— Да.

Дженнифер стиснула зубы и замолчала. Папаша Кло оседлал трехногий табурет, гадая, что же сказать Дженнифер. Все, с чем она столкнулась, — подло и жестоко, но, увы, часто встречается в жизни, и лучше бы ей познакомиться со всем этим ну хоть немного попозже.

— Тебе понравилась твоя работа? — спросил он.

— Да, но это причинило Мэгги боль. — Дженнифер глубоко вздохнула. — И мне стало невыносимо стыдно за себя. Мало того, что я подсматривала, так я еще это и использовала…

— Подсматривать — это, конечно, нехорошо. Но почему тебе должно быть стыдно? Ведь боль Мэгги причинила не ты! Верно?

— Верно, — удивленно и даже немного обрадовано согласилась Дженнифер. — Но почему с ней так жестоко обошлись? Ведь он тоже…

— Он — это он, — спокойно перебил ее папаша Кло. — У него имя, талант, жена со связями. А она, — он вздохнул, — она никто. Мелкая пташка, залетевшая в сладкие сети.

— Но ведь он тоже виноват! Если тут бывают виноватые. — Дженнифер задумалась. — Я видела, им хорошо было вместе… И как он мог оставить ее? Так легко?

— Может, и не легко, Дженни, откуда тебе знать. Конечно, он о-го-го как виноват, он-то ведь с самого начала знал, что Эмили никогда не выпустит его из своих когтей. Да ему ведь очень выгодны ее когти.

— Неужели ради выгоды можно всем пожертвовать?

Папаша Кло пожал плечами.

— В этой жизни, девочка, многое можно. И очень немногое можно объяснить.

— Но зачем же Эмили держать его, если она знает, что он ее не любит? — с искренним непониманием спросила Дженнифер.

Папаша Кло развел руками.

— Я еще многого не знаю и не понимаю, так ведь? — обижено сказала Дженнифер, видя, что папаша Кло раздумывает, говорить с ней дальше или не говорить.

— Да, дорогая, — согласился он. — И ничего здесь нет обидного. Я вот уже почти весь седой, а тоже порой, кажется, ни черта не понимаю… Каждый когда-то делает свой выбор, а потом расплачивается, если при этом переступил через себя.

— Но сейчас за все расплачивается одна Мэгги!

— Значит, модельер расплатится позже… Тем более что это не Мэгги отказалась от него, а он от нее… Понять его можно, он уже немолод, многое ставит на карту…

— Но прежде всего Мэгги?

— Да, это подло. Но, знаешь, Дженни, любит он ее или не любит — тяжело-то будет ему.

— А почему?

— Потому что у того, кого скинули со счетов, особенно если так беспощадно, как, к примеру, Мэгги, должны появиться силы, чтобы выжить, подняться. А когда человек выжил, — папаша Кло оживился, словно припомнил что-то очень знакомое, — он должен идти дальше. И идет, и ему везет, обязательно в чем-то везет. Ведь на каждый минус должен быть свой плюс, иначе не будет равновесия в жизни.

Тут одна из кастрюль обиженно зашипела, папаша Кло встал и сердито взглянул на большие часы, висящие над плитой.

Гадкий суп, подумала Дженнифер. Теперь уже папаша Кло больше ничего не скажет. И надо же, на самом интересном месте!

— Какой суп ты будешь есть? — строго обратился к Дженнифер папаша Кло.

Отказываться было бесполезно.

— Мне все равно, если честно.

— Тогда на мое усмотрение.

— Ладно, только немного, пожалуйста, — покорно попросила Дженнифер, встала и направилась к мойке. Подставив руки под воду, она вдруг почувствовала огромное желание долго-долго мыться, чтобы очиститься от скверны всей этой истории.

— Ты правильно делаешь, что не упираешься, — довольно сказал папаша Кло, когда Дженнифер села за стол, и поставил перед ней благоухающую тарелку. — Ты перенервничала, наревелась, набегалась, теперь тебе надо поесть, захотеть спать и отправиться домой.

— Как вы думаете, — спросила Дженнифер, доедая суп, — тетя Элен меня теперь выгонит?

Папаша Кло улыбнулся и покачал головой.

— Вряд ли. Во-первых, не за что, а во-вторых, ей слишком нужны твои руки и фантазия. — Он ненадолго задумался. — За то, что убежала от разговора, — влетит, но это поделом.

— Спасибо, было вкусно, — поблагодарила Дженнифер, отодвинув тарелку.

— Может, еще? Или что-нибудь другое?

— Нет-нет, а то не дойду до дома от сытой усталости. Спасибо большое;

— На здоровье, детка. Теперь я за тебя более-менее спокоен, поскольку глубоко убежден, что трудно нервничать на сытый желудок. Теперь беги домой, а то скоро явится Фил, и тебе придется все рассказывать и переживать с самого начала. Отдохни, а завтра постарайся наладить отношения с тетей Элен. Я думаю, она первая сделает шаг навстречу. А ты будь умницей. Тебе ведь нравится работать с витриной?

— Да, очень.

— Тогда помни, что это для тебя самое главное, а эмоции со временем улягутся.

— Да. Спасибо, папаша Кло.

Дженнифер подошла к папаше Кло и поцеловала его в щеку. Старик просиял.

— Как славно! — донеслось от дверей.

На пороге стоял Фил и протирал очки.

— Сейчас будешь как следует протушен с луком за опоздание на полчаса, — проворчал папаша Кло. — Дженни передала мне кое-что от миссис Вейст и теперь убегает обратно на работу.

— Привет, Фил! — Дженнифер направилась к двери. — Я действительно не могу больше задерживаться.

Она хотела проскользнуть мимо него, но Фил поймал ее за локоть. Дженнифер низко опустила голову и попыталась освободиться.

— Мне показалось, что у тебя красные глаза. Ты плакала? Тебя обидели?

Дженнифер молча покачала головой.

— Сидел бы я здесь с кастрюлями, если бы кто-нибудь обидел Дженни, — пробурчал папаша Кло. — Сказали же тебе: спешит человек.

Дженнифер быстро выскочила за дверь. Она медленно шла по улице, медленно поднялась к себе. Действительно, сытость подействовала на нее умиротворяюще. Она опустилась в кресло в прихожей, двигаться было лень. Завтра надо извиниться перед тетей Элен, сказать, что я вдруг плохо себя почувствовала и немедленно вышла на воздух. Какая же я все-таки непрактичная — не удосужилась узнать ни адреса, ни телефона Виктории. Ведь сейчас можно было бы у нее поинтересоваться, что делалось в магазине после моего бегства…

Робкий звонок в дверь оторвал ее от размышлений. Дженнифер нехотя пошла открывать. Только бы не Фил, подумала она. Говорить с ним сейчас — выше сил. Только-только полегчало после разговора с папой Кло — и вот все сначала.

Дженнифер вяло открыла дверь, постаравшись придать и без того усталому лицу еще более унылое выражение. За дверью стояла Люси — в каком-то немыслимом берете и, как всегда, с испуганными глазами.

— Дженнифер! — выдохнула она, снова набрала воздуха и замотала головой.

— У меня что, рога выросли? — мрачно пошутила Дженнифер, втягивая Люси в квартиру. — Что стряслось на этот раз? Я тебя внимательно слушаю.

— Нет, у меня все нормально. Что с тобой, как это все могло случиться?..

— А что со мной? — прикинулась непонимающей Дженнифер.

Она начала, дурачась, оглядывать себя, ощупывать руки и ноги, голову. Потом подошла к зеркалу. Люси, задыхаясь от негодования, следила за ней.

— Да нет же, как я вижу, со мной вроде все в порядке, — Дженнифер внимательно посмотрела на гостью.

— Как… как… как ты могла?.. — с трудом выговорила Люси.

— Можно подумать, что я родила как минимум десяток крокодилов и тебе поручили подробно исследовать сей феномен, — съязвила Дженнифер.

— Ты говоришь, совсем как эта Мэри! А тебе не идет, ты ведь другая, Дженнифер! Я пришла, потому что слышала, как тетя Элен говорила с Шарлем, я не дослушала, потому что когда она увидела меня… Ну, ты же знаешь, какая она бывает…

— Догадываюсь.

— Так вот, когда она меня увидела, то захлопнула дверь. А то, что я успела услышать… — Она умолкла и нерешительно посмотрела на Дженнифер.

— Ну, — холодно поторопила та, скрестив руки на груди.

— Она сказала, — Люси перешла на трагический шепот, — что Мэгги и Лейн по вечерам занимались любовью. И… ты на это смотрела… И вчера… — Люси замолчала.

— Ну, и что же было вчера?

— А я не дослушала, — честно призналась Люси.