В связи с появлением свободных денег замыслил я справить настоящий костюм (первый в жизни!). Присмотрел материал – знаменитый советский, стального цвета шевиот (раньше его пользовали, в основном, «партийные и советские работники»). Отрез стоил немногим более 60 рублей и был мне вполне по средствам – каких-то 100 кубометров грунта.

* * *

Привёз отрез в ателье, мастер меня немного озадачил: «Какой фасон будем делать, молодой человек – однобортный или двубортный?» Кроме того, нужна подкладка и конский волос на борта.

Пришлось взять тайм-аут. Купил подкладку, присмотрелся на улице – в каких костюмах люди ходят. Пошел на совхозную конюшню. Меня там знали конюхи, и был знакомый конь – Орлик. Когда летом мальчишкам давали лошадей купать (заодно и верхом прокатиться), я всегда брал Орлика. Он меня знал хорошо – издали, завидев, бил себя хвостом по бокам. Когда я подходил, тянулся ко мне в карман – знал, что у меня для него припасён ломоть хлеба.

Кто скакал галопом на лошади без седла, тот знает, что это почти цирковой номер. Удержаться очень сложно. К тому же, после 5 минут скачек задница набивается почти до мозолей. Орлик был конем умным и деликатным. Он приноровился свои прыжки смягчать так, что я мог держаться и не сваливаться. За это я его не только купал, но и отпускал свободно поплавать. Коней мы купали на том месте, где потом образовался пляж.

Так что добыть конский волос для меня не было проблемой. Начесал с хвостов охапку волоса и привез портному. Мой мастер даже не улыбнулся, только сказал: «Молодой человек, где Вы достали столько волоса? Ваш волос очень хорош, он настоящий. Но для Вашего отличного материала нужен волос немножко другого свойства. Специальный. У меня такой случайно имеется. Припасён как раз для такого случая». В общем, заказ состоялся и из ателье я выходил с гордо поднятой головой человека, которому не привыкать шить себе костюмы на заказ.

Подошел июнь, меня вызвали на сессию. Вместе с другими заочниками получил я место в общежитии – готовиться к экзаменам, консультироваться у преподавателей. Обычно заочники только за время сессии и натаскиваются. Три балла – мечта. Им больше и не надо. Но я был готов. В знак прошлогодней обиды, ни на какие консультации не ходил. С утра бегал плавать в Дюковский парк, по вечерам играл в баскетбол – площадка была расположена прямо во дворе общежития.

Экзамены сдал без троек, самый сложный, по начертательной геометрии – на отлично. После сдачи экзаменов обошел деканов всех факультетов – хотел перевестись на очное отделение. Места нигде не нашлось. Мне бы догадаться зайти на кафедру физкультуры и показать свой диплом вице чемпиона Одесской области по плаванию. Тогда спортсменов брали с удовольствием. Не додумался.

Пришла повестка из военкомата – труба зовет, пора в армию. Попробовал поговорить об отсрочке: «Учусь на заочном, но обещали перевести», – «Ах, ты ещё и студент? Что больше любишь – самолёты или пароходы?» «Самолёты? Поедешь в Васильковское военное авиационно-техническое училище. Место хорошее, тебе понравится».

Скажу по-честному – не понравилось. Многое. Вот именно – муштра, унижение от младших командиров и неволя.

Прощай Одесса – город моей юности. В этом городе я вырос. Ощутил первые радости побед, первые поражения. Познал счастье любви. После ЗАКСа, что слева от главного входа в Оперный театр – начало семейной жизни. Радость отцовства: сын – 4 килограмма! Первые шаги, первые слова. Первые совместные заплывы. Мальчик рос хорошим и добрым. Беда обычно случается неожиданно. Здесь она нарастала постепенно и неотвратимо. Два десятка лет беспросветности… И печальный исход. И жизнь после жизни.

Теперь Одесса – место не только приятных воспоминаний, но и полученных незаживающих ран. Место вечного покоя родных. И место, отравленное предательством. Предательством людей когда-то близких.

