— А собака-то! Гляньте! — крикнул кто-то. — Такая пополам перекусит и не подавится.

— Нет, это не Бог. С чего бы это Богам тяжести таскать? Не божеское это дело, для этого люди есть.

— Так ведь он, сдаётся, мертвяка несёт!!

— Не к добру все это! Ох, не к добру…

Айгур приближался к сгрудившимся в кучу слугам божьим, и ловил на себе настороженные и не очень дружелюбные взгляды. Подойдя вплотную, он положил тело Гудзора на землю у своих ног, и хотел произнести слова, которые не раз обдумывал за время своих странствий. Слов было много, и вариантов обращения к людям много. И, вдруг, все слова, все варианты вылетели у него из головы, Айгур стоял и молчал. Молчали и слуги божьи, молчали и выжидающе глядели то на незнакомца, то на его грозного пса.

Так продолжалось минуту или больше. Наконец из толпы слуг божьих заметно припадая на левую ногу, вышел высокий жилистый человек. Мужественное суровое лицо его было иссечено множеством застарелых шрамов. Копна курчавых волос изрядно побитых сединой и совершенно седая борода, говорили о далеко не юном возрасте.

Вышедший по обычаю людей долины поднял левую руку для приветствия, и Айгур заметил, что на ней не достает двух пальцев — большого и указательного.

— Я Унк, — представился бородатый, — староста посёлка слуг божьих. А кто ты? Бог или человек?

Айгур тоже поднял руку для приветствия.

— Я — Человек! — сказал он гордо. — Меня зовут Айгуром. Я живу в долине, в деревне, что на левом берегу Йяки.

— Но мы видели, как ты выходил из Врат Рая. Ты был там, и может быть, сможешь объяснить, что всё это значит? — Унк указал на потухший СТАЛК. — Почему погасло Чудо Богов, и почему мы все стали такими… — Унк оглядел толпу соплеменников, — другими?..

— Да, я могу всё объяснить, — ответил Айгур. — Затем я и пришёл к вам, — он перевел взгляд с Унка на людей, стоящих за его спиной и стал говорить сиплым от волнения голосом: — Я пришёл к вам, люди, чтобы сказать, что с властью Богов покончено! Они никогда больше не будут заставлять вас работать на себя. Отныне вы свободны! Вы можете делать всё, что захотите. Можете оставаться здесь в посёлке, а можете возвращаться в родные деревни к своим родным и близким. Вам не нужно больше читать молитвы и учить эти нелепые Божьи Законы. И всё, что вы сделаете своими руками, будет принадлежать вам. Вам и больше никому.

— Почему померкло Чудо Богов? — выкрикнул кто-то из толпы.

— Я погасил его, — ответил Айгур. — Чудо Богов — никакое не Чудо. Это дьявольская машина, придуманная и сделанная много веков назад для того, чтобы жители Рая, изуродовав наши тела и лица, держали всех в повиновении. Они сделали нас своими рабами… — Айгур перевел дух. — Я вывел из строя эту дьявольскую машину и тем лишил Богов власти над людьми. Поглядите друг на друга. Ваши лица стали такими, потому что машина больше не работает.

— Выходит, что теперь мы — Боги? — спросил кто-то.

— Нет, — возразил Айгур. — Мы Люди. Наши тела и лица стали такими, какими и должны были быть. А вот Боги превратились в карликов и уродов. Каждый получил то, что он заслуживает. Отныне Богов нет, и я надеюсь, что больше никогда не будет.

— А куда делись Боги… ну, то есть те, которые жили в Раю?

— Они остались там, в подземном городе. Наверное, очень напуганы и ещё долго не отважатся покинуть своё убежище. Но, рано или поздно, они выползут на белый свет, и тогда… — Айгур пожал плечами, — делайте с ними, что хотите.

— Если Богов больше нет, — растерянно произнесла симпатичная юная особа женского пола одетая в очень короткое и широкое платье, — как же мы будем дальше жить? Где мы возьмем пищу и одежду?

— Вы будете жить так же, как живут все жители долины, — с улыбкой ответил Айгур. — Будете выращивать хлеб, разводить скот, заниматься охотой и рыболовством, ткать холсты и строить дома, дороги. Но всё это вы будете делать для себя.

— Но мы не умеем всего этого делать! — загудела толпа.

— Что ж, придётся научиться, — ответил Айгур.

