать братьям, что мы с вами живем хорошо: и духовно, и литературу получаем, общаемся, везде нас приглашают, то в Москву Билли Гремм школу организовал, то еще в школы мы ездим, а тех же никто не приглашает, о них не знают, они засыхают. Так давайте мы создадим такое братство, которое бы заботились друг о друге, имели братские отношения, общения, помогали бы таким церквям. У нас в Киеве, на братском общении, братья смотрели на это очень отрицательно. И тогда я говорю, что мы попробуем организовать у себя на Донбассе и в Ростове такое братство. Собрали мы руководителей церквей, пообщались с ними, сделали им предложение такое, и они с большой душой согласились. И уже просто ездили ко мне, просили, что давайте браться что-нибудь организовывать. Так мы организовали и зарегистрировали «Братство независимых церквей Южного региона». И братство живет. Это 1989 год. И вот как так мы выжили, и эти церкви выжили. Мы им помогали духовно, каждый месяц общались, приезжали сюда, имели назидательные проповеди, молитвы, литературой делились, снабжали, пришла гуманитарка, мы пропорционально делили всем. Братство, это маленькое братство автономных (независимых) церквей Южного региона выживало и выжило на сегодняшний день. Слава Богу! И потом я говорю: «Братья, мы как- то неофициально все, вот Киевская община зарегистрирована. Гуманитарка сейчас идет через Союзы в их церкви, а кто будет заботиться о других церквях?» И когда стали ставить этот вопрос, мы уже четыре-пять лет были официально как Южный регион, и тогда склонились братья, организовались и зарегистрировались в «Незалежна церковь братства».