(Международный стандарт ISO 9241-11).

– Так вот ты какое, настоящее прошлое! – восхищённо прошептала Инга, когда люк хроноскафа открылся и богатый запахами воздух плейстоцена хлынул в шлюзовую камеру.

Инга впервые путешествовала назад во времени, и древняя Земля была ей ещё в новинку.

– Смелее, девушка! – флегматично почёсывая правое ухо, сказал Фёдор Игнатьевич, пожилой палеоисторик, приписанный к экипажу «Диптиха» на время экспедиции. – Все достижения человечества начинаются с первого шага. Колумб однажды приплыл на американский континент. Гагарин полетел в космос. Армстронг высадился на Луну. Веров достиг Сатурна. Дженкинс исследовал планеты Проксимы Центавра. Арбитман обнаружил параллельную реальность. Звягинцев проторил тропинку в прошлое. Повторяя эти шаги, мы делаем их традицией. Вперёд!

С этими словами палеоисторик слегка подтолкнул Ингу, и та, не удержав равновесия, плюхнулась на пахнущую хвоей землю.

– Фёдор Игоревич! – возмущённо воскликнула девушка, вскакивая и отряхивая комбинезон.

– Я уже восемьдесят лет как Фёдор Игоревич, – сообщил учёный, спрыгивая вслед за Ингой. Пассажирский люк находился в самой нижней точке корпуса хроноскафа, и от земли его отделяло не более полуметра. – И собираюсь прожить под этим именем ещё пару веков, так что ничего нового вы мне не сказали.

– А ведёте себя как ребёнок!

– Знаешь, в чём главная беда современной цивилизации? Мы разучились быть детьми, разучились верить в свои силы. Летим к звёздам, а сами сомневаемся. Возвращаемся в прошлое, и опять сомневаемся. Неуверенность – вот бич эпохи!

– А, может, всё-таки, болтовня? – из шлюза показался торс Константина, пилота, командира «Диптиха» и по совместительству мужа Инги. Смонтированный на стене шлюза овальный рычаг плавно пошёл вниз, выдвигая короткий трап.

– Болтовня? – переспросил Фёдор Игоревич, отодвигаясь в сторону, чтобы освободить место.

– Может, пустая болтовня – бич эпохи? Напоминаю, что здесь вполне могут водиться саблезубые киски, у которых очень хороший слух.

– А вы представляете, Константин, сколько травоядных необходимо, чтобы обеспечить пропитанием самого маленького махайрода, больше известного обывателям под именем саблезубого тигра? У них обширнейшие охотничьи угодья, и вероятность того, что мы вот так с ходу наткнёмся на такую киску, ничтожно мала.

– Когда она решит закусить, вам будет не до анализа вероятностей, – вставила шпильку Инга.

– Кто здесь поминает кисок всуе? – раздался синтезированный компьютером голос четвёртого члена экипажа, доктора физико-математических наук Мурзика.

Несколько лет назад по личному времени Инги на одном из земных исследовательских звездолётов под строгим контролем учёных окотилась кошка. Эксперимент «Котята-74» был поставлен для изучения развития нервной системы высших млекопитающих в условиях гиперпрыжка. Что у этого помёта возникнет разум, не предполагал никто: семьдесят три предыдущих эксперимента дали нулевой результат, впрочем, как и несколько тысяч последующих. Учёные так и не узнали, что вызвало изменения в сером веществе котят, однако программу адаптации для братьев по разуму разработали. Впрочем, это оказалось несложно, IQ у всех котят переваливал за 180. На «Диптихе» Мурзик выполнял функции аналитика, при этом он, как подозревала девушка, на полную катушку использовал возможности квантового компьютера хроноскафа.

– Мы спорили про саблезубых тигров: водятся они здесь или нет?

– Водятся, – сообщил кот.

– Откуда знаешь? – с интересом спросил Фёдор Игоревич.

Мурзик почесал лапой нос и презрительно выгнул спину:

– Палеонтологическую базу поднял.

Фёдор Игоревич хлопнул себя по лбу, такой простой ответ не приходил ему в голову. Константин, более привычный к фокусам Мурзика, только улыбнулся: в словесных дуэлях коту не было равных.

– Константин, будь любезен, обрисуй нам задачи данной экспедиции? – кот преданными глазами уставился на капитана.