— А мы не хотим учиться! Мы никогда не сеяли и не пахали! Мы служили Богам, и нам было хорошо! — Толпа напирала на Айгура. Из задних рядов протолкалась крупная бойкая бабёнка, встала перед Айгуром. Выпятив могучую грудь, и уперев красные натруженные руки в крутые бока, басовито сказала:

— Я была прачкой у Богов. Я была очень хорошей прачкой. Я умею стирать. Я стираю всю свою жизнь, и больше ничего не умею. Но, стирая и утюжа одежду Богов, я всегда имела к обеду кусок мяса и краюху хлеба. Кто теперь накормит меня и моих четверых детей? Уж не ты ли?!

Айгур хотел ответить женщине, но не успел — рядом с ней встал мужчина с орлиным взором.

— Боги заботились о нас, — хрипло сказал он. — Я не только о слугах божьих говорю. Мы-то, понятно, получали свою долю и в ус не дули, как говориться… Но Боги и о крестьянах заботились, и об охотниках и об рыболовах. Чтобы всегда, значится, и урожай был, и рыба ловилась, и…

— И дичь сама в силки прыгала, — с иронией в голосе продолжил за слугу божьего Айгур. — Ты ошибаешься, милейший. И все вы ошибаетесь! Вы просто не знаете всего. Боги ничего не делали. Они предавались пьянству и разврату у себя в Раю, а на людей им было наплевать! Крестьяне пахали, сеяли пшеницу и рожь, выращивали фрукты и овощи. Рыбаки и охотники добывали свои трофеи. И за всё это люди должны быть благодарны только нашей богатой земле, а славу петь должны не Богам, а собственным умелым рукам и самоотверженному труду. Боги лгали вам, люди! А вы верили. Боги очень долго вам лгали…

— Боги лгали? А может быть не Боги, а ты сейчас стоишь перед нами и нагло врёшь? Чем ты можешь доказать, что говоришь правду?

— Я не буду вам ничего доказывать. Вы сами всё увидите и поймёте. Нужно только немного времени. Оно — время — покажет, что я не лгу вам… Но и сейчас должно быть понятно, что Богам было выгодно обманывать вас. Они уродовали ваши тела и лица с единственной целью — показать вам своё превосходство и заставить служить. Они и души ваши изуродовали. Потому-то вы и не можете расстаться со своей верой. Но вы сами убедитесь: пройдёт время, и эта вера уйдёт из ваших душ, как исчезло уродство с ваших лиц.

— А как быть со мной? — перед Айгуром стоял мальчишка лет двенадцати. Всё его курносое толстогубое лицо было усеяно яркими крупными веснушками, а большие оттопыренные уши казались двумя мятными пряниками, специально приклеенными к круглой голове. Прямые и жёсткие как солома волосы ярко рыжего цвета колюче торчали во все стороны. В чистых, прозрачно-голубых глазах стояли слёзы обиды на весь мир. — Все стали красивыми. А я? Я так и остался уродом. Почему? — мальчишка шмыгнул носом. — Вот, только пальцев стало по пять на каждой руке. — И с гордостью добавил: — А было по шесть!

— А зачем тебе эти лишние два пальца? — Айгур не мог скрыть улыбки, глядя на веснушчатое лицо паренька.

Мальчишка пожал плечами.

— Удобно…

Все вокруг дружно рассмеялись. Мальчик, сам того не желая, своими словами разрядил напряженную до предела обстановку. Айгур взял пацана за плечи и, глядя ему в глаза, ласково сказал:

— Ты вовсе не урод. С чего ты взял? Ты не похож на других, потому, что таким тебя задумала природа. И нельзя никого винить в этом. — Айгур видел, что его слова не сильно убедили мальчугана. Нужно было сказать еще что-то. Он на мгновение задумался, подыскивая новые слова, и вдруг вспомнил, что видел в толпе людей яркое пятно знакомого оттенка. Он посмотрел на стоящих рядом людей и быстро отыскал того, кто был ему нужен. Отец мальчика — в этом можно было не сомневаться — заметно выделялся в толпе высоким ростом, богатырским телосложением огненной шевелюрой. — Ты вырастешь, — продолжил Айгур, — и станешь похожим на своего отца. Ты ведь не будешь против — стать таким, как он?

Мальчик повернул голову, увидел, что отец весело подмигивает, и его веснушчатое лицо озарилось радостной улыбкой.

— Я тоже буду конюхом! — гордо заявил мальчик и подбежал к отцу.