— Куда едем, мистер? — спросил он уставшим голосом — К парому, мне надо к парому, — ответил я без промедления, и повозка тут же двинулась в путь.

Добравшись до парома без каких-либо проблем, я расплатился с извозчиком, дав ему пару монет, один лишь вид которых, судя по всему, его очень воодушевил, и направился к реке. На самом пароме никого не было. Еще бы, думал я, час уже поздний, едва ли тюрьма является столь посещаемым местом, что паромщик работает здесь круглосуточно. Скорей всего, его рабочий день был уже давно окончен, и он где-нибудь спокойно почивал сном младенца.

Оглянувшись вокруг, я увидел маленький клочок света, исходивший из окна чьего-то дома. И так как других вариантов у меня все равно не было, я направился на тот самый клочок света. Подойдя ближе, я увидел небольшой домик, построенный, а точнее сколоченный из досок темно-коричневого цвета. Судя по всему, этому дому был уже не один год. Так, фасад его выглядел уже немного покосившимся, а доски, из которых он был построен, — несколько потрепанными и прогнившими. Дом был, конечно, очень бедным, и для меня как для нынешнего лондонского жителя среднего достатка, даже несмотря на мою непостоянную работу, подобная бедность была настоящим откровением.

Поднявшись на несколько ступенек, также уже дышащих на ладан, я постучал в дверь. Постояв с минуту и убедившись в отсутствии ответа, я постучал еще раз, но теперь уже кулаком и более сильно и настойчиво. В доме сразу же послышались какие-то звуки, грохот посуды, потом ругань, и, наконец, скрип открывающейся двери. В лицо сразу же ударил яркий свет фонаря, которым любезный хозяин осветил порог, направив его лучи прямо мне в лицо.

— Что надо, кто вы? — резко спросил он.

— Прошу прощения за беспокойство, мне нужен человек, работающий на том пароме, — ответил я учтиво, указав рукой в сторону старого парома.

— Ну, я это, дальше что?

— Мне необходимо переплыть на ту сторону.

— Да ты что, в своем уме? На время-то смотришь?

— Я заплачу тебе, мне необходимо попасть к городской тюрьме.

— Вот чудной человек, первый раз вижу, чтобы так рвались в подобное место.

Мы молча посмотрели друг на друга с минуту, после чего, опустив фонарь, он сказал:

— Ладно, поехали, но учти: я возьму двойную плату.

— Хорошо, — буркнул я в ответ.

Уйдя на некоторое время вглубь дома, он взял плащ, потушил свечу, стоявшую на столе, свет которой, видимо, я и видел в окне и, затворив за собой дверь, вышел на улицу. Добравшись до реки, мы взошли на паром и, оттолкнувшись веслом от берега, двинулись в путь. Лодка медленно и плавно скользила по уже ночным водам лондонской реки.

— А что же тебе вдруг понадобилось в таком месте?

— Я ищу одного человека, его арестовали сегодня утром.

— Утром, говоришь, — задумался паромщик, — постой, так утром я видел, как стража вела старину Джека.

— Джека? — переспросил я.

— Ну да, ты его ищешь?

— Да. Его. А откуда ты его знаешь?

— Ну так у нас с Джеком общая стихия обитания, — сказал он, громко рассмеявшись.

— То есть? — спросил я.

— То есть вода. Он ведь моряк, а я паромщик. Мы хорошо знали друг друга. Жаль, конечно, старину Джека. Пострадает он ни за что.

— Вот и мне жаль, — ответил я, печально опустив голову.

— Ну, и чем ты думаешь ему помочь?

— Не знаю пока, но я должен это сделать!

— Ммм… видимо, старина Джек здорово тебя выручил, если ты чувствуешь себя настолько обязанным.

— Да, он очень помог мне.

— Ну, ты то вряд ли сможешь ответить ему тем же, — сказал паромщик, продолжая тяжело грести веслами.

— Почему? — возмутился я.

— Ну, рассуди сам, городская стража так долго искала преступника, а тут такая удача им сама в руку плывет, Джек ведь совсем не агнец.

— То есть?

— Да разные за ним грешки то водятся.

Поэтому-то он так легко согласился на такую работу, думал я про себя. И провел ведь меня ходами всякими… Бедняга Джек, если бы он тогда не согласился идти со мной, возможно, сейчас ничего бы этого не было.

