ГАСПАРЯН: На немецком, да?

ДОЛГОПОЛОВ: На немецком. И зажав трубку, нелегал, приехавший из Берлина, спросил Райхмана: «Это со мной из Берлина говорят?» — «Нет, это было из Коми». Его вызвали в Москву. Вызвали в Москву, и вот, действительно, было такое решение: надо подучить парня. Но когда прочитали вот эту всю биографию, о которой мы с вами говорили, там еще было кое-что такое, что даже мне, может быть, и не стоит говорить, а может, и стоит. Знаете, все-таки однажды Кузнецова посадили. Выполнял он одно из заданий, скажем так, в Свердловской области, немножечко, наверное, какие-то свои полномочия превысил, и он просидел несколько месяцев. Вот никогда не писалось об этом, но вот я сейчас в этой книге своей пишу. Просидел, вы знаете, и участь его была бы незавидной, если бы люди, которые были рядом с ним, за него бы не поручились, и его выпустили из этих застенков. Он говорил: «Да, я ошибся». Была ошибка допущена, скажем так, но не смертельная. Всем нам… Шекспир говорил, что ошибаться людям свойственно. И вот Кузнецов ошибся, но не до расстрела же. Как вот с такой биографией, как эта могла быть учеба? Ему надо было скрывать от кадровиков, понимаете. То есть в своей стране (это был, конечно, парадоксальный случай, но, может быть, единственный, я думаю) он был нелегалом. Но он был нелегалом, потому что ему сделали документы на имя Шмидта, приблизительно одного возраста немца, Шмидт-Кузнецов — это кузнец. И он жил сначала в коммунальной квартире, водил к себе иностранцев. Кипы доносов…

ГАСПАРЯН: На него же?

ДОЛГОПОЛОВ: На него же. Причем, интересно, что я-то думал, что они все в одно место должны были приходить, все-таки, кажется, что все стекается в одну точку. Но нет. Вот вышло так, что часть приходила в нужную точку, а, часть доносов, которые писал сосед, они в другую точку приходили. И Кузнецова взяли в разработку. И его же разрабатывала наша же советская родная, российская контрразведка, не имевшая никаких таких уж прямых связей с ИНО, потому что две параллельные абсолютно службы. Ему даже дали клички интересные. Например, одна кличка была очень интересная — «Атлет», потому что он был атлетического телосложения. Вторая кличка была «Франт», потому что очень хорошо одевался. И вот брали в разработку, смотрели, что… Он мог бы и «залететь». Бывало так, что, скажем, на Украине погиб один из агентов одного ведомства, который умолял: позвоните, спросите, там скажут, кто я. Но не позвонили, не спросили, просто на курок нажали, и он не добрался до Москвы, он был, скажем так, ликвидирован.

ГАСПАРЯН: Ну, такие случаи случались.

ДОЛГОПОЛОВ: Да. Понимаете, вот это жизнь Кузнецова.

ГАСПАРЯН: Николай Михайлович, хорошо, я готов поверить, что, собственно, это был, действительно, уникум, знавший много иностранных языков. Я охотно верю, что человек, проживший на нелегальном положении в Советском Союзе, уже обладал опытом. Но та самая знаменитая ликвидация, которая вошла потом в учебники истории, этому-то он где научился? Такое хладнокровие, откуда оно?

ДОЛГОПОЛОВ: Вы знаете, это было… Понимаете, есть люди талантливые. Например, есть такой парень по фамилии Карпов, зовут Толя, он хорошо в шахматы играет.

ГАСПАРЯН: Наш знаменитый чемпион мира.

ДОЛГОПОЛОВ: Чемпион мира, да. Он играет лучше, чем остальные, в шахматы. И как-то он себя нашел именно, заметьте, в шахматах, а не, скажем, в радиоделе. Возьмите, такой есть человек, тоже вам известный, Маккартни, зовут Пол. Давайте российского какого-нибудь возьмем пианиста — Эмиля Гилельса великого, Галину Уланову. Вот они нашли себя. И нам неудивительно, может быть, что вот с Улановой мало кто может сравниться. Даже Волочкова, может, похуже будет. Я бы сказал, что вот здесь произошла такая же стопроцентная находка и 200 % попадание у Кузнецова. Вот он нашел себя в разведке. Это был актер, это был человек не без агрессии, это был человек не без выдумки. Это был человек, который иногда мог, скажем так, преувеличить кое-что. Потому что всем своим обидчикам, которые сохранились и остались в других городах, он писал письма. Вообще, запрещено было, но он писал письма. И если бы вы видели эти письма, там были очень интересные вещи: «Нахожусь сейчас на территории Финляндии, воюю в составе…». Он никогда не выезжал за территорию СССР, ни разу.

ГАСПАРЯН: Но был зато на оккупированных территориях.

ДОЛГОПОЛОВ: Но был зато на оккупированных. Понимаете, выдумки такие были. И я думаю, Боже мой, это же все-таки какой-то определенный, даже я бы сказал, чересчур, может быть, но без этого не состоялся бы он как великий разведчик. Потому что…

ГАСПАРЯН: А не мог он просто на этом оттачивать свою будущую легенду?

ДОЛГОПОЛОВ: Все-таки, думаю, нет. Легенда все-таки пришла не случайно, о ней мне рассказывал очень известный в своих узких кругах человек, Павел Георгиевич Громушкин, полковник разведки, он умер в очень солидном возрасте не так давно, художник. Он, собственно, был одним из тех, кто, как говорят, выправлял документы на Пауля Зиберта. Вот он их так хорошо выправил и столько еще всего приделал и придумал, что больше 70 проверок документов ни разу у немцев не вызвали никакого подозрения. То есть готовили эту легенду. Они очень хорошо совпали с Зибертом — по возрасту, там на два года разница всего была, по облику, по всему.

ГАСПАРЯН: Документы-то изначально подлинные были?

ДОЛГОПОЛОВ: Изначально были подлинные документы, абсолютно, найденные у убитого немецкого обер-лейтенанта, к которым еще приделали «хвостики». И с этими документами отправили человека. И потом уже с ними расправлялись, с этими документами, я бы сказал, жестоко. Потому что когда Кузнецов попал под подозрение и надо было обер-лейтенанта как-то выводить из игры, то уже пришлось их выправлять человеку, не совсем профессиональному, в данном случае. И знаете, кто их выправлял? Доктор Цесарский, знаменитый доктор Цесарский, который работал в отряде Медведева. Некому было больше. Вот он взял и выправил…

ГАСПАРЯН: Но почему же Москва не отправила профессионала туда, в отряд Медведева? Я сейчас говорю с точки зрения обывателя. Но у нас же всем известно: советская разведка была влиятельной, могущественной, которая могла… Ну, почему бы не отправить?

ДОЛГОПОЛОВ: Ну, не отправили. Вот отправили Цесарского, который делал вот такие вещи. И, как рассказывают, вот он выправлял его на капитана. Потому что Зиберта уже искали, обер-лейтенанта, надо было что-то делать, уже он где-то был «засвечен», он оставил свои следы какие-то. И вот выправили, понимаете. Но, тем не менее, я должен сказать, что никогда человек, засылавшийся с заданием на неделю, на два месяца, не держался так долго, как он, и не проникал так глубоко, как он. Один из, царство ему небесное, известных советских разведчиков, писатель один упрекал меня в том, что неправда, что Кузнецов подал сигнал о том, что готовится покушение на «большую тройку» в Тегеране. Ну, неправда, но потом Герой Советского Союза Варданян мне сказал, что — правда. Вот они-то изучали документы. В отличие от меня они имеют возможность это смотреть и видеть своими глазами. Да, первый-то документ, пришел сигнал от Кузнецова, что — да, и почему, как. Потому что он кому-то одолжил деньги, Кузнецов, этот кто-то должен был ехать в Тегеран, и он обещал с ним рассчитаться персидскими коврами. И даже с собой звал. И все это есть в донесениях Кузнецова, это правда, но это правда, которая открывается с годами. То есть я вот на человека, который сказал, что Николай Долгополов это преувеличивает, это выдумка, я на него не обижаюсь, дай Бог ему спокойствия. И этот человек был очень хорошим офицером боевым и очень мной уважаем.

ГАСПАРЯН: Я понимаю, что говорить о СМЕРШе, особенно с профессиональным историком, который много работал над этой темой, можно бесконечно долго, потому что если мы зайдем в любой книжный магазин, то мы увидим там целый стеллаж, наверное, книг, в той или иной степени относящихся к работе органов СМЕРШ в годы Второй мировой войны. Но начать я предлагаю с темы, которая, на мой взгляд, главная во всей этой истории. Это история противодействия органов СМЕРШ нацистской агентуре на территориях оккупированных или потом уже освобожденных территориях Советского Союза. Вот сейчас в XXI веке, если кинуть ретроспективный взгляд на эту проблематику, насколько успешно удавалось СМЕРШ противодействовать агентам Третьего рейха?