– Милейший доктор, а самому о цели экспедиции догадаться не позволяет видовая принадлежность? – хмыкнул палеоисторик. – Махайродов мы будем изучать. Или питекантропов. Других достойных задач в этой эпохе нет.

Инга с интересом уставилась на Мурзика. Это был вызов: язвить на борту диптиха полагалось только коту, и девушка с интересом ожидала, как тот выкрутится из возникшей ситуации.

– Милейший профессор, я рассмотрел оба предложенных вами варианта ещё до того, как «Диптих» занял своё место на высокой орбите, – вкрадчиво сообщил Мурзик. Кот мог синтезировать любые голосовые оттенки и бессовестно этим пользовался. – Поверьте мне, ни мои, ни, тем более, ваши предки не являются объектом исследования экспедиции. Обратите внимание, какая подобралась компания. Константин, несмотря на молодость, один из лучших пилотов Земли. Инга – выдающийся специалист по неформальной логике, интуит и просто хороший человек. Я – вершина эволюции, felis sapiens. Да и вы, вроде бы, в определённых кругах считаетесь неплохим палеоисториком. Если бы мы должны были изучать махайродов, к нам бы прикрепили зоологов, а если бы речь шла о питекантропах, то в составе экспедиции были бы психологи, религиоведы, физиологи и прочие дармоеды от гуманитарных наук. Возможно, ваша видовая принадлежность сыграла нехорошую шутку, и вы не смогли дистанцироваться от существовавших в эту эпоху приматов. Но поверьте моим словам: мы здесь не из-за них.

Краска залила лицо Фёдора Игоревича, однако он не собирался сдаваться:

– Ваши доводы, дорогой доктор, звучат убедительно для людей, далёких от науки. Но давайте послушаем, что скажет нам командир, всё-таки он точно знает то, о чём мы с вами только можем догадываться.

– Дорогой профессор, если вы помните, я и спрашивал о цели нашей экспедиции именно командира, когда вы столь бесцеремонным образом вмешались, пытаясь комментировать вещи, о которых не владеете даже толикой информации.

– Котег жжот, – прошептала на ухо Константину Инга.

Тот обнял девушку за талию и широко улыбнулся:

– Уважаемые господа, Мурзик, как всегда, абсолютно прав. Задачи, которые перед нами поставило Министерство фундаментальной науки Земли, никоим образом не касаются ни саблезубых тигров, ни пещерных людей. Мы ищем в этой эпохе инопланетян.

Пауза получилась шикарная. Тишина пятном сгустилась вокруг хроноскафа, обнимая экипаж «Диптиха». Она напомнило Инге гиперпрыжок, момент, когда корабль переходит в квазисостояние: нахлынувшее молчание, внутренний шок, смятение. Потом Инга, отстранившись от Константина, фальцетом спросила:

– Это правда?

Что слова Константина истинны, экипаж «Диптиха» убедился уже на следующий день, когда стартовавший с хроноскафа небольшой коптер и обнаружил чужой звездолёт. Когда «Диптих» достаточно снизился, чтобы можно было разглядеть место катастрофы, экипажу открылась изумительная картина. Приплюснутый диск неземного происхождения лежал у подножия холма, большим тёмным пятном выделяясь на фоне буйной тропической флоры.

– Лет десять с момента падения, – прикинул Константин, изучая деревца, успевшие вырасти вокруг звездолёта. – Как думаете, кто-нибудь остался в живых?

– Вряд ли, – не задумываясь, ответила Инга. – Он выглядит заброшенным.

– Девушка права, – согласился Фёдор Игнатьевич. – Насколько нам известно, звездолёты чужих имеют просто потрясающие возможности по самовосстановлению. Держу пари, этот корабль готов стартовать прямо сейчас. Если бы в живых остался кто-нибудь из инопланетян, он бы давно улетел, а мы наблюдали бы живописную воронку, заполненную водой.

– С вероятностью 97,3 % на инопланетном звездолёте отсутствует разумная жизнь, – не упустил возможности вставить слово Мурзик.

– Вероятность внушает уважение, – хмыкнул палеоисторик. – Коллега, не поделитесь методикой определения её численного значения?

– Воспользовался вашей методикой, уважаемый коллега. На глазок, – не меняя выражения морды сообщил Мурзик.

Инга, при этих словах громко хмыкнула, даже всегда серьёзный Константин не смог удержаться от улыбки.