ГЛАВА 26

Кейт

Я бы узнала его дом и за милю отсюда. Крепко обхватив Майлса за талию, мы сворачиваем на короткую гравийную дорогу, уходящую в сторону от главного шоссе Джеймстауна. Когда в поле зрения появляется ржавое, обшарпанное шикарное ранчо, расположенное в красотах предгорьях, я понимаю, что это его дом. Он просто кричит — Майлс: мужественный, простой и немного заросший.

Снаружи дом обшит сайдингом из кедра, а на огромной круглой террасе под навесом уместились два гаража. У входной двери стоит пара садовых кресел, и я так легко могу себе представить, как он потягивает там кофе и смотрит на ручей, протекающий через его владения.

Он останавливает мотоцикл перед гаражом и, прежде чем заглушить мотор, выставляет подножку.

— О Господи, Майлс! — восклицаю я, слегка тряся его за плечи, чтобы выказать свой восторг.

— Что? — спрашивает он, снимая очки-авиаторы и оглядываясь на меня через плечо. Кажется, его настроение немного улучшилось, но у меня такое чувство, что я знаю, как полностью все исправить.

— У тебя потрясающий дом! — восклицаю я, глядя на его лицо в лучах заходящего солнца.

Золотистые лучи искрятся в синеве его глаз.

— А, да. — Он пожимает плечами и слезает с мотоцикла, поворачиваясь, чтобы забрать у меня шлем.

Я расчесываю волосы пальцами, в неверии широко раскрыв глаза.

— Ты что, шутишь? Он великолепен!

Он берет шлем под мышку и смотрит в сторону ручья.

— В Боулдере я ничего не смог подобрать, по крайней мере, ничего уединенного, к чему прилагалось бы немного земли. Я, правда, терпеть не могу соседей.

Я смеюсь и оглядываюсь вокруг, видя, что дом стоит совершенно уединенно. Его собственное маленькое убежище разместилось посреди дикой природы всего в двадцати минутах езды от Боулдера.

— Ну, он просто замечательный. В Боулдере нечто подобное запросто обошлось бы в два миллиона долларов.

— Черт подери, — мгновенно отвечает он и потирает затылок. — Как я уже говорил, ему требуется ремонт, но он мой.

Я лучезарно улыбаюсь и спрыгиваю с мотоцикла.

— Покажи, что внутри! — Мне приходится останавливать себя, чтобы не запрыгать на месте, как дурочка.

Он тихо посмеивается.

— Хорошо, но потом мы пойдем пачкаться в гараж.

— Ладно, — говорю я и позволяю утащить себя вверх к парадной двери.

Он торопится отправиться в гараж, но когда я осматриваю пространство во время спешной экскурсии, замечаю, что у Майлса есть свое видение. Большинство людей, вероятно, даже бы и не удостоили вниманием этот дом, но он уже превратил его в нечто действительно уникальное и особенное.

Сначала он указывает туда, где прошлым летом снес большую стену, первоначально отделявшую столовую от гостиной. Поскольку стена была несущая, он установил деревянные опорные балки, окрашенные в цвет насыщенного эспрессо, хорошо контрастирующий с белой деревянной обшивкой на стенах гостиной. Это оказало нужный эффект — деревенский, потертый шикарный фермерский дом источает очарование и дневной свет.

Мебели по минимуму. Мужская. Кожаный диван и большое кресло напротив телевизора с гигантским экраном. Кухня на сегодняшний день еще ремонтируется, но новые гранитные столешницы установлены только на прошлой неделе, и теперь он заново отделывает кухонный гарнитур. Все дверцы шкафов сняты и, по-видимому, лежат в гараже, в ожидании следующего слоя лака.

Он показывает спальню, где стоит огромная кровать, кричащая о практичности и комфорте. Но когда мы входим в его ванную комнату, становится ясно, куда делись все его деньги.

Всю стену ванной комнаты занимает огромный водопадный душ с двумя лейками, с совершенно прозрачной стеклянной дверью, демонстрируя облицовку невероятной плиткой. Похоже, у меня случился женский стояк, когда он сказал, что делает весь ремонт сам. Он также убрал стену, отделявшую ванную комнату от гостевой спальни, превратив это пространство в смежную гардеробную.

Честно говоря, его бывшая — чертова идиотка. Из этого мужчины выйдет отличный муж.

Он быстренько показывает гостевую спальню, декорированную пушистым ковром и деревянными панелями на стенах. Он говорит, что она — следующий пункт в его списке. За ним довольно забавно наблюдать, удивительно, сколько работы он уже вложил в этот дом. Майлс явно не из тех, кто сидит, сложа руки.

Мы спускаемся по внутренней лестнице, и он открывает дверь гаража, улыбаясь через плечо, и говорит, что именно здесь происходит волшебство.

Вы когда-нибудь занимались сексом, создавая вокруг себя невообразимый беспорядок, опрокидывая всякое барахло, и все время за это извиняясь, но вам все равно каким-то образом удавалось получить эпичный оргазм и попутно что-то сломать?

Нет?

Да, я тоже... до сегодняшнего вечера.

Мало того, что Майлс показал свой грязный гараж и перечислил все инструменты таким серьезным тоном, будто те предназначались для комнаты с секс-игрушками. Он также жестко и быстро меня трахнул, нагнув над ящиком с инструментами, отчего я запачкала руки в какой-то тормозной жидкости. Чтобы избавиться от запаха, мне пришлось отмывать их в забрызганной краской рабочей раковине.