Мистика Дерибасовской

То, что Дерибасовская – главная улица Одессы, знает весь цивилизованный мир. Но вот то, что улица Дерибасовская в городе с давних пор выполняет особую коммуникационную функцию, доподлинно известно только одесситам. Это сейчас хорошо – нужно тебе пообщаться с кем-нибудь, набрал номер на мобильнике и – алё! А были времена, когда о таком чуде в Одессе никто и не слышал. А это значит, что во всём мире ничего подобного не существовало. Ибо всё, что в какой либо точке земного шара обнаруживалось нового, через определенное время появлялось и на одесской толкучке.

Конечно, в те времена существовала определенная категория граждан – счастливых обладателей домашних телефонов. Но, как всякая роскошь, они были доступны далеко не всем. Уличные автоматы были. Но не везде. А что толку от того таксофона, когда дома у твоего абонента из коммуникационных устройств имелась в наличии лишь радиоточка.

Так как же быть, когда нужно было пообщаться с товарищем или переговорить с нужным человеком? Ехать к нему домой не всегда удобно, да можно и не застать. Все знали: ехать нужно на Дерибасовскую. Ибо у одесситов привычка (еще с дотелевизионной эпохи) выработалась, если образовалось свободное время – иди на Дерибасовскую. Хочешь отдохнуть – гуляй на Дерибасовскую. Кино, театр? На Дерибасовскую. Бокал пива, стакан вина, чашку кофе? Ну конечно, на Дерибасовскую. Ресторан? Там все! Короче, Дерибасовская – центр вселенной! И вся Одесса в свободное время стремится на Дерибасовскую.

До сих пор в голове не укладывается, как это на трех кварталах умещалась вся людская часть Одессы? Половина? Тоже – никак. Четверть – не получается. Даже вместе с прилегающими территориями – Садовой, Преображенской, Греческой, Ришельевской, Приморским бульваром. Тем не менее… Удивительно, но факт: каждый одессит регулярно появляется на Дерибасовской.

Вот и у меня многие встречи случались на Дерибасовской. Иногда по прошествии десятков лет. Знаете, в чем мистика Дерибасовской? Человек, гуляющий по Дерибасовской, и по своему душевному состоянию, и даже внешнему облику возвращается в то время, когда он впервые побывал здесь. Вот и у меня бывало так, что встречался на Дерибасовской с человеком, с которым учился еще в первых классах школы. В момент встречи в седовласом мужчине удивительным образом проявились знакомые мальчишеские черты лица. Хотите – верьте, хотите – нет!

Когда я впервые услышал имя нового американского президента, вспомнил своих друзей детства – Славика Зубова и Абама Школьника (вообще то, он имел имя Абрам, но все его, включая родную маму, звали Абамом). Мы были очень разными, но, по-видимому, сошлись по учебе – окончили первый класс с похвальными грамотами. После второго класса разошлись по разным школам и в детские годы виделись лишь эпизодически.

Со Славкой я неожиданно встретился на Дерибасовской через восемь лет. Оказалась, что мы направляемся в одно и то же место – на улицу Мечникова. Шли сдавать документы для поступления в Институт инженеров морского флота. Разговорились. Славик был в полном порядке: отец заместитель начальника порта по снабжению. Служебная машина, четырехкомнатная квартира на Французском (тогда Пролетарском) бульваре, дача на Каролино-Бугазе. Я не мог похвалиться подобным благополучием: отец после фронта болел, была служебная, нет, не машина – квартира в пригородном совхозе. Зато я был обладателем личного велотранспорта марки ХВЗ, а дикий пляж, расположенный в двухстах метрах от дома, всегда был в моем распоряжении.

Снова встретились уже после экзаменов. Славка набрал 23 балла и был зачислен на самый престижный факультет – судомеханический. Я же не прошел по конкурсу – срезали на физике. На предмете, в знании которого я не сомневался – в школе одни пятерки, участник городских олимпиад. Меня экзаменатор «резал» явно, в открытую. Когда я закончил отвечать на вопрос, который хорошо знал, принимающий с улыбкой констатировал: «Не верно». В конце с сожалением произнёс: «Вынужден поставить тройку, все-таки задачу ты решил». Это был первый большой жизненный удар, вместе с которым стало приходить осознание понятия «блат» и многих других сложностей взрослой жизни. После сдачи вступительных экзаменов Славка меня спросил: