Захватив власть, большевики тут же попытались сосредоточить в своих руках все рычаги управления отсталой, поверженной в хаос и уставшей от войны страной. При этом их окружали и внутренние, и внешние враги. Одной из первых организаций, созданных новым большевистским правительством 7 (20) декабря 1917 года, стала ЧК. Официальное название ее было куда затейливее: Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем. В марте 1918 года ЧК[3].

ЧК стало творением Феликса Дзержинского, аскетичного революционера-поляка, упивавшегося восемнадцатичасовыми рабочими днями. К моменту учреждения ЧК он уже зарекомендовал себя специалистом в вопросах безопасности, организовав комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем, Всероссийский центральный исполнительный комитет, а также комиссию по реорганизации органов безопасности Петрограда. Когда распределялись обязанности между новыми членами НКВД (Народного комиссариата внутренних дел), Дзержинский добровольно принял на себя обязанность восстановить порядок на всей территории страны. Однако он понимал, что, прежде чем сосредоточить внимание на стране в целом, необходимо восстановить порядок в столице.

Но еще до того как комиссия смогла приступить к деятельности, Совнарком (Совет народных комиссаров) получил донесение о неминуемой всеобщей стачке государственных служащих во всей России. Тогда было принято решение "поручить товарищу Дзержинскому учредить специальную комиссию для изучения возможности дать отпор подобной стачке самыми энергичными революционными средствами и определить методы подавления злонамеренного саботажа".

7 (20) декабря Дзержинский рапортовал Совнаркому о создании новой комиссии. Он доложил:

Революция в явной опасности. Мы относились к разыгрывающимся вокруг событиям чересчур снисходительно. Противник собирается с силами. В деревнях действуют контрреволюционеры, кое-где склоняя на свою сторону наши собственные войска. Теперь враг уже здесь, в Петрограде, в самом нашем сердце. Мы располагаем неопровержимыми доказательствами этого. Мы должны бросить на этот фронт… решительных, стойких и преданных товарищей, дабы отстоять завоевания революции. Я предлагаю, я требую применения революционного террора против контрреволюционеров. И действовать мы должны не завтра, а сегодня же, сейчас же.

Комитет одобрил его рекомендации и, поспешно набросав протокол № 21, учредил Чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем[4]. В протоколе перечислялись задачи комиссии:

1. Пресекать любые попытки контрреволюционной деятельности и саботажа во всей России где бы то ни было.

2. Предавать суду революционного трибунала всех саботажников и контрреволюционеров и разработать меры по борьбе с ними.

3. Предварительное следствие проводится исключительно комиссией, в той мере, в какой это необходимо для подавления.

Совнарком тоже одобрил меры пресечения контрреволюционной деятельности: "конфискация имущества, ссылка, изъятие [продуктовых] карточек, публикация списков врагов народа и т. д." Но главным оружием ЧК должен был стать террор. Столкнувшись с массовым сопротивлением власти большевиков, Ленин пришел к выводу, что для установления диктатуры пролетариата необходима "специальная система силовых мер". Дзержинский это решение поддержал, ибо, как он объяснил жене, он приучал себя "безжалостно" защищать революцию.

Дзержинский как нельзя лучше подходил на роль главы ЧК. Не будучи ни русским, ни ближайшим соратником Ленина, он тем не менее зарекомендовал себя преданным марксистом-революционером. Рожденный в семье польских интеллигентов 30 августа (11 сентября) 1877 года в оккупированной русскими Польше, Дзержинский всю жизнь говорил по-русски с польским акцентом.

Воспитывался Феликс в обстановке строжайшего католицизма и пылкого польского патриотизма. И хотя впоследствии он отрекся и от того, и от другого, такое воспитание оставило на его личности неизгладимый отпечаток в виде яростной убежденности и самоотверженной преданности делу. Кроме того, он, как и прочие поляки, жаждал отомстить царскому режиму за угнетение Польши. В детстве он мечтал добыть шапку-невидимку, чтобы, по словам самого Дзержинского, "перебить всех русских".

