— Что-то случилось с Эриком? — обеспокоенно спросила Хизер, подойдя ближе к ложе брата.

— Э-э… Нет… Всё хорошо… — растерянно ответила мать, пытаясь натянуть подобие улыбки.

— А ты в этом уверена?

— Да, он просто спит. По-прежнему отсыпается после напряжённых будней.

— Так долго он раньше никогда не спал, насколько я помню. Чтобы выспаться, ему, даже сильно переутомившемуся, хватало десяти часов.

Женщина ничего не ответила. Она склонилась над сыном, внимательно вглядываясь в черты его лица и прислушиваясь к остававшемуся равномерным дыханию. Затем заботливая мать осторожно провела рукой по маленькому тельцу, словно пытаясь таким образом у него что-то выявить.

— Спи, мой маленький, спи… Тебе сейчас это необходимо, — прошептала она, а затем, поцеловав мальчика в щёку, вновь приподнялась.

Хизер внимательно наблюдала за мамой. Она всё ещё пыталась понять, в чём же заключалась причина странного поведения женщины, но, невзирая на возникновение предположений, к какому-либо выводу прийти по-прежнему не могла.

— Не тревожь Эрика, ему надо выспаться. Он болен, — наконец, тихо произнесла женщина, обратившись к дочери. — Когда ты только вернулась из путешествия, я не хотела огорчать тебя, поэтому пыталась сделать вид, что всё хорошо. Но, на самом деле, это не так.

Услышав это, Хизер почувствовала, как внутри неё начал разгораться огонёк тревоги. Беспокойство неприятными волнами разливалось по её телу, она определённо чувствовала, что хотела всё выяснить подробнее, однако не решалась спросить. Что-то подсказывало ей, что их уютный дом посетила беда. И в чём она заключалась, скорее всего, знал только один человек, который так же боялся о чём-либо рассказывать, как не могла осмелиться задавать вопросы Хизер.

Некоторое время Хизер и её мать молча стояли посреди детской комнаты, глядя друг на друга, но не смея, однако, начать беседу. Каждой из них что-то мешало затронуть животрепещущую тему, и потому неловкое молчание продолжалось.

Но вот, наконец, мать девушки не выдержала и тихо, словно опасаясь чего-то, заговорила:

— Болезнь проявила себя месяц назад, и за это время на Эрика, как и на всю нашу семью, обрушилось немало тягот. А началось всё с того, что в один день, катаясь на сноуборде, Эрик почувствовал легкое недомогание, заключавшееся в слабости и небольшом головокружении. Тогда он, конечно, бросил сноубординг и поспешил вернуться домой, где его и настигла первая беда. У него началось обильное носовое кровотечение, сопровождавшееся жаром, к которому через некоторое время добавилось ещё и ушное. Мы очень беспокоились и не могли понять, что произошло. Когда Эрика привезли в больницу, врачи очень долго осматривали его, брали у него различные анализы, проводили обследования, которые, однако, так и не помогли им поставить окончательный диагноз. Доктора строили множество предположений, но чёткого названия и определения его заболевания дать так и не смогли. Отчаявшись, мы повезли Эрика в другую больницу, где его тоже всячески обследовали, но опять ничего не нашли, сколько ни пытались. Лишь в третьем госпитале врачи определили, что обрушилось на него, вот только названия заболевания дать не смогли, так как, по их словам, столкнулись с подобным первый раз. Но то, что сказали доктора, повергло всю нашу семью в ужас и невероятный шок. Оказывается, в голове Эрика обнаружили неизвестное жуткое образование, необычайно быстро увеличивающееся в размерах. Оно не даёт системам его органов нормально функционировать, постепенно поражая их, а также вызывает периодические кровотечения, остановить которые крайне трудно. Но самое страшное, что болезнь прогрессирует, и никто, даже врачи, не могут ничего поделать. Конечно, они провели ему небольшой курс сомнительного лечения, которое, к нашему удивлению, действительно дало ему облегчение. Но это облегчение временное. По словам докторов, совсем скоро болезнь вновь даст о себе знать, только симптомы её будут уже гораздо более серьезными. Эрик, скорее всего, начнёт терять память, а через некоторое время… покинет нас… — произнося последние слова, женщина осеклась, её голос задрожал, но она, всё ещё не смирившаяся с печальной участью сына, всё же смогла взять себя в руки и договорить.

