— Скажите, — спросил я, — а на американской станции что произошло? Перегрызли кабель, управляющий замедляющими стержнями?

Я чувствовал, что мелю чушь, но остановиться не мог — снова путались мысли.

— Может быть. Я точно не знаю, — ответила крыса.

— А похищение урана, — вспомнил я, — случайно не ваших лап дело?

— Нет, — усмехнулась крыса, — это ваши орудовали, люди. А зачем? Стремятся к мировому господству. Глупо. Весь мир будет принадлежать нам. Мы будем всюду, мы есть всюду. Наступит великая Серая эра, — крыса уже ораторствовала.

«А она, должно быть, имеет большой вес среди своих, — мелькнуло у меня в голове. — Что, если…»

Я рассердился на себя. Просить крысу? О чём — о должности секретаря-референта? Они ведь ещё не пришли к власти. Да и потом — они ведь не собираются уничтожать людей, людей просто не будет. Они думают вытеснять нас. А это дело долгое, случится не скоро. Чего мне спешить? Пусть потом кто-нибудь другой просит, чтоб его оставили в живых, а я эту крысу прикончу. Или не надо? Пусть знает, что среди людей есть такие, что надеются на сотрудничество. Они ведь тоже разумные. Почему бы нам не объединиться?

Я так и сказал крысе — ещё раз. Но она, захваченная собственным красноречием, только головой помотала:

— Нет, не может быть и речи. Поверьте мне, мы бы и сами, может, тоже хотели бы, но… Это фатальная неизбежность. Один вид должен приходить на смену другому. Мы постепенно вытесним вас — и всё. Вы даже не заметите. Мы захватим всю Землю…

— А потом и в космос выйдете? — сардонически усмехнулся я.

— Зачем? — искренне удивилась крыса. — Нам и Земли хватит.

— Ну а потом, когда не будет хватать жизненного пространства? На Земле? А ведь мы уже вышли в космос. С нашей помощью вы сможете расселиться на других планетах. Зачем же нам враждовать? Теперь, когда вы тоже становитесь разумными…

— Подумаем, — буркнула крыса. — Я как-то раньше никогда…

Похоже, она в самом деле крепко задумалась.

— Послушай, отпусти ты меня, — просяще сказала она.

«Как золотая рыбка, — подумалось мне. Только исполнит ли она мои желания?»

Перед моим взором предстали легионы крыс, штурмующих человеческую цивилизацию — так будет? Или крыса будет беседовать с человеком за одним столом? Новое домашнее животное… Да нет, не животное. Долгожданный Брат по разуму. Я усмехнулся. Крыса… Ну а что — крыса? Пусть будет и крыса. Разве нельзя? Прилетела бы из космоса — никто бы и не возражал. А тут… Щекотливое дело. Ну, пусть подумает…

— Вот отпущу я тебя, — сказал я, — А ты опять поддержишь борьбу против людей?

— Это бесполезно, — крыса вяло махнула лапой, — все эти разговоры… Наш приход — неизбежность. Вы ничего не сможете сделать. — Мне показалось, я уловил в её голосе какую-то неуверенность, — Это круговорот, обычная биологическая борьба за существование.

— Неужели разумные существа должны бороться друг с другом? — вырвалось у меня.

— Природа поставила нас с вами в равные условия. Но мы лучше приспособились к ним.

Могли ли её слова быть правдой? Я не могу ничего сказать наверняка, не знаю. Может быть. Но я решил освободить её. А что? Это ведь всё равно ничего не меняло.

И я выпустил Крысу.

Хриша включил мозгоотсос. Зачавкали, задвигались гофрированные шланги, перекачивая серую кашицу из мозговых чаш подчиненных к центральному шлему начальника.

Из сопла закапало. Хриша блаженно закрыл глаза, с удовлетворением ощущая, что его чаша постепенно заполняется, и он начинает умнеть…

Он не помнил, что произошло с предыдущим начальником: исчез ли он сам, убрали вышестоящие, или не обошлось без его, Хришиной помощи — всё тонуло в тёмной пучине беспамятства. Это событие произошло до того, как он поумнел, а стало быть, его не было. Если с начальником что-то сделал он, то поступок был чисто инстинктивный, механический. Тогда Хриша поступал не задумываясь, повинуясь бессознательной тяге к светлому, тёплому и чистому кабинету, поэтому ответственности за содеянное нести не мог. Так бледная инфузория туфелька стремится к освещённому пятнышку света, неосознанно понимая, что там она обретёт пищу телесную. Точно так же и Хриша стремился к вожделенному креслу.

Но ныне, опускаясь в кресло и надевая на голову приёмник мозгоотсоса, он действовал вполне осмысленно, его поступки стали более сознательными. Это в первый раз было трудно: шлем сел с перекосом, часть серого вещества пролилась на плечи, выпачкав новенький костюм, который пришлось чистить. Но следы остались до сих пор.

Наверное, у Хриши мозгов изначально было чуточку больше, чем у прочих, поэтому мозгоотсос за смену не высосал всё, и Хрише удалось сотворить мысль, что неплохо бы занять место начальника и воспользоваться его благами…

Мысль привела желание, желание переродилось в стремление, стремление отыскало путь. И вот — он в кресле!

Воспоминание о собственной дороге к креслу заставило Хришу предпринять ряд мер, призванных обезопасить его от претендентов на своё место. Одной из них было двукратное повышение производительности мозгоотсоса — сразу же после вступления в должность. Кое-кто не выдержал увеличенной нагрузки, и его пришлось списать. Но на вакантное место нашлось много желающих. Одни сами мечтали стать начальниками, другие хотели принести пользу стране, третьи намеревались просто подзаработать, четвёртым было всё равно, где числиться.

Хрише годился любой, согласный подчиняться. Он руководствовался единственным требованием: мозги работника должны быть достаточно жидкими, чтобы легко всасываться.

Но для того и работали круглосуточно мощные государственные разжижители, вливающие в сограждан потоки пропаганды. Они превращали плотно слежавшуюся за ночь мозговую массу в легкоусвояемую жижу, прекрасно перекачиваемую насосами в нужное место.

Принятые Хришей меры дали хорошие результаты: много лет он не опасался конкурентов. Стоило посмотреть на тупые лица Хришиных подчинённых, вываливающихся в конце рабочего дня из дверей учреждения, как любой мало-мальски соображающий человек (то есть начальник) с лёгкостью мог сказать: этих высосали подчистую.

Тотальное высасывание мозгов было запрещено законом: без единой капли мозгового вещества человек превращался в подобие растения, в безмозглого идиота, не пригодного даже повторять здравицы во время парадов. Поэтому всем начальникам было строго-настрого наказано не допускать подобных эксцессов, следить за минимумом остающихся у подчинённых мозгов и при выходе из учреждения лично проверять уровень серого вещества ручным щупом. В случае недобора уровень надлежало восполнять. Но обычно этого никто не делал.

Впоследствии, дабы кто-нибудь из начальников в служебном рвении не превысил должностные полномочия, диаметр всасывающих сопел-насадков строго регламентировали, вследствие чего они не могли погружаться слишком глубоко в мозговую чашу. Но это было сделано после того, как развитие науки анатомии определило, что мозговые чаши разумных существ устроены на манер чернильницы-непроливайки.

С тех пор изображение чернильницы было закреплено в качестве государственного и религиозного символа.

Некоторые богословы спорили: созданы ли мозговые чаши Творцом на основе чернильницы-непроливайки, или же чернильницы создали люди в результате изучения науки анатомии? Но поскольку чернильницы существовали с давних времён, все стали склоняться к выводу, что до нынешней цивилизации существовало ещё несколько, которые создали чернильницы изначально.

Оставлять большое количество мозговой массы у низших созданий было опасно: мало того, что они не могли найти ей должного применения, и порой расплёскивали содержимое, набравшись до потери чувства равновесия в многочисленных пивнушках, окружающих любое присутственное место. А обойтись без пивнушек нельзя: как иначе восполнить убыль мозговой массы во время работы? Алкоголь заменял её, как любая жидкость, пусть и частично.