Что бы ни беспокоило Майлса раньше, экскурсия по его дому и быстрый секс, казалось, очень помогли ему успокоиться. И учитывая, что у меня был сокрушительный оргазм, я ни капельки не жалуюсь.

Прежде чем подняться наверх и помыться в этом чертовски потрясающем душе, Майлс ведет меня во второй гараж, чтобы показать проект, над которым работает.

Он дергает за пару металлических цепочек-выключателей, свисающих с потолка, и над нашими головами раскачиваются зажженные светильники, демонстрируя потрясающий классический грузовик.

— Он принадлежал моему дедушке, — заявляет он, засовывая в карманы руки, от наших усилий в другом гараже вены на них стали выделяться еще сильнее. — Это «Форд-пикап» 65-го года. Пару месяцев назад я закончил покрывать его белой краской, а салон — лишь на прошлой неделе. Все, что ему сейчас нужно, — это специальный карбюратор, подходящий только к этой конкретной модели. Его действительно трудно найти и из-за этого он безумно дорог. На ремонт дома ушла уйма денег, поэтому я жду, пока не подкоплю достаточно, чтобы снова его завести.

— Значит, он красиво смотрится, но не на ходу, — констатирую я, скользя ладонями по окрашенной в белый цвет глянцевой поверхности. Совершенство. Хромированная отделка блестит ярче, чем зеркало. Я улыбаюсь и добавляю: — Он — произведение искусства.

— Можно и так сказать, — отвечает он, с любопытством наблюдая за мной с порога.

Я продолжаю изучать.

— Похож, на одну из тачек из фильмов Pixar, — размышляю я с улыбкой, рассматривая переднюю часть и представляя, как решетка открывается, чтобы заговорить.

Майлс смеется, и это очень мило, потому что я скучаю по его веселому настрою, как тогда в походе. Я должна была догадаться, что у механиков стояк на классические автомобили.

— Ты сказал, что он принадлежал твоему дедушке? — спрашиваю я, обходя капот и направляясь к пассажирской двери, чтобы получше рассмотреть салон. Белые кожаные сидения внутри кабины очень красивы.

— Да. — Майлс кивает, он заметно напрягся, и добавляет: — Он умер два года назад.

Я поднимаю на него глаза, и меня мгновенно охватывает сочувствие.

— Мне очень жаль это слышать.

Он тяжело вздыхает и грустно улыбается.

— Да, это стало шоком для всех нас. Конечно, ему было семьдесят семь, и не то, чтобы он не прожил хорошую, долгую жизнь. Но он был одним из тех парней, кто, казалось, будут жить вечно.

— Никогда не стареющий? Всегда выглядят, как идеальный дедушка?

— Да, — соглашается Майлс. — У тебя есть такие бабушка или дедушка?

Я тихо смеюсь.

— Моя бабушка, которая назначает мне встречи со своим священником. Она будет жить вечно, я в этом уверена. И если умрет, то обязательно будет преследовать меня с того света. — Майлс качает головой, но я стараюсь не замечать его сопереживания. — В некотором смысле мне нравится дразнить старушку. Это вроде нашей особой связи, понимаешь?

Он кивает, подходит к передней части грузовика и смотрит на капот.

— Понимаю. Для нас с дедушкой это были машины. Помню, как в детстве мы вместе работали над ним. Он так многому меня научил. Я узнал названия инструментов раньше, чем имена двоюродных братьев. Мама сходила от этого с ума.

Я хихикаю.

— Боже, держу пари, ты был милым ребенком. Темные волосы, яркие глаза. Уверена, ты получал от дедушки все, что хотел.

Майлс поднимает бровь.

— Ну, он всегда держал для меня конфеты в бардачке. — Он подходит к тому месту, где я стою, и отодвигает меня в сторону, чтобы открыть пассажирскую дверцу. Наклонившись, он нажимает на кнопку бардачка и хватает пакетик с круглыми розовыми конфетами.

— Хочешь? — спрашивает он с натянутой улыбкой, и мне в нос ударяет запах мяты.

Я смеюсь и качаю головой.

— Нет. Если это те, что были у твоего дедушки, то пусть остаются там, где и сейчас.

Он кивает и отвечает:

— Они очень старые, но я не могу заставить себя съесть их или выбросить. — Он снова забирается в грузовик и кладет их туда, откуда взял.

Когда он отступает, чтобы закрыть дверь, мне кажется, что в его глазах я вижу блеск, которого раньше не было. Он опирается на дверь и сжимает пальцами переносицу.

— Похоже, тормозная жидкость все еще жжет глаза.

Я протягиваю руку и мягко, успокаивающе глажу его ладонь, чувствуя, как в горле встает комок от боли, которую он так старается скрыть.

— Что такое? — спрашиваю я, нежно выводя большим пальцем на внутренней стороне его запястья медленные круги.

С грустной улыбкой он качает головой.

— Ничего.

— Майлс, — повторяю я, ободряюще глядя на него. — Просто скажи мне.

Он выдыхает и прислоняется спиной к открытой дверце.

— Жаль, что он не на ходу. — Он смотрит в потолок, будто пытается заставить слезы вернуться обратно. — Это было своего рода предсмертное обещание, которое я дал ему, и мне жаль, что я до сих пор его не выполнил.