Вирна отвернулась, чуть не сболтнув такое, о чём потом пришлось бы пожалеть. Подвиги Матери Мэлис, испробовавшей почти каждого воина-мужчину Дома До'Урден и многих других, которых соблазнительнице удалось увести из других Домов, вошли в легенду в Мензоберранзане. И кто она такая, чтобы разглагольствовать о благоразумном и праведном поведении? Вирна закусила губу, надеясь, что ни Бриза, ни Мэлис в этот момент не читают её мысли.

В Мензоберранзане даже мысли о недостойном поведении верховной жрицы, независимо от того, соответствуют они правде или нет, строго наказывались.

Глаза матери сузились, и Вирна решила было, что её раскрыли.

— Ты будешь его готовить, — сказала ей Мэлис.

— Майя моложе, — осмелилась возразить Вирна. — Я смогу достигнуть уровня верховной жрицы всего через несколько лет, если буду продолжать заниматься.

— Или никогда не достигнешь, — сурово напомнила ей мать. — Отнеси ребенка в собор. Научи его говорить и всему, что необходимо, чтобы правильно исполнять обязанности младшего принца Дома До'Урден.

— Я присмотрю за ним, — предложила Бриза, и рука её бессознательно потянулась к змееголовому хлысту. — Обожаю учить мужчин. Он у меня узнает своё место.

Мэлис уставилась на неё.

— Ты — верховная жрица. У тебя есть другие обязанности, более важные, нежели учить говорить младенца.

Затем она обратилась к Вирне:

— Ребёнок твой. Не разочаруй меня! Уроки, которые ты будешь давать Дзирту, улучшат твоё понимание нашего образа жизни. Практика материнской заботы поможет тебе в твоем желании стать верховной жрицей.

Она помолчала мгновение, давая Вирне время взглянуть на своё задание с положительной точки зрения, затем её тон стал опять угрожающим:

— Это может помочь тебе, но может, разумеется, и уничтожить!

Вирна вздохнула, но промолчала. Обязанности, возложенные Матерью Мэлис на её плечи, займут почти все её время, по крайней мере в течение десяти лет.

Вирне не нравилась подобная перспектива: она и этот лиловоглазый ребёнок будут вместе в течение долгих десяти лет. Однако гнев Матери Мэлис До'Урден казался куда худшей альтернативой.

Альтон выплюнул паутину, вновь попавшую ему в рот.

— Ты ведь только мальчик, ученик, — заикаясь, вымолвил он. — Почему же ты….

— Убил его? — закончил Мазой его вопрос. — Не затем, чтобы спасти тебя, если ты на это надеешься. — Он плюнул на тело Безликого. — Посмотри на меня, принца Шестого Дома, уборщика у этого отвратительного….

— Ган'етт, — прервал его Альтон. — Шестой Дом — Дом Ган'етт.

Мальчишка поднёс палец к губам.

— Подожди-ка, — заметил он, и широкая язвительная улыбка расползлась по его лицу. — Мы ведь теперь Пятый Дом, раз с Де Вирами покончено.

— Еще нет! — рявкнул Альтон.

— Сию минуту, — заверил его Мазой, накладывая стрелу на самострел.

Альтон с трудом отодвинулся назад, насколько позволяла паутина. Быть убитым учителем позорно, но унижение от того, что тебя убьёт мальчишка….

— Думаю, я должен поблагодарить тебя, — сказал Мазой. — Уже много недель я замышлял убить его.

— Почему? — допытывался Альтон у своего нового противника. — И ты посмел бы убить учителя Магика только за то, что твоя семья отдала тебя ему в услужение?

— Он унижал меня! — взвизгнул Мазой. — Четыре года я был рабом у этого гадкого червяка. Чистил его сапоги. Готовил мази для его отвратительной рожи. И ему все было мало!

Он опять плюнул на тело и продолжал, обращаясь скорее к самому себе, нежели к пойманному в ловушку студенту:

— Аристократы, стремящиеся овладеть колдовством, могут практиковаться в качестве учеников, прежде чем достигнут необходимого возраста для поступления в Магик.

— Конечно, — подтвердил Альтон. — Я сам учился у….

