- Могу я попросить вас кое о чем, Мари? - невозмутимо спросил он.

Она с готовностью кивнула. Дэвид казался на редкость приятным парнем. Несмотря на то, что с ним, как и с окружающим миром, было явно что-то не так, ей все же хотелось хоть чем-то ему помочь.

- Не могли бы вы поесть со мной, Мари? - он поспешно поднял со скамейки пакетик и по-детски открыто протянул его ей, - Это, конечно же, весьма скромная трапеза, но со мной уже так давно никто не ел. Честно говоря, мне от этого бывает невероятно одиноко...

Он выглядел сконфуженным от своей просьбы и расстроенным одновременно. Мари участливо заглянула в протянутый пакет. Там действительно оказались конфеты в цветных фантиках и печенье, но фантики выглядели заметно потертыми, а печенье, и вовсе, было тронуто плесенью. Глядя на это, Мари также заметила, что рука Дэвида, в которой он держит пакет, заметно дрожит. Она смотрелась слишком уж белой, точно принадлежала мраморной статуе.

Внезапно Мари почувствовала волну леденящего страха, смешанного с душащим состраданием, поскольку осознала, что Дэвид давно мертв, а эти конфеты и печенье ему когда-то принесли на могилу родственники. Неожиданная и страшная догадка повергла ее в состояние легкого шока, а на глазах невольно выступили слезы. Стараясь подавить озноб, Мари бережно достала из протянутого пакета пару конфет и одну печеньку и попыталась максимально ласково, при этом, Дэвиду улыбнуться.

- Спасибо тебе, - сказала она тихо, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться, - Мне кажется, ты очень хороший парень, Дэвид. Я правда надеюсь, что ты найдешь своего друга. Прости, пожалуйста, что ночью не впустила тебя в дом...

Дэвид с откровенной благодарностью ей улыбнулся, тоже достал из пакета печенье и начал, беззвучно расплакавшись, его есть. Собравшись с духом, Мари взяла парня за руку и потянула к скамье, приглашая присесть и присаживаясь рядом. Его рука, как и следовало ожидать, была очень холодной и словно восковой на ощупь. Стараясь не думать об этом, Мари развернула конфету и упрямо ее откусила. Она была засохшей, но девушка продолжала жевать, превозмогая ощущение легкой тошноты. Просто ее эмпатия к Дэвиду была гораздо сильнее, чем чувство страха или естественного отторжения организма. Мари никогда раньше особо не задумывалась над тем, что ждет людей после смерти. Однако сейчас всем сердцем почувствовала, как важно для Дэвида, что кто-то просто сидит тут и ест с ним, поминая его таким образом. Ведь разделяя с ним незатейливую трапезу, Мари позволяла парню почувствовать себя живым, как раньше.

Дэвид, тем временем, продолжал есть и беззвучно плакать, и Мари сочувственно положила ему руку на плечо. Несмотря на осознание того, что парень мертв, она была рада, что, впервые после аварии, смогла встретить в этом больном мире кого-то разумного и даже, в каком-то смысле, живого.

- Это означает: «С чем покончено, к тому не возвращайся», - немного успокоившись, произнес Дэвид, - Я о надписи на клинке. Простите меня, пожалуйста, за дерзость. Просто я подумал, что вы, возможно, не знаете латыни...

Мари вздрогнула и, прикоснувшись к оружию, слегка покраснела. Так как клинок кортика все время оставался в ножнах, Дэвид попросту не мог его разглядеть. А это могло означать лишь то, что он уже видел упомянутую надпись раньше.

- Это ты меня прости!! - Мари поспешно попыталась снять кортик с ремня, - Я просто не знала, что он твой!

Дэвид мягко остановил девушку, прикоснувшись к ее руке и покачав головой.

- Пожалуйста, Мари, оставьте кортик себе, - воодушевленно попросил он, - На память обо мне... Но только если вы этого хотите, конечно...

Не зная, что ответить, Мари порывисто его обняла. Она была очень растрогана поступком парня, а также не хотела, чтобы он заметил нахлынувшие на глаза слезы.

- Я сохраню его, Дэвид, обещаю!! - горячо заверила она, неожиданно ощутив какое-то давящее на грудь предчувствие, - Спасибо тебе, правда! Это такой бесценный подарок...

Как ни странно, но обнимая этого почти незнакомого, давно умершего парня, Мари чувствовала настойчивое дежавю, словно призрачное родство их душ, возможно когда-то, в иных жизнях, хорошо знавших друг друга. Но возвышенность момента внезапно нарушил странный звук, заставивший обоих болезненно вздрогнуть.

«Цвырк, цвырк, цвырк...», - отчетливо услышали они.

По тропинке между деревьев, практически бесшумно, за исключением зловещих цвыркающих звуков, плавно передвигались, будто плыли, не касаясь земли, две абсолютно одинаковые долговязые фигуры, облаченные в черные плащи-дождевики.

- Вот черт! - выругалась Мари, поспешно вскакивая, - Я встречала раньше одного из этих типов, - объяснила она Дэвиду, который встал вслед за нею, - И вел он себя, мягко говоря, недружелюбно...

Парень растерянно кивнул, немного отстраненно разглядывая приближающиеся к ним темные субтильные фигуры. А Мари, тем временем, заметила, что оба незнакомца выглядят на одно лицо. И лицо это было той же самой противной физиономией земноводного, которую она видела в книжном магазине. Через пару секунд оба пришельца, словно подчиняясь беззвучной команде, одновременно расплылись в идиотских кривых улыбочках.

«Цвырк, цвырк, цвырк...», - навязчивый звук был все ближе и ближе.

- Надо уходить, - настойчиво потянула Мари Дэвида за рукав, - Эти ребята совсем не кажутся мне милыми или дружественно настроенными...

Дэвид повернулся и, с извиняющейся улыбкой, отрицательно покачал головой.

- Вы идите, - ответил он, - А я останусь. Но не беспокойтесь. Со мной все будет в порядке.

- Ты просто не понимаешь, Дэвид! - горячо возразила Мари, - Только посмотри на них! Вдруг эти пародии на человека опасны?! Идем скорей, спрячемся где-нибудь!

- Я не могу уйти отсюда, простите, - виновато прошептал он, - Здесь мой дом... И я к нему привязан, - парень с отчаянием махнул рукой в сторону трех, стоящих особняком, высоких деревьев с раскидистыми кронами. Мари поспешно посмотрела туда и заметила притаившийся среди них старый, покосившийся от времени могильный камень.

- Ох! - против воли сорвалось с ее губ. «Так вот где его могила...», - подумала она про себя.

- Ай-яй-яй, хулиганка! - в один голос окликнули ее неспешно приближающиеся люди-плащи, - А ведь я тебя предупреждал!

«Цвырк, цвырк, цвырк, цвырк...».

От их фальшивых, недочеловеческих интонаций, Мари едва не подпрыгнула на месте. Сильный испуг полоснул по нервам гигантской невидимой бритвой. Девушка порывисто обняла новоиспеченного приятеля.

- Прощай, Дэвид! Береги себя, - шепнула она и бросилась в противоположную от незнакомцев сторону, с быстротой и проворством вспугнутой в лесной глуши лани.

- Спасибо вам за все! - крикнул ей вдогонку Дэвид.

Но Мари уже бежала прочь, не оборачиваясь и ловко перепрыгивая через поваленные деревья и старые растрескавшиеся пни.

«Возможно, для него они и не опасны, - с надеждой думала она на бегу, - Ведь он уже мертв, а я пока нет...». И Мари страстно желала, чтобы это «пока» продлилось как можно дольше.

Она бежала так быстро, что парк вскорости закончился, и девушка выскочила на узкую, кривую улочку, мощеную старой, разбитой местами, каменной плиткой. В последний момент, она запнулась о подло притаившуюся на границе плитки корягу и начала падать, но все же успела поймать равновесие. Чудом удержавшись на ногах, Мари на секунду остановилась. Не было похоже, что кто-то гонится за ней, поскольку звуков погони она не слышала. Зловещие цвырканья остались далеко позади, бесследно растворившись в тумане. Тем не менее, восстановив дыхание, Мари вновь бросилась бежать, и бежала еще долго, не останавливаясь ни на секунду, пока не оказалась на одной из широких улиц. И только там, свернув в узкий боковой переулок, утомленно присела на асфальт, прижавшись к холодной кирпичной стене спиною.

«Пару минут, - подумала она, - Всего лишь пару минут...».

Вокруг, тем временем, стояла гробовая тишина, и не было видно ни души. Но в данный момент это обстоятельство не могло ни радовать. Уж лучше чувствовать себя странником на кладбище, чем дичью на охоте. Ведь пока только Дэвид оказался единственным существом в этом агрессивном мире, которое проявило по отношению к ней самое, что ни на есть, обычное человеческое дружелюбие.