— Гарри, я прекрасно всё помню! Ну конечно же, мы приедем. Я как раз собиралась заказать билеты на поезд, — заверила его Гермиона.

— Мы? То есть, ты будешь не одна? — неподдельно удивился Гарри.

От его вопроса Гермионе захотелось закричать.

«Они что, уже записали меня в одиночки?! — с раздражением подумала она. — Ну ничего, я вам ещё покажу!»

Моментально Гермиона перестала сожалеть о потраченной на мистера Томаса тысяче галеонов.

— Ну конечно, не одна! Гарри, у меня пока нет мании величия, чтобы говорить о себе во множественном числе. Я прибуду вместе со своим парнем.

По лицу Гарри Гермиона поняла, что он хотел спросить ещё что-то, но, видимо, передумав, лишь улыбнулся и сказал:

— Тогда мы будем ждать вас завтра к ужину.

— Обязательно, — заверила его Гермиона. — Наслаждайся пока последними свободными деньками.

— Непременно, — засмеялся Гарри и исчез.

— Ну вот, теперь пути назад нет, — обречённо пробормотала Гермиона и, шаркая тапками, отправилась в спальню собирать чемоданы.

Глава 2

В Лондон, как было оговорено с мистером Шейленом, решено было ехать обычным магловским поездом. Гермиона сама настояла на этом варианте, надеясь, что за те несколько часов, которые они с мистером Томасом проведут в дороге, она сможет получше изучить своего новоявленного «жениха». Хотя «получше» было не совсем верным словом. Ведь, по сути, Гермионе было ничего не известно об этом мистере Томасе кроме того, что он блондин, профессионал своего дела, ну и, конечно же, того, что за свои услуги он берёт весьма серьёзные деньги.

Подумать только — целую тысячу! Гермиона до сих пор не могла поверить в то, что она выложила такую сумму денег за «кота в мешке». Усмехнувшись, Гермиона подумала, что ей было бы интересно посмотреть на реакцию друзей, узнай они, на что она тратит свой капитал.

В эту ночь Гермиона так и не сомкнула глаз. Ворочаясь в постели, терзаемая бессонницей, она пыталась во всех красках представить себе лицо Рона в тот момент, когда она в шикарном платье из бирюзового шёлка, опирающаяся на руку высокого блондина, с гордо поднятой головой войдёт в праздничный зал.

«И вот, стоит нам только переступить порог зала, как музыка в одночасье смолкнет, десятки человек словно по команде невидимого дрессировщика повернут головы в нашу сторону. По толпе прокатится шорох голосов, походящий на нестройное жужжание диких пчёл: „Кто это? Неужели Гермиона?! А что это за красавец рядом с ней?! Ты его знаешь? Интересно, как она его отхватила!“ А бедняга Рон, до этого с таким удовольствием потягивающий вино, так и застынет с открытым ртом, не веря своим глазам. Я же картинно засмеюсь несуществующей шутке своего спутника, приобниму его за талию и, на радость зевакам, позволю себя поцеловать. Вот он, идеальный план мести!» — не без злорадства думала Гермиона, забываясь неглубоким сном.

Утро следующего дня началось для Гермионы с противного звона будильника, заведённого ею на половину седьмого. Грубо вырванная из объятий Морфея Гермиона застонала и, не открывая глаз, зашарила рукой по прикроватному столику, пытаясь дотянуться и отключить надоедливый предмет, который уже по второму кругу будто бы назло начал играть какую-то задорную французскую песенку с очень прилипчивым мотивом.

С самого утра Гермиона просто не находила себе места. Не придавал ей уверенности и тот факт, что мистер Томас отменил намеченную на прошлый вечер встречу. В письме он ссылался на внезапно возникшие неотложные дела и извинялся за то, что им не удастся познакомиться до отъезда. Также он просил Гермиону, «дабы избежать ненужных задержек», отправить с почтовой совой его билет на поезд. Гермиона не без облегчения так и поступила, в глубине души пытаясь всеми способами отсрочить их встречу.

Но сейчас, когда стрелки часов с непоколебимой настойчивостью неслись к отметке с цифрой два, Гермиона вновь стала сомневаться в своём решении. И чем ближе минутная стрелка приближалась к заветной цифре, тем больше таяла уверенность Гермионы в том, что она поступает правильно.