— Но в его планы не входило, чтобы я поступил в Магик! — продолжал Мазой, не обращая внимания на Альтона. — Вместо этого он насильно заставлял меня поступить в Мили-Магтир, школу воинов. Школу воинов! Две недели назад мне исполнилось двадцать пять лет. — Мазой поднял взгляд, словно вдруг вспомнив, что он в комнате не один. — Я понял, что должен убить его, — продолжал он, теперь уже обращаясь к Альтону. — Но пришёл ты и упростил мою задачу. Студент и учитель убивают друг друга в схватке? Так случалось и раньше. Кто будет сомневаться? Думаю, я должен поблагодарить тебя, Альтон Де Вир из Дома, О Котором Даже Не Помнят, — Мазой низко поклонился. — Я имею в виду, прежде чем я убью тебя.

— Подожди! — воскликнул Альтон. — Чего ты добьешься, если убьёшь меня?

— Алиби.

— Но у тебя уже есть алиби, и мы можем сделать ещё лучше!

— Объясни, — сказал Мазой, который, по-видимому, не торопился. Безликий был многоопытным магом, и паутина еще не скоро отпустит своего пленника.

— Освободи меня, — серьезно сказал Альтон.

— Неужели ты и вправду такой дурак, как о тебе говорил Безликий?

Альтон стойко перенёс оскорбление: у мальчишки был самострел.

— Освободи меня, чтобы я мог сойти за Безликого, — объяснил он. — Смерть учителя вызовет подозрения, но если все будут считать, что учитель жив….

— А что с этим? — спросил Мазой, пнув ногой труп.

— Сожжём его, — сказал Альтон, подходя к самому главному в своем отчаянном плане. — Пусть то будет Альтон Де Вир. Дома Де Вир больше нет, так что не будет возмездия и не будет вопросов.

Мазой продолжал сомневаться.

— Безликий был практически отшельником, — рассуждал Альтон. — А я уже почти закончил школу. Определенно я смогу научить тебя простейшим основам после тридцати лет учебы.

— А что получу я?

Альтон, ещё сильнее запутываясь в паутине, удивленно пожал плечами, словно ответ был очевиден.

— Учителя в Магике, который называется наставником. Который может облегчить тебе годы учебы.

— И который может избавиться от свидетеля при первом удобном случае, лукаво добавил Мазой.

— Какая мне от этого выгода? — возразил Альтон. — Вызвать гнев Дома Ган'етт, Пятого Дома в городе, мне, у которого нет семьи? Нет, Мазой, мой мальчик, я не такой дурак, каким считал меня Безликий.

Мазой постучал длинным заострённым ногтем по зубам и задумался. Союзник среди учителей Магика? Это открывало большие возможности.

Вдруг он о чем-то вспомнил, раскрыл шкаф сбоку от Альтона и стал рыться в его содержимом. Альтон опешил, услышав звон керамических и стеклянных сосудов, в которых могли содержаться компоненты, может быть даже готовые зелья, и все это вот-вот будет потеряно по небрежности ученика. «Может быть, Мили-Магтир действительно наилучший вариант для такого?» — подумал он.

Через некоторое время Мазой вновь появился, и Альтон вспомнил, что находится не в том положении, чтобы выносить подобные суждения.

— Это мое, — решительно сказал Мазой, показывая Альтону небольшой чёрный предмет — фигурку охотящейся пантеры, превосходно выполненную из оникса. Подарок от обитателя нижних уровней за помощь, которую я ему оказал.

— Ты помог такой твари? — вырвалось у Альтона, которому было трудно поверить, что простой ученик смог выжить после встречи с таким непредсказуемым и могущественным врагом.

Мазой снова пнул труп.

— Безликий приписал все заслуги себе и забрал статуэтку, но она моя! Все остальное здесь перейдет, конечно, тебе. Я знаю магические двеомеры большинства этих вещей и покажу тебе, что есть что.

Вновь ощутив надежду и поняв, что, может быть, ему все-таки удастся пережить этот день, Альтон не обратил на фигурку никакого внимания. Все, чего он хотел — это освободиться от паутины, чтобы выяснить правду о судьбе своего Дома. Неожиданно Мазой, этот непредсказуемый мальчишка Дроу, повернулся и пошёл прочь.

— Куда ты идешь? — спросил Альтон.

— За кислотой.

— Кислотой?

Альтону удалось не выдать охватившей его паники, хотя он был уверен, что правильно понял намерения Мазоя.

— Ты хочешь, чтобы тебя приняли за Безликого, — прозаично объяснил Мазой.