Услышав это, Хизер широко раскрыла глаза. Бесспорно, она была шокирована подобной информацией, но, помимо этого, её не мог не возмутить тот факт, что мама поначалу сочла это не самой важной новостью, которую ей следовало донести до дочери. Конечно, девушка понимала, что мать попросту не хотела её огорчать. Но ведь Хизер была уже не маленьким ребёнком, не осознававшим подобных вещей, а значит, была вполне способна отнестись к этому тяжелому событию не только с эмоциональной, но и с разумной стороны.

Однако горящая тревога, смешанная с искренним страхом, перекрывали все прочие чувства девушки, в том числе и некоторое возмущение. Она хотела что-то сказать, но слова словно застряли в горле, и потому единственное, что она могла в тот момент делать, — с ужасом смотреть то на мать, состояние которой становилось всё более угнетённым, то на маленький клубочек, по-прежнему мирно спавший в своей кровати.

Хизер было трудно поверить в то, что слова, которые только что произнесла её мать, относились к реальности. Какая-то часть её сознания, не собиравшаяся смиряться с печальной судьбой мальчика, всё ещё надеялась, что всё это женщине лишь приснилось в одном из жутких кошмаров. Однако сама девушка уже, конечно, понимала, что мать никогда не стала бы говорить подобных вещей просто так, не убедившись в их правдивости, а потому всячески пыталась бороться с тревогой, стискивавшей её в свои оковы.

Между тем её мама не боролась. Судя по всему, эта битва уже окончилась для неё, причём весьма неблагополучно. Женщина потерпела поражение, что привело к потере некоторых чувств. Она больше не могла в полной мере ощущать эмоции, и единственным, что она, скорее всего, чувствовала, была глубокая скорбь, отдававшаяся на её лице абсолютно отрешённым, потерявшим былую искорку выражением лица. И хотя её ребёнок ещё не покинул этот свет, женщина, вероятно, ощущала себя так, будто он ушёл от неё уже давно, унеся вместе с собой последний лучик света. Именно поэтому Хизер сразу не составило труда догадаться, что её любимая семья переживала какое-то несчастье.

И вот, Хизер и её мать снова замерли в напряжённом молчании, нарушаемом лишь звуками природы, доносившимися из окна. Обе они вновь словно потеряли дар речи. Они не могли дать никаких комментариев, ибо понимали, что какие-либо слова здесь будут излишними. Не пытались они и утешить друг друга или поддержать.

— О, здравствуй, Хизер, а я и не знал, что ты уже вернулась, — молчание нарушил детский голос, прозвучавший достаточно бодро. Это проснулся Эрик, и по виду своему он совершенно не напоминал смертельно больного, что одновременно и обрадовало, и ещё больше угнело Хизер.

— Здравствуй, Эрик, я очень соскучилась по тебе, — с наигранной улыбкой произнесла Хизер. Она действительно скучала по брату, но, думая о последней новости, не могла искренне выражать радость от встречи с ним.

— А я такой чудесный сон видел! Мне снились единороги. Они играли со мной, катали меня по просторам волшебной страны на своих спинах. Это было так весело! Эх, как жаль, что это всего лишь сон… — мечтательно проговорил мальчик.

— Действительно здорово. А ты уверен, что это только сон? Быть может, то, что ты только что увидел, однажды произойдёт с тобой в реальности? Просто верь, Эрик, — откликнулась девушка, не готовая вести с братом беседу, но не позволившая себе проигнорировать его слова.

— Я сейчас нарисую их, — неожиданно решил Эрик. — Но мне понадобится твоя помощь. Ведь я ещё не очень большой и рисую не слишком красиво…

Услышав слова сына, мама сразу же подбежала к нему, боясь, как бы он не сделал резких движений.

— Подожди, не вставай, сейчас я сама всё найду и принесу тебе, — ласково сказала она, а затем ненадолго отошла, поручив Хизер присмотреть за братом.