Мартын принадлежал к более солидным лицам, – ему было под или за тридцать лет, он являлся среди нас единственным кандидатом прав, но революционного прошлого у него не было никакого. Поляк, чрезвычайно привлекательной наружности, с благородными манерами, Мартын производил впечатление недовольного, чем-то обиженного человека. Так, когда еще этот кружок <«чайковцев»> жил в Киеве до моего ареста, Мартын никогда не принимал участия в общих сборищах, развлечениях и выпивках. Причиной этой отчужденности, как я потом узнал, были его размолвки с Мокриевичем. На какой почве они возникли, не помню, а может быть, я и тогда не знал. Но едва ли я сильно ошибусь, если выскажу предположение, что Мартын был не прочь занять первенствующее место в кружке, а потому в Мокриевиче он видел конкурента. Эта его претензия – если, действительно, она была у него, – являлась совершенно неосновательной и тем более странной, что он был очень неглупым человеком, но, кажется, несмотря на окончание университета, не особенно развитым (Дейч 1926: 226).
Заражение Мартына-Рутенберга революционным микробом и его формирование как эсеровского активиста проходили в тесном соприкосновении и сотрудничестве с «бомбистами» – высшими российскими авторитетами в области террора – Г. Гершуни, Е. Азефом, Б. Савинковым, И. Каляевым, Е. Созоновым и др. Был Рутенберг знаком и с одним из руководителей эсеровской партии М.Р. Гоцем. В RA сохранилось письмо его вдовы, B.C. Гоц (урожденной Гассох)34, написанное много лет спустя (датировано 15 марта 1936 г.), когда былые революционные бури уже отшумели и эсеры находились в эмиграции. Как и многие ее соратники по борьбе, Вера Гоц жила в Париже, откуда писала Рутенбергу о своем племеннике Семене Луцком, инженере-электрике и поэте35, который в одном из писем называл ее «второй мамочкой» (см. также его стихотворение «Памяти Веруни» (Луцкий 2002: 152-53), написанное на смерть В. Гоц36):
Дорогой Петр Моисеевич,
Давно с Вами не виделась! Вы обещали как-то зайти ко мне, так и не зашли. Ну, об этом при свидании, если удастся. А пока у меня просьба к Вам. Надеюсь, если сможете, то исполните. Дело вот в чем.
У меня есть племянник, мне очень близкий друг. Его хорошо знала Амалия Осиповна37. Он инженер-электрик, окончивший во Франции в 1915 г. в Гренобле, и с тех пор здесь работает на разных заводах. Его специальность – расчет и конструкция машин постоянно и переменных токов. Сейчас он работает уже 10 лет по электрической части у Альстона, рассчитывает локомотивы и трамваи. Но он все не может здесь хорошо устроиться, платят плохо, а сейчас и вообще кризис, и он как иностранец все время под риском лишиться службы, а новой во Франции найти сейчас нельзя. Вот и я хотела, и по его тоже просьбе, спросить, есть ли в Палестине какое-нибудь применение его знаниям, мог бы ли он найти там работу по своей специальности? Вы ведь там давно живете и все хорошо знаете. Можете ли Вы ему оказать в этом содействие, дать совет или указания? Большую услугу мне этим окажете, и я заранее сердечно Вас благодарю. Я, конечно, уверена, ничуть не сомневаюсь, что Вы все сделаете, что в Вашей возможности. Желаю Вам всего наилучшего и шлю Вам самый сердечный привет.
Вера Самойловна Гоц
Очень Вас прошу написать мне ответ. Когда будете в Париже, надеюсь, что посетите меня.
Мой адрес: Mme V. Gotz
101, rue Dareu Paris – 14-е
Помочь тогда С.А. Луцкому Рутенберг ничем не мог: электрическая компания, которой он руководил, переживала переизбыток кадров. Так сложились обстоятельства, что позднее Луцкий не только посетил палестинскую землю, но и бывал там неоднократно – впервые это случилось летом 1948 г., уже после смерти Рутенберга и образования Государства Израиль, и потом почти ежегодно навещал жившую там дочь и ее семью38.