В 1894 году преподаватель немецкого языка Виленской гимназии, где учился Дзержинский, потребовал его исключения, как "недовольного" существующим порядком. В том же году Дзержинский вошел в группу изучения марксизма, организованную находившейся в Вильно Литовской социал-демократической партией, и в результате отрекся от своей фанатической веры в Бога. Его новой религией стал марксизм-ленинизм, и Дзержинский присягнул "сражаться против зла до последнего дыхания".

На следующий год он вступил в Социал-демократическую партию царства Польского и Литовского. Первым его поручением стало налаживание связей с рабочим классом. В январе 1896-го он бросил школу и в возрасте девятнадцати лет стал профессиональным революционером в Вильно.

Вскоре он приобрел репутацию опытного агитатора и организатора и за свою деятельность попал под надзор полиции. Очередное назначение он получил в промышленный городок Ковно, где отвечал за печать и распространение подпольной газеты, а также за организацию местных рабочих. Эта деятельность привела к аресту в июле 1897 года, когда его выдал один из доверенных рабочих. Ожидая суда, он писал сестре: "Тюрьма страшна только для слабых духом".

Но в тюрьму Дзержинский не попал; его приговорили к ссылке на три года под надзор полиции. В мае 1898 года он отправился в ссылку — в город Нолинск Вятской губернии, где работал на табачной фабрике, мечтая: когда "буду свободен, они заплатят за все".

Даже в ссылке Дзержинский продолжал пропагандировать свои убеждения, и полиция отметила его старания "оказать влияние на ряд людей, до сей поры являвшихся вполне благонадежными". В итоге местные власти приказали перевести его из Нолинска "в такой уголок губернии, где у него будет меньше возможности распространять свое влияние на окружающих". Новым местом его ссылки было уединенное местечко Кягородск, расположенный на несколько сотен верст севернее, пока в августе 1899 года ему не удалось бежать.

Однако этот побег был лишь началом ряда заключений и побегов[5]. Из двадцати лет подпольной революционной деятельности одиннадцать Дзержинский провел в тюрьмах. С 1897-го по 1912-й его арестовывали шесть раз. Трижды его приговаривали к ссылке в Сибирь, и трижды он бежал. Но достаточно долго пробыть на свободе ему удалось лишь дважды: в период с июня 1902 года по июль 1905-го и с конца 1909-го по сентябрь 1912-го. И хотя он сумел сохранить здоровье духовное, его физическое здоровье было безвозвратно подорвано тяготами тюремной жизни. Но отсутствие возможности участвовать в революционной работе подтачивало даже его дух. Порой он и сам начинал сомневаться, что сумеет сохранить решимость. После оглашения пятого приговора к тюремному заключению он написал:

Когда я задумываюсь о долгих днях, которые мне предстоит провести в тюрьме, день за днем, час за часом — меня охватывает ужас, и из глубины души рвутся слова: мне этого не вынести! И все-таки я нахожу силы, как другие, как многие и многие вынесли куда худшие пытки и муки… Если же мне не удастся собраться с силами, смерть придет и избавит меня от ощущения беспомощности и решит все вопросы. Посему я смиряюсь.

С такой же невозмутимостью Дзержинский относился и к чужим страданиям. Он мог проявлять безжалостность не только по отношению к врагам, но и к тем, в ком он признавал жертвы несправедливости. Он мог описывать врага как социальное зло, обрекающее бесчисленное множество невинных "на жалкое и нечеловеческое существование", но притом мог писать: "Голод и страдания народных масс, слезы детей и отчаяние их матерей — необходимые жертвы, на которые народ должен пойти, дабы одолеть врага и восторжествовать". Дзержинский не брезговал никакими средствами, только бы уничтожить врагов. Вместе с Лениным он верил, что "жизнь такова, что исключает сантименты, и горе человеку, не находящему в себе сил, дабы возобладать над своими чувствами".