— А что это за ним такого водится? — спросил я паромщика с легкой надеждой в голосе — мне хотелось надеяться, что в действительности, если не считать нашего с ним преступления, ничего явно противозаконного он не делал. И если бы мне удалось уговорить мистера Рэмона помочь Джеку, это могло бы быть его спасением.

— Ну, если Джек сам тебе ничего не рассказывал, значит не надо. Скажу только то, что всех его прегрешений вполне достаточно для места на эшафоте.

После этих слов мы оба умолкли, и остаток дороги провели в тишине. На улице уже было очень темно. Вода была чистая, прозрачная и только множество опавших листьев колыхалось на ее поверхности. Где-то там, вдалеке, небо и река соприкасались поверхностями, образуя единое черное полотно, отражавшее яркие блики ночных звезд. Было уже около полуночи, я не знал, зачем я туда еду, что я там скажу. Только сейчас, немного отойдя от приступа безумства, мой разум стал все расставлять на свои места. Только сейчас я понял, что на дворе ночь, что мне нечего сказать страже, и что я ничем не могу помочь Джеку. Конечно, я не знаю, что именно имел в виду паромщик, говоря, что Джек далеко не агнец, но если предположить, что с Джеком он был знаком куда лучше, чем я, то можно было верить его словам. Внезапно ход моих мыслей был прерван скрежетом дна лодки о мель и голосом паромщика.

— Приехали.

— Спасибо, — сказал я, — вот деньги.

Взяв небольшой кошелек из моих рук, паромщик запустил внутрь него пальцы и, вытащив одну монету, попробовал ее на зуб. Удовлетворившись результатом, он сунул кошелек за пазуху и, дождавшись, когда я сошел на берег, вновь взялся за весло.

— Ну, бывай, — сказал он мне.

— Постой! — крикнул я, — как это бывай? Ты разве не подождешь меня?

— Ну, стану я тебя ждать. Почем мне знать, когда ты вернешься. Ты просил тебя сюда привезти, я привез, а ждать мы не договаривались, — сказав это, он оттолкнулся веслом от мели, и лодка также медленно и плавно заскользила по воде обратно.

— А как мне вернуться обратно? — крикнул я вдогонку уплывавшему парому.

— Подождешь до утра!

Вот ведь чернь! — думал я. Ну ладно деваться-то теперь было все равно некуда, тем более что я сам, по собственной воле заключил себя на этой стороне берега. Пройдя немного вперед, я поднял глаза и увидел то, что прежде мне доводилось видеть лишь с противоположного берега реки — стены городской тюрьмы. Да, место было действительно ужасающим: огромные каменные башни, толстые решетки на окнах, тяжелые дубовые двери. Эта тюрьма была построена в достаточно далекие времена и до нас она дошла почти в своем неизменном состоянии. Ужас и величие, внушаемые ею в души простых смертных, были поистине удивительны. Достаточно было задуматься о том, как много камни этих башен повидали боли и слез, как по спине пробегали мурашки. Обычно я не был сентиментален, но это зрелище устрашало даже меня.

Подойдя к одной из башен, я решил осмотреться, дабы найти вход внутрь. Убедившись, что там, где находился я, его не было, я решил обойти тюрьму вокруг. Подойдя к следующей башне, я увидел большую дубовую дверь, на которой было одно маленькое окошечко с решеткой с тяжелым кольцом, за которое, по всей видимости, стучали в дверь. Взявшись за то самое кольцо, я сильно постучал несколько раз. Видимо, звук вышел очень внушительный и громозвучный, так как почти сразу я услышал какие-то шевеления за дверью и скрип засова, закрывающего то самое окошечко, расположенное на двери.

— Кто? — раздался тяжелый голос по ту сторону двери.

— Я Энтони Болт.

— Ну и что тебе надо?

— Я ищу одного человека, его зовут Джек, он был арестован сегодня утром.

— Ты на часы смотришь? Приходи утром, — после этих слов стражник уже хотел было затворить ставню, но я опередил его, сказав: — Постойте! Я готов заплатить, мне просто нужна информация, — после моих слов в решетке окна появилось лицо стражника. Грубое, небритое, немного запачканное сажей. Он сурово посмотрел на меня, спросив: