Покачал головой Николай Павлович:

— Много видел чудес на свете, но такого еще не встречал. Ну-ка, признавайся, красавица, как это тебе удалось: взглядом или словом ты испортила такое замечательное вино?..

— В том нет моей заслуги, — скромно потупила глаза цыганочка. — Хорошее вино «закровавилось», как и все хорошее, что ты уже сделал или собираешься совершить, заливается кровью… Сам знаешь: большими смертями отмечен твой путь…

— И долго мне так ужасно идти по жизни? — угрюмо спросил государь.

Цыганка пристально взглянула на императора:

— Не сможешь ты совладать со своей гордыней… И скоро враг войдет в страну… Ни сладить с ними ты не сможешь, ни отказаться от престола… Тебе ведь это уже предсказывали…

Николай Павлович надменно посмотрел на собеседницу.

— Меня убьют заговорщики?.. Не лукавь. Говори правду. Я уже ко всему готов.

Цыганочка покачала головой и протянула царю маленький темно-красный флакон:

— Заговорщики не успеют… Ты сам…

Откуда появился флакон в руке гадалки, Николай Павлович не понял, но покорно взял его.

— Самоубийство? Но это же большой грех!..

Он в замешательстве взглянул на гостью.

— Тебе простится, царь-государь… — ответила она.

— Неужели я не сумею предотвратить вторжение? Не сумею добровольно передать власть наследнику?

— Нет, — жестко ответила цыганочка. — И твое последнее деяние будет многими смертями помечено… И ветер черноморский уже наполняет вражьи паруса, и дым от труб чужаков уже стелется по балтийской воде…

В своем завещании Николай I писал, что он служил России «…по крайнему разумению верой и правдой, сожалея, что не мог произвести того добра, которого столь искренно желал».

Примерно за восемь месяцев до смерти Николая Павловича, в июне 1854 года, замечательный русский поэт Федор Тютчев записал: «Третьего дня я поехал в Петергоф; подъезжая, можно было различить за Кронштадтским рейдом дым от неприятельских пароходов.

…глядя с Петергофской набережной по направлению солнечного заката, я сказал себе, что вот там, за этим лучистым туманом, в 18-ти верстах от Двора Всероссийского Императора, стоят эти вооруженные силы, ужаснейшия из всех, какие когда-либо появлялись в морях; когда я сказал себе, что это весь Запад идет на Россию, чтобы убить ее и заградить ей будущее, то втайне я почувствовал, что все окружающее меня переживает, как и я сам, одно из наиболее торжественных событий всемирной истории…»

Немало современников считало, что император Николай Павлович был так потрясен вражеским вторжением и своим бессилием, что из-за этого принял яд.

На самом ли деле он покончил с собой или это всего лишь слухи? Нет однозначного ответа.

Скончался Николай I 18 февраля (по старому стилю) 1855 года, когда в Крыму гибли русские солдаты, матросы, офицеры, мирные жители…

И многие десятилетия не утихали «проклятия и восхваления» ему.

И до наших дней дошли безжалостные эпиграммы и эпитафии на него:

До конца жизни Александр II хорошо помнил эту на первый взгляд безобидную картину.

Дама в серебристом платье стояла на стене средневекового замка. Внизу простирался лес и виднелось озеро. В правом и левом углах картины были изображены два селения. В одном веселились крестьяне. Лилось вино. В лужах валялись пьяные. Их обнюхивали собаки. Лица у крестьян расплывались в улыбках, но веселость их была грубая и даже злая.

В другом селении происходили похороны. Плачущие, бьющиеся в истерике женщины. У крестьян на лицах скорбь. Но скорбь — тоже грубая и злая. Дама со стены замка смотрела и на радость, и на горе людей равнодушно, будто уже знала то, что не дано знать простым смертным.

Маленький наследник престола с опаской смотрел на эту картину и старался побыстрей пройти мимо.

Будущий император Александр II рос любознательным ребенком. Часто по разным поводам задавал вопросы взрослым. Но о полотне с дамой в серебристом платье спрашивать почему-то не решался.

Лет в пять или шесть великий князь Александр Николаевич заболел. Подскочила температура. Он бредил. Явь перемешивалась с тревожным сном. И в такие часы в спальню к нему явилась с картины дама в серебристом платье.

Взрослых почему-то не оказалось рядом, и жуткая гостья беспрепятственно подошла к его постели. Мальчик испугался, но звать на помощь и убегать не было сил.

— Не надо меня бояться, — спокойно сказала дама в серебристом платье. — Меня бесполезно страшиться и любить, избегать и искать встречи со мной, молить о снисхождении или проклинать. Я неминуема, я появляюсь, когда предначертано свыше, в неведомом месте, в неведомый для всех смертных час… Ибо я сама смерть…

Мальчик не мог даже пошевелиться и молча, обреченно смотрел в лицо ночной гостье. И не было в этом лице ни злобы, ни печали, ни тени соучастия или сострадания.

— Знаю, о чем ты хочешь спросить, — дама склонилась над Великим князем совсем близко. — Я приду к тебе не единожды, когда ты станешь большим и могущественным. Я приду шесть раз, едва коснувшись тебя. Шесть раз лишь напомню о себе, а на седьмой — заберу…

Она выпрямилась и, безучастливо глядя на мальчика, продолжила ровным тоном:

— Вот тебе моя метка. Теперь не забудешь о моем седьмом приходе…

Таинственная дама провела пальцем по ногам Великого князя, так что на обеих выше колен появились красноватые полосы. Потом она пальцем начертала кружок на животе мальчика.

Он заплакал от страха и бессилия.

Дама тут же бесшумно исчезла. А боль от ее прикосновения еще долго мучила великого князя.

Утром он рассказал о жутком ночном визите матушке императрице Александре Федоровне. Та не на шутку переполошилась. Она сразу вспомнила предсказания московского юродивого.

Когда великому князю Александру Николаевичу было всего лишь несколько месяцев, в Первопрестольной к нему призвали юродивого провидца.

— Славен будет и могуч, свершит великое, — глядя на младенца, предрек тот. Но потом вдруг заплакал и добавил: — А помрет в красных сапогах…

При этом юродивый провел пальцем по ногам младенца именно в тех местах, где спустя несколько лет оставила полосы-метки страшная ночная гостья в серебристом платье.

Как ни пыталась Александра Федоровна выяснить, что означает загадочная фраза «Помрет в красных сапогах», — так ничего и не добилась от юродивого.

Конечно, императрица не стала рассказывать сыну о зловещем предсказании. Она заверила мальчика, что он видел всего лишь дурной сон.

Когда маленький Великий князь выздоровел и решил взглянуть на женщину в серебристом платье, картины на месте не оказалось.

Он поинтересовался, куда же она подевалась. Александра Федоровна ответила, что картины с подобным сюжетом и вовсе никогда не было во дворце.

Мальчику хотелось в это поверить. Но ведь едва видимые следы на животе и на ногах от прикосновений страшной дамы так и остались у него на всю жизнь.

17 апреля 1818 года самый знаменитый в России поэт того времени Василий Андреевич Жуковский с восторгом встретил известие о рождении Александра — сына великого князя Николая Павловича.

Жуковский и Николай Павлович в то время еще не были близко знакомы. Никто, конечно, и не думал тогда, что новорожденный великий князь Александр станет наследником престола, а затем — императором, и что воспитателем ему назначат Василия Андреевича. Но в своем стихотворении, написанном 18 апреля 1818 года, Жуковский как бы предвидел великое будущее младенца.