Он попросил своего шофера ехать к Национальной галерее.

Когда машина отъехала от служебного подъезда Белого дома, служащий охраны, сидевший в будке, открыл металлические ворота и козырнул ему. Шофер повернул на площадь Стейт-плейс, проехал мимо южного участка Эллипса[19] и мимо министерства торговли.

Через четыре минуты машина остановилась перед восточным входом в Национальную галерею. Пассажир быстро прошел по мощеному дворику и поднялся по каменным ступеням. Дойдя до верхней ступени, он оглянулся на огромную скульптуру Генри Мура[20] на другой стороне площадки и посмотрел через плечо, не идет ли кто-нибудь за ним. Он не мог быть уверен, но ведь он был не профессионал.

Он вошел в здание и, повернув налево, поднялся по огромной мраморной лестнице на второй этаж, где он в юности провел так много времени. Большая комната оказалась заполнена школьниками, что было необычно утром в будний день. Пройдя в галерею № 71, он осмотрел картины Хомера, Беллоуса и Хоппера[21] и почувствовал себя как дома (он никогда так себя не чувствовал в Белом доме). Он прошел в галерею № 66, чтобы снова полюбоваться «Памятником полковнику Шоу и 54-му массачусетскому полку» Огастеса Сент-Годенса.[22] Когда он впервые увидел этот фриз, он больше часа стоял перед ним, совершенно завороженный. Теперь он лишь мельком взглянул на него.

Останавливаясь то перед одной, то перед другой картиной или скульптурой, он лишь через четверть часа дошел до ротонды в центре здания, быстро прошел мимо статуи Меркурия и спустился по лестнице, прошел через книжную лавку, сбежал еще по одной лестнице и через подвальный этаж наконец вышел к восточному крылу. Там он опять поднялся по лестнице, прошел мимо свисавших с потолка мобилей Колдера[23] и сквозь вращающуюся дверь снова вышел на мощеный дворик. Теперь он был уверен, что за ним никто не следит. Он взял первое такси, ждавшее на стоянке. В окно он увидел свою машину с шофером на другой стороне площади.

— Ресторан «А-Ви» на Нью-Йорк-авеню, — сказал он таксисту.

Машина свернула влево на Пенсильвания-авеню, а затем направилась по 6-й улице. Он попытался привести в порядок свои мысли, благодарный водителю за то, что тот не стал высказывать ему свои мнения о нынешней администрации и особенно о президенте.

Свернув влево на Нью-Йорк-авеню, такси сбавило скорость. Еще до того, как оно остановилось, он дал водителю десятидолларовую бумажку, а потом захлопнул дверь, не дожидаясь сдачи.

Он прошел под красно-бело-синим тентом, не оставлявшим никаких сомнений в происхождении владельца, и открыл дверь. Подождав несколько секунд, пока его глаза привыкли к полумраку, он облегченно вздохнул, увидев, что в помещении почти никого нет, и направился к угловому столику, за которым сидел один человек; перед ним стоял полупустой стакан томатного сока. По его изящному, хорошо сшитому костюму никак нельзя было догадаться, что он — безработный. Хотя этот человек был атлетически сложен, из-за ранней лысины он казался старше возраста, указанного в его досье. Вошедший подошел к нему и сел напротив.

— Меня зовут Энди… — начал он.

— Мистер Ллойд, важно — не то, как вас зовут, а то, почему глава администрации президента захотел со мной увидеться, — сказал Крис Джексон.

— А какова ваша специализация? — спросил Стюарт Маккензи.

Мэгги посмотрела на мужа, зная, что ему не понравятся расспросы о его профессиональной деятельности. Коннор понял — Тара не предупредила своего последнего поклонника, что работа ее отца не подлежит обсуждению.