Возвращаясь в революционную молодость Рутенберга, следует разрешить одно заблуждение, которое и по сей день разделяют некоторые авторы, – о его принадлежности к боевой организации эсеров (БО) и даже ее руководстве. Наперекор фактам, об этом говорится как о чем-то само собой разумеющемся. Ср., к примеру: Рутенберг
приехал на Капри, окруженный ореолом героя, участника событий 1905 года и организатора убийства Гапона. И хотя среди террористов Рутенберг считался одним из наиболее здравомыслящих и хладнокровных, понятие личной героики и «жертвенной» участи было безусловно определяющим для всех членов боевой организации социалистов-революционеров (Басинский 1989: 145).
Или:
С 1907 по 1915 г. жил в Италии руководитель боевой организации эсеров Пинхас (Пётр Моисеевич) Рутенберг (Пархомовский 2008: 424)39.
Между тем Рутенберг в Боевой организации эсеров никогда не состоял. Возможно, здесь произошла путаница, и Боевая организация оказалась смешана или с нарвской боевой дружиной, или с петербургским боевым комитетом, который должен был отвечать за доставку, хранение и распределение оружия и обучение дружинников военному делу (Рутенберг стоял во главе и той и другой организаций; во втором случае – вместе с Х.И. Гершковичем). Правда, говорить о его деятельности на посту руководителя боевого комитета не приходится, поскольку сразу же после назначения он был арестован. Мнение о его принадлежности к БО отстаивает А. Гейфман, считающая, что «члены ЦК <…> пытались скрыть, что Рутенберг был членом Боевой организации», и при этом ссылающаяся на воспоминания В. Поповой «Динамитные мастерские 1906–1907 гг. и провокатор Азеф»40 (Geifman 1993: 282, п. 91; то же: Гейфман 1997: 379, прим. 91); можно думать, что этого же мнения придерживается и Р. Спенс (Spence 1991: 47), а израильский историк М. Минц использует для доказательства этого сообщения зарубежной агентуры (Mintz 1983: 184) – источник ненадежный, тем более что речь идет о донесениях, относящихся к 1913 г. «Членом боевой организации» Рутенберга называл еще И.Ф. Манасевич-Мануйлов в подложной статье «К убийству
о. Гапона», в которой делалась откровенная попытка Рутенберга оклеветать. В последнем случае говорить вообще не о чем, поскольку мы имеем дело с явной фальшивкой. Этой шаткой аргументации противостоят утверждения самого Рутенберга: см. его письмо в ЦК партии эсеров от 18/31 января 1909 г., опубликованное в № 15 «Знамени труда» за 1909 г. (приведено в Приложении И. 4), а также ДГ: 9441. В письме к Савинкову от 19 февраля 1908 г. он писал (RA):
Ты, конечно, знаешь также, что я говорил, что сомневаюсь, чтоб смог сыграть предложенную вами мне роль, что опасаюсь этой ролью только замарать себя, так к<аж Р<ачковский> не настолько наивен, чтоб на основании одной рекомендации Г<апона> подпустить к себе меня, которого считает членом БО.
Из этого ясно вытекает, что Рутенберг не был членом БО, как считал Рачковский. Если бы это было иначе, приведенная фраза была бы построена по-другому. Кроме того, в том же письме, соглашаясь с некоторыми замечаниями Савинкова по поводу рукописи своих записок об убийстве Гапона, он писал:
Из сделанных тобой замечаний будет отмечено в рукописи, что я не член Б О.
О том же свидетельствуют заявления действительных членов БО, которые вряд ли можно оспорить. Так, в рецензии на книгу Б.И. Николаевского «История одного предателя» В. Зензинов писал:
П.М. Рутенберг никогда не стоял «близко к БО». Что касается организации убийства Гапона с Рачковским, то это поручение (по его собственному настоянию) было ему дано вне какого бы то ни было соприкосновения с БО; все сношения с П.М. Рутенбергом вел по этому делу один лишь Азеф (Зензинов 1932: 483).
На непринадлежность Рутенберга к БО указывают и современные исследователи, в работах которых имя Рутенберга среди боевиков не фигурирует (см., например: Морозов 1995: 243–314; Городницкий 1998).