Мартин медленно вошел в читальную комнату монастыря, окинул внимательным взглядом книжные полки и, найдя огромные пергаментные тома, содержащие Библию, начал их просматривать. Это были те части Библии, которые он никогда еще не открывал. Он взял один из томов, положил его на деревянный стол, сел на грубосколоченный стул и углубился в чтение.

Назначение Лютера на пост профессора Библии почти сразу дало потрясающие результаты, и прежде всего для самого Мартина. Во-первых, Библия оказалась намного интереснее, чем он себе представлял. Во-вторых, чем больше он ее читал, тем больше убеждался в том, что на самом деле гнев Божий на него не есть что-то ужасное и неизменное. Библия говорит, что если кто возлюбит Бога и уверует в Него — «кто будет веровать», как сказал Иисус Христос, — тому нечего бояться.

К удивлению Мартина, в Библии нигде не упоминалось о многочасовых беспрерывных молитвах, о поклонении святым, об исповедании своих грехов священнику и о его праве даровать прощение. Ничего не было сказано и о паломничестве или о необходимости платить деньги за рассматривание святых мощей. Говорилось только о том, что Бог возлюбил весь мир, что Иисус умер, чтобы на деле доказать Божью любовь к нам, и что нам нужно только поверить, что все это — правда.

Мартин изумлялся, почему всего этого он не прочитал раньше, почему так долго пришлось ему искать эти истины. Вскоре, к своему удивлению, он обнаружил, что его сомнения исчезли. Он был совершенно уверен в том, что Бог уже простил его. Как хотел он рассказать об этом всем людям, встречающимся на его пути! И первыми, кому он должен был сообщить эту весть, были студенты, которых он учил.

Проходила неделя за неделей, и аудитории, в которых Мартин читал свои лекции, становились все более и более переполненными. Изо дня в день Мартин входил в лекционный зал, неся в руках большой том. Вначале это была книга Псалмов, затем послание апостола Павла к Римлянам, а позже послание к Галатам.

Вместо того, чтобы погружаться в нудную латынь, от которой студентов клонило ко сну, Лютер зачитывал отрывок из Библии, а затем объяснял, как он понимает прочитанное. И неизменно приходил к выводу, что самое главное — лично знать Бога. Не бесконечно удаленного от нас Владыку или Судью, но доброго Отца, Который любит нас и всегда близок к каждому из нас. Объясняя Священное Писание, он все чаще и чаще использовал повседневный немецкий язык, стараясь сделать свою речь более понятной.

Иногда студенты задавали такой вопрос или делали такое замечание, что Мартину приходилось прикусить свой язык, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего. Студент, например, мог сказать:

— Но, доктор Мартин, церковь учит, что мы должны молиться святым, — или: — Доктор Лютер, церковь говорит, что мы получаем прощение, когда совершаем паломничество и поклоняемся тому месту, где похоронено тело святого!

На это у Мартина имелся только один ответ, но дать его было очень опасно.

«Значит, учение церкви ошибочно! Даже сам папа римский неправ, если его слова противоречат Библии!» — вот что ему хотелось сказать, но смелости для этого еще не хватало. Люди, которые говорили так, отлучались от церкви. Их сажали в тюрьмы и даже убивали. Может, когда-нибудь настанет время и он скажет это во всеуслышание, сейчас же он просто учит тому, что сам прочитал в Библии о Боге, любящем нас и прощающем даже без священников и епитимий[1]. Кроме того, Мартину не хватало времени самому хорошенько все обдумать, так как на него еще было возложено множество дел.

Он проповедовал в монастырской церкви и в церкви герцога, составлял программы для вновь поступивших студентов и беседовал с ними, когда у них возникали затруднения или они нуждались в совете. В монастыре он был ответственным за разведение и выращивание рыбы. Ее должно было хватить для постной трапезы на весь год. Ему нужно было посещать одиннадцать других монастырей в округе и надзирать за ними. Когда приходило время ложиться спать, он только начинал записывать свои бесконечные заметки.