Чтобы хоть как-то отвлечь себя и убить оставшееся время, Гермиона с неподдельным рвением уже третий раз распаковывала и упаковывала чемоданы, проверяя, всё ли на месте. В результате её бессмысленных манипуляций ранее аккуратно сложенные вещи превратились в бесформенную груду тряпья, в котором быстро что-либо найти не представлялось никакой возможности. От жестокого надругательства последний чемодан спас раздавшийся телефонный звонок. Вскочив на ноги, Гермиона кинулась в гостиную, где на журнальном столике надрывался старый алебастровый телефонный аппарат, купленный Гермионой на барахолке пару лет назад. Сняв трубку, она услышала приятный женский голос:

— Мадмуазель Грейнджер, заказанное вами такси до вокзала прибыло.

— Хорошо, я спускаюсь, — на одном дыхании произнесла Гермиона. Прижав трубку к груди, будто бы та была самой дорогой для неё вещью, она прикрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями.

— Всё. Будет. Отлично, — уверено произнесла она, выделяя интонацией каждое слово. — И мне не стоит волноваться по этому поводу. Самое страшное, что может со мной произойти, — это только то, что я опоздаю на поезд, если сию же минуту не выкину всякие глупости из головы и не начну собираться! — прикрикнула она на себя.

Прижав телефонную трубку к уху, Гермиона свободной рукой открыла записную книжку в поисках номера швейцара.

После нескольких длинных гудков трубку сняли, и на том конце провода послышался сухой голос мистера Нормонта. Поприветствовав его, Гермиона в нескольких словах объяснила, что её не будет некоторое время. И оставила координаты, по которым с ней можно будет связаться, если что-нибудь случится.

Внимательно выслушав наставления Гермионы, мистер Нормонт прогнусавил дежурное: «Не стоит беспокоиться. Я обо всём позабочусь», — и, поинтересовавшись, не нужно ли ей помочь с багажом, предложил свои услуги.

Гермиона без колебаний согласилась. А когда же в руке мистера Нормонта хрустнула десятиевровая банкнота, он совсем расчувствовался и, улыбаясь в тридцать два зуба, пожелал Гермионе не только приятного пути, но и скорейшего возвращения.

Наблюдая через машинное стекло за удаляющейся многоэтажкой, Гермиона глубоко вздохнула. Чем дальше такси уносило её от дома, тем больше крепла её уверенность в том, что она поступает правильно. И хотя Гермиона по-прежнему продолжала считать свой поступок безумным, но мысль о том, что каждый человек хотя бы раз в жизни должен совершить нечто подобное, чтобы потом, в старости, сидя холодными зимними вечерами у камина и потягивая стаканчик глинтвейна, вспоминать об авантюрах молодости.

От мыслей Гермиону отвлёк Живоглот, которому порядочно надоело сидеть в дорожной сумке. Недовольно заурчав, он начал переминаться с лапы на лапу и тыкаться мордой в затянутое сеткой окошечко, пытаясь выбраться наружу.

— Глотик! — прикрикнула на него Гермиона. — Немедленно прекрати, мы уже почти приехали. — Но Живоглот, не обращая на слова Гермионы никакого внимания, продолжал драть обивку сумки когтями. — Глотик, ну пожалуйста, успокойся! Обещаю: как только мы сядем в поезд, я тебя выпущу, — умоляющим тоном попросила она.

Отвлёкшись от своего занятия, Живоглот поднял голову и пристально посмотрел на Гермиону, будто бы проверяя, серьезно та говорит или нет, после чего, неопредёлённо хрюкнув, свернулся калачиком и, прикрыв глаза, задремал.

— Ничего себе! — изумился водитель, наблюдавший за всей этой картиной в зеркало заднего вида. — Да он у вас, никак, дрессированный!

— Ну, что-то вроде этого, — ушла от прямого ответа Гермиона. — Нам ещё долго ехать? Мы не опоздаем? — поинтересовалась она, с нетерпением поглядывая на часы. До отправки поезда оставалось чуть более получаса.

— Не волнуйтесь, мадмуазель, через пятнадцать минут будем на месте, — сообщил мужчина.