До этого он с удовольствием съел свой обед. Рыбу, наверно, поймали всего за несколько часов до того, как они уселись за стол в маленьком прибрежном кафе в Кронулле.[24] Фрукты, не знавшие консервантов и закупоренных банок, были совершенно свежими. Пиво было великолепное — он надеялся, что его могут экспортировать в Вашингтон. Коннор отхлебнул кофе и откинулся на стуле, глядя на молодых людей, занимающихся серфингом в море в ста ярдах от него, и жалея, что он не открыл для себя этот вид спорта двадцать лет назад. Стюарт удивился, видя как отец Тары занимается серфингом, в какой он хорошей форме. Коннор соврал, что он тренируется два или три раза в неделю. Ближе к истине было бы сказать: «два или три раза в день».

Хотя Коннор считал, что никто не может быть достаточно хорош для его дочери, он должен был признать, что в последние дни он с удовольствием общался с этим молодым юристом.

— Я работаю в страховом агентстве, — ответил он, зная, что его дочь и без того сообщила это Стюарту.

— Да, Тара сказала, что вы старший администратор, но она не сообщила никаких подробностей.

Коннор улыбнулся.

— Потому что я специализируюсь на похищениях и выкупах, и я соблюдаю конфиденциальность своих клиентов — как и вы, наверно, в вашей профессии.

Он подумал, что после такого ответа молодой австралиец перестанет задавать вопросы. Но этого не случилось.

— Это, вероятно, интереснее, чем мои заурядные дела, — сказал Стюарт.

— Девяносто процентов того, что я делаю, — это шаблонная и скучная работа, — сказал Коннор. — Подозреваю, что я занимаюсь канцелярщиной больше, чем вы.

— Возможно, но я не езжу в командировки в Южную Африку.

Тара озабоченно посмотрела на своего отца; она знала: ему не понравится, что сведения о его поездке дошли до человека, почти ему незнакомого. Но, судя по виду Коннора, он вовсе не был раздражен.

— Да, я должен признать, что у моей работы есть свои плюсы.

— Не нарушит ли это конфиденциальность ваших клиентов, если вы мне расскажете о каком-нибудь одном типичном деле?

Мэгги уже готова была вмешаться, как она в подобных случаях часто делала, но Коннор сказал:

— Клиенты нашей компании — это корпорации, у которых есть важные интересы за границей.

— А почему они не используют фирмы соответствующих стран? Те ведь наверняка лучше знают местные условия.

— Коннор, — прервала юношу Мэгги, обратившись к мужу, — мне кажется, ты сгораешь. Может быть, мы вернемся в отель, пока ты не стал красный как рак?

Коннора позабавило это неубедительное вмешательство жены, тем более что полчаса назад она заставила его надеть шляпу.

— Это не так просто, — сказал Коннор юристу. — Возьмите, например, такую компанию, как «Кока-Кола», которая, я должен подчеркнуть, не является нашим клиентом. У этой компании есть отделения во всех странах, в них работают десятки тысяч людей. В каждом таком отделении имеется старший администратор, и у большинства из них есть семьи.

Мэгги не могла поверить, что Коннор позволил разговору зайти так далеко. Они приближались к вопросу, на котором Коннор обычно останавливал дальнейшие расспросы на щекотливые темы.

— Но у нас есть люди, довольно квалифицированные, чтобы заниматься такой работой в Сиднее, — сказал Стюарт, подливая Коннору кофе. — В конце концов, даже в Австралии бывают случаи, когда людей похищают и требуют за них выкуп.

— Спасибо, — сказал Коннор и отхлебнул кофе, обдумывая слова Стюарта. Тот задавал вопросы уверенно; как хороший прокурор, который терпеливо ждет, что свидетель в какой-то момент неосторожно проговорится.

— По правде говоря, ко мне обращаются только когда возникают какие-то осложнения.

— Осложнения?

— Допустим, существует какая-то крупная компания в стране с высокой преступностью, а похищения людей с целью выкупа случаются там очень часто. Скажем, похищают председателя этой компании — или, скорее, его жену, потому что ее не так серьезно охраняют.

— Ну, и тогда вы начинаете действовать?