На кивере офицера клеёнчатый чехол. На руках крагены. И чехол и крагены — трофейные, французские, вооружение офицера состоит из сабли. Через левое плечо идет ремень от нагайки. Шпоры на сапогах отсутствуют, т. к. обер-офицерам не полагалось быть верхом

Удино сообщил, что русские остались на позиции у Свольны, и «день прошёл в наблюдениях с одной и с другой стороны». Он решил занять позицию при Полоцке и со 2-м корпусом отступил от Волынцев. Турн унд Таксис и Марбо уверяли, что при отходе в монастыре Волынцы была оставлена часть французских раненых. Удино велел Деруа вернуться из Белого к Лазовке. Деруа отдал приказ о порядке следования своих войск,[125] и сообщил королю: «Вечером 13-го я должен был оставить мою позицию при Белом и вновь двинуться к Лазовке, чтобы получить там последние приказы маршала герцога Реджио, который ретировался из Волынцев на другой берег Дриссы. Вскоре после моего прибытия в Лазовку, около полуночи я получил приказ маршала выступить и продолжить моё движение к Полоцку. Я двигался в течение примерно трёх часов и дал отдых моим очень измученным войскам, когда маршал прислал мне новый приказ отослать артиллерию назад в Полоцк и вновь направиться в Лазовку, которую он считал необходимой. Прежде, чем его исполнить, я должен был дать небольшой отдых моим войскам, которые были утомлены; тогда я получил приказ остаться там, где я нахожусь, и занять позицию». Фабри справедливо заметил, что «движения, которые маршал велел исполнить генералу Деруа, дают нам новое доказательство его нерешительности».

Удино донёс Бертье, что «русский армейский корпус построился в несколько линий на большом плато, которое протянулось вдоль Свольны и доминирует над берегами; эта не очень широкая река очень суживает русло, её берега круты, и она непроходима вброд. Днём русские перевели несколько лёгких войск на левый берег и угрожали моему правому флангу… Между тем, они ничего не предпринимали в центре и, кажется, находились там только для того, чтобы привлечь нас; но я не позволил нашим войскам их атаковать, потому что, приближаясь к Свольне, они подставлялись бы под огонь батарей, которые неприятель разместил на доминирующем правом берегу, огонь которых взял бы их во фланг». Внимательно осмотрев позицию неприятеля, Удино решил, что русские войска вдвое превосходят его собственные, что на ровной и открытой местности особенно опасно превосходство его кавалерии, и потому он не может переправиться через Свольню, «не подставив и не скомпрометировав свои войска». К тому же, 2-й корпус удалён на 8 льё от 6-го корпуса, который наблюдает за Себежской дорогой. «Я думаю, — заключил маршал, — что было бы ошибкой принимать или давать сражение в моей ситуации, и что обязательно следует занять позицию, которая свяжет меня с генералом Сен- Сиром; но прежде чем исполнить это решение, я хотел узнать мнение моих дивизионных генералов, которых я собрал у себя и которые не только единодушно присоединились к нему, но и убедили меня исполнить его».

По мнению Фабри, чтобы устранить последнее неудобство, достаточно было приблизить 6-й корпус и с помощью кавалерии наблюдать за Себежской дорогой. Имея два корпуса сконцентрированными, маршал мог свободно дать сражение русским, если бы они двинулись по этой дороге. Но, разместив свои корпуса на двух различных дорогах, Удино предпочёл отступить, чтобы сблизить их. Хорошо зная настроение Наполеона, маршал должен был отыскать правдоподобный мотив для такого отступления перед лицом неприятеля без единого выстрела. Чтобы снять с себя ответственность, он посчитал необходимым созвать своих генералов на военный совет, и те «не только единогласно присоединились к этому мнению, но и поторопили его в его исполнении».[126]

14 августа дивизия Деруа дождалась подхода 2-го корпуса. Исполняя решение военного совета, войска Удино к утру расположились следующим образом: «5-я бригада лёгкой кавалерии, 3-я дивизия кирасир и 1-я пехотная дивизия в Лазовке, 2-я пехотная дивизия в Смоляках, 3-я и 19-я дивизии эшелонами позади неё. 20-я пехотная дивизия и 6-я бригада лёгкой кавалерии в Белом». По словам Д’Альбиньяка, «Сен-Сир остался в Белом с дивизией Вреде; лёгкая бригада Корбино выставила аванпосты до Сивошиной; она получила приказ возвратиться ко 2-му корпусу; 14-го она получила приказ вновь занять позицию в Сивошиной, таким образом, войска были изнурены бесполезными маршами и контрмаршами».

В 18 часов маршал написал из Смоляков: «Позиция в Лазовке плохая, отрезана лесом, местность очень пересечённая, там невозможно ни выстроить, ни применить артиллерию. Я предложил первой дивизии занять другую позицию. Генерал Гувьон-Сен-Сир не был побеспокоен на своей позиции в Белом, его разведки на Себежской дороге не обнаружили ничего, что указывало бы на движение неприятеля по этой дороге». По мнению Удино, Витгенштейн не высылал никаких отрядов, напротив, он концентрирует свои силы, поэтому невозможно без риска начинать против него наступление. «Я не должен скрывать, что баварцев невозможно рассматривать как помощь для меня, потому что, воистину, этот корпус находится в состоянии такой слабости, что даже страшно, и даже сам генерал Сен-Сир не скрывает от меня, что я не смогу извлечь никакой пользы, если они будут вынуждены проделать несколько маршей». Маршал сам проделал несколько льё пути вслед за одной баварской дивизией, и всё это пространство было усеяно мёртвыми и умирающими людьми. «Тем не менее, — заявлял Сен-Сир, — эти войска горели желанием померяться силами с неприятелем, хотя они не могли рассчитывать на свои физические силы».

Удино писал: «Я имею трёх бригадных генералов больными, из которых генерал Амэ легко ранен при падении со своей лошади, убитой под ним 11 числа. Сегодня я получил новости от герцога Тарентского по возвращении одного из наших эмиссаров; Он мне ответил, что не в состоянии содействовать в движении, которое я задумал… Противник на этом берегу захватил все запасы, и мы постоянно живём за счёт скотины, которую находим на левом берегу, так что через двадцать дней придёт конец нашим продуктам, и не известно, где их снова взять». В следующем письме он посетовал, что в этой болотистой местности дороги становятся непроходимыми для артиллерии и транспорта после малейшего дождя. «Я предложил разместить две дивизии, из которых одну баварскую, в окрестностях Полоцка; они найдут некоторые продовольственные средства на дорогах из Невеля и Витебска, где попадаются ещё некоторые запасы, всё остальное исчерпано. Я использую обстоятельства, чтобы увеличить число рабочих в Полоцке». Вечером Деруа отдал приказ дивизии выступить следующим утром,[127] чтобы занять позицию у Полоцка.[128]

В 13 часов войска 1-го корпуса выступили к Полоцку, впереди шли два отдельных авангарда. Авангард генерала Гельфрейха направился прямо к Волынцам,[129] авангард полковника Властова — через Сивошино к Белому для обхода правого фланга неприятеля,[130] с целью заставить его отступить за р. Дрисса и тем получить возможность действовать на сообщения противника с Полоцком; он имел приказ ретироваться в Якубово в случае атаки неприятеля. Главные силы 1-го корпуса (37 батальонов, 15 эскадронов, 80 орудий) следовали за Гельфрейхом.[131] Обнаружив приближение русских войск, Удино стал отступать через Филипово к почтовой станции Лазовка. Авангард Гельфрейха заночевал в Филипово, главные силы 1-го корпуса у Волынцев.[132]