Он был настолько занят, что свои ежедневные молитвы откладывал до воскресенья, которое раз в три недели целиком посвящал чтению положенных молитв. Этот бесконечный цикл выполнения ежедневных обязанностей так бы и продолжался многие годы, если бы однажды утром к нему не зашел один из студентов. Он сказал то, что заставило Мартина серьезно задуматься.

— Говорят, что монах Тетцель разъезжает по всей Германии. Доктор Лютер, что вы думаете о нем и его индульгенциях, которые он продает всем желающим? Если вы правы, доктор, значит, не прав он. А это значит, не права церковь! Что вы думаете об этом?

Весь город пришел в движение. Мальчишки и девчонки толпились у городских ворот, лавочники, желая привлечь прохожих, выставили свои лучшие товары, монахи и священники суетливо переходили с места на место, останавливаясь, чтобы сообщить друг другу новости своими низкими голосами. От волнения они даже перешли на немецкий язык. На рыночной площади маршировали солдаты, вооруженные пиками и копьями, и не подпускали прохожих к центру, где возвышался старый городской крест.

Неожиданно над гудящей толпой пронесся хриплый звук труб.

— Это он! Монах Тетцель!

Горожане, выбегая из деревянных домов, устремились по узким переулкам к главной улице, ведущей на рыночную площадь. По ней двигалась процессия. Впереди шли солдаты в парадной форме, по которой можно было узнать, что это гвардия архиепископа Майнца. За ними следовали трубачи, которые пока молчали. Следом шел мэр и другие правители города, облаченные в красные одеяния, с перекинутыми через плечо, тихо позвякивающими золотыми цепочками, обозначающими их достоинство. За ними шли два монаха; один нес шелковую подушечку, на которой лежал единственный свиток пергамента, а другой — большой крест с расположенным по центру гербом папы римского. И, наконец, шествие замыкал человек, которого все так жаждали увидеть, — монах Тетцель, продающий прощение за соделанные грехи.

Процессия медленно двигалась к рынку. Вскоре папский крест был установлен и мэр произнес приветственную речь, воспевая «доблести» монаха. Народ, желая стать поближе и все услышать, нажимал на солдат. Тетцель подал трубачам знак, и они затрубили, возвещая о приходе монаха, как будто никто в городе об этом не знал. Другим знаком он заставил замолчать стоящих рядом барабанщиков. Затем он обратился к толпе.

Это была неприятная проповедь о мучениях, постигающих людей в чистилище. Слушатели вздрагивали и поеживались, дети прятали свои лица в передниках матерей. Почувствовав, что слушатели доведены до предела и не вынесут больше ни слова, монах спросил:

— Сколько бы вы заплатили, чтобы избежать этих пыток и мучений и попасть прямо на небеса?

Затем он задал еще один вопрос:

— А сколько бы вы заплатили, чтобы вывести из чистилища и отправить на небеса своих родных?

В этот момент слушавшие его люди почувствовали, что готовы отдать почти все свои сбережения, лишь бы избежать грядущего наказания, и, схватившись за свои кожаные кошельки, привязанные к поясам, натиснули на передние ряды. Но оказалось, что прорваться к монаху не так легко.

— Его святейшество папа обещает прощение тем, кто купит индульгенции. Об этом написано в его послании. — Тетцель указал на свиток пергамента на подушечке.

Затем он подозвал одного из монахов, бывших с ним:

— Вот копии папского послания о прощении!

Помощник поднял над головой целую пачку листов бумаги.

— За них нужно заплатить много денег, но они стоят того. Кто хочет купить прощение своих грехов?

К нему потянулись грязные, натруженные руки, сжимающие монеты, но он поднятой рукой отвел их в сторону.

— Королям, королевам и епископам это будет стоить 25 золотых флоринов!

В толпе послышались возгласы изумления.