Понятно, что ни одна страна на свете не может остановиться в своем социальном развитии. Перемены в Афганистане назревали. Монархическое правление оказалось неспособным наладить нормальное развитие страны в современном быстро меняющемся мире.

С 1965 года в стране начала действовать и набирать силу Народно-демократическая партия Афганистана (НДПА). Партия предложила программу, которая была направлена на улучшение жизни народа и достаточно понятные, пользующиеся широкой поддержкой, демократические реформы.

Летом 1973 года, на третий день своего пребывания с визитом в Париже афганский король Захир-шах узнал о том, что он низложен. Организатором переворота оказалась, однако, не НДПА, а Мухаммед Дауд — двоюродный брат короля и премьер в его правительстве.

Переворот, организованный Мухаммедом Даудом, ничего, по сути, не изменил. Более того, за то небольшое время, пока новый правитель находился у власти, уровень жизни народа, и без того один из самых низких во всем арабском мире, упал более чем в два раза. Не удивительно, что время правления М. Дауда было отмечено ростом оппозиционных настроений. В 1978 году наступил кризис.

Одна за другой были совершены три попытки свержения существующей власти и наконец лидеры Народно-демократической партии Афганистана совместно с несколькими воинскими подразделениями сумели захватить власть в стране.

Мухаммед Дауд был смещен, Афганистан объявлен демократической республикой.

И тут же, по неискоренимой афганской традиции, в правительстве демократического Афганистана началась борьба за власть. Борьба эта привела к расколу НДПА на два крыла, две партии: «Хальк» («Народ») и «Парчам» («Знамя»). Фракционная борьба партий спровоцировала гражданскую войну, в которую втянулись не только племена и народы Афганистана, но и соседи этой многострадальной страны.

Все это стало понятно несколько позже, а 27 апреля 1978 года Советский Союз радостно приветствовал рождение первого в Центральной Азии социалистически ориентированного государства.

Сам факт его возникновения убедительно опровергал утверждения идеологических противников Советского Союза о том, что коммунистическая идея исчерпала свой потенциал. К тому же территория социалистического лагеря расширялась именно в том направлении, куда в последние годы были устремлены интересы стратегического соперника СССР — Соединенных Штатов Америки.

Руководитель нового государства Генеральный секретарь НДПА Н. М. Тараки говорил на понятном советскому руководству языке. Он утверждал, что отсталый Афганистан сумеет одним гигантским прыжком преодолеть пропасть между дремучим феодализмом и социализмом, и выражал уверенность, что братский Советский Союз окажет молодой республике всю возможную помощь на этом нелегком пути.

Дружеские отношения, возникшие между нашей страной и Афганистаном после апрельской революции, можно было расценивать как стратегическую победу социалистического содружества, показывающую всем западным странам, что их притязаниям на влияние в странах третьего мира могут быть поставлены жесткие ограничения.

К 1978 году Советский Союз накопил богатый опыт поддержки своих партнеров. Не останавливалось советское правительство и перед прямым применением военной силы в Венгрии и Чехословакии. Обширную военную помощь Советский Союз оказывал своим друзьям в самых разных уголках мира — на Кубе, в Африке и во Вьетнаме. Нет ничего удивительного в том, что буквально с первых дней после апрельской революции и в Афганистан непрерывным потоком пошла советская помощь.

Однако уже через год, весной 1979 года, всем стало понятно, что в Афганистане по полной программе разворачивается гражданская война. Пришедшая к власти Народно-демократическая партия вынуждена вести борьбу на два фронта — против стремительно набирающей силу контрреволюции и идеологического раскола («Хальк» и «Парчам») в собственных рядах.

15 марта вспыхнули мощные антиправительственные выступления в Герате. Во главе мятежа стояли выходцы из пуштунских племен (наиболее многочисленной народности Афганистана). Мятеж был поддержан рядом армейских подразделений. Следом раскрыт обширный заговор в Джелалабадском гарнизоне. Такое развитие событий вызвало серьезную озабоченность не только в Кабуле, но и в Москве.

Озабоченность эта в конечном счете привела к тому, что советское руководство приняло решение о вводе войск в Афганистан. Акция была спровоцирована слабостью афганского руководства, политическими и идеологическими интересами самого Советского Союза, его стареющего и не склонного к глубокому анализу руководства.

Подробности ввода советских войск в Афганистан стали известны не так давно, когда приоткрылись святая святых — архивы ЦК КПСС. Открылись ненадолго, с тем чтобы опубликовать то, что было угодно власти, сменившей коммунистов, после чего архивы снова закрылись не менее глухо, чем раньше. Но в этот короткий промежуток удалось прочесть протоколы заседаний Политбюро, связанные с оказанием помощи правительству и народу Демократической Республики Афганистан.

Получить сверхсекретные протоколы смог бывший командующий 40-й армией Борис Всеволодович Громов. Он первым и опубликовал их в своей книге «Ограниченный контингент».

17 марта 1979 года Брежнев позвонил Кириленко из своего кабинета на даче и заговорил о событиях в Афганистане.

«Это не терпит отлагательства, — сказал он, — собирайте Политбюро. Я приеду завтра».

На спешно собранном заседании Политбюро основным докладчиком был А. А. Громыко. Утром он успел переговорить по телефону с главным военным советником Гореловым и временным поверенным в делах Алексеевым. Советские представители сообщили, что ситуация в Афганистане последние дни значительно обострилась. Центром волнений стал город Герат, где за порядок отвечала 17-я дивизия афганской армии.

Дивизия эта по существу распалась. Артиллерийский и пехотный полки, входящие в ее состав, перешли на сторону восставших и ударили по своим. Банды диверсантов и террористов, просочившиеся с территории Пакистана, без помех бесчинствуют по всей провинции. К бандитам примкнула внутренняя контрреволюция. Во главе восставших, а их буквально тысячи, стоят религиозные деятели.

После этого у Громыко состоялся разговор с министром иностранных дел и заместителем Тараки, Амином, который не высказал особой тревоги относительно положения в Афганистане. Амин был убежден, что армия все контролирует. Главное, считал он, что не зарегистрировано ни одного случая неповиновения губернаторов. То есть все губернаторы на стороне законного правительства. У Громыко возникло подозрение, что Амин не в полной мере владеет ситуацией, сложившейся к настоящему времени. На самом деле, по докладам находящихся в Афганистане советских специалистов, положение в Герате и в ряде других мест тревожное, там беспрепятственно орудуют мятежники.

В середине дня стало известно, что главного военного советника Горелова и поверенного в делах Алексеева пригласил к себе Тараки. Он был настроен совсем не так благодушно, как Амин, и попросил ускорить помощь военной техникой, боеприпасами и продовольствием. Тараки сказал, что, может быть, потребуется помощь по земле и по воздуху. Это надо понимать так, что, возможно, потребуется ввод в Афганистан советских войск, как сухопутных, так и воздушных.

Заключая свое выступление, А. А. Громыко сказал:

— Считаю, что нам при оказании помощи Афганистану нужно будет прежде всего исходить из главного, а именно: мы ни при каких обстоятельствах не можем потерять Афганистан. Вот уже 60 лет мы живем в мире и добрососедстве. И если сейчас Афганистан мы потеряем, и он отойдет от Советского Союза, это нанесет сильный удар по нашей политике.

В обсуждении приняли участие Кириленко, Устинов, Андропов, Пономарев.

Слово взял Косыгин:

— Проект постановления, который был представлен, надо серьезно исправить. Прежде всего не нужно нам растягивать поставку вооружений до апреля, надо делать все сейчас, немедленно, в марте. Это первое.