Защищая политику Великобритании в Палестине по отношению к евреям, Черчилль сказал: «После того, что мы сказали и сделали, мы не имеем права подвергнуть евреев в Палестине опасности дурного обращения со стороны арабов, которые сейчас настроены против них». Страхи арабов, что их сгонят с их земли, «попросту иллюзорны». В Палестину не прибудет ни одного еврея «сверх числа, допускаемого истинным уровнем развития и богатством страны. При этом нет никакого сомнения, что в настоящее время страна является в значительной степени малонаселенной».

Говоря о концессии Рутенберга, Черчилль заявил, что именно осуществление этого проекта создаст дополнительные гарантии того, что экономические права арабов в Палестине никак не будут нарушены. «Реализация этого плана, – отметил Черчилль, – позволит еврейскому населению Палестины за счет своей предприимчивости, за счет широкого использования своих интеллектуальных способностей и денежных средств создать новые источники богатства и процветания, которые будут питать их самих». Черчилль считал, что рост благосостояния евреев обогатит и всю Палестину в целом, «все классы и слои населения Палестины». Он подчеркнул, что «все, кто недавно посетили Палестину, видели, как во многих регионах бывшие пустыни превращаются в сады и как благотворно это отражается на уровне жизни живущих в районе таких мест арабов».

Черчилль указывал на то, что «нет никакого сомнения в том, что в Палестине существует еще достаточно сфер и мест для дальнейшего приложения капитала и энергии людей в целях развития этой территории». В этой связи он полагал, что «с течением времени возможен приезд в Палестину еще большего, чем сейчас, количества переселенцев, которым будут созданы еще более благоприятные жизненные условия, чем нынешние». Он считал, что в Палестине возможно возникновение принципиально новых отраслей промышленности, основанных на соединении самых передовых научных знаний с современными индустриальными технологиями, что даст заметный толчок к развитию этой территории. Черчилль полагал, что положительный эффект от создания таких отраслей промышленности заметно превзойдет те благоприятные последствия, которые можно будет увидеть уже сейчас, когда энергия вод Иордана будет направлена на цели выработки электроэнергии и орошения.

Разрешение на реализацию проекта Рутенберга, заявил Черчилль, даст всем жителям Палестины, как евреям, так и арабам, гарантии процветания, предоставит им возможность развития экономики и социальной сферы. «Разве не должно показаться всем жителям Палестины сказочным подарком то, что с приездом на эту землю евреев перед ними открылись возможности превращения бывших пустынь в цветущие сады и обретения счастливого будущего для всех? – риторически спросил Черчилль депутатов. – Разве не заставит это арабов уважать евреев и видеть в них своих друзей и соратников, а вовсе не угнетателей и экспроприаторов? Разве не продемонстрирует реализация плана Рутенберга то, что земля Палестины является щедрой матерью для всех ее обитателей? Разве можем мы оказаться не правы, давая разрешение на подобное использование водных ресурсов Палестины, которое должно привести к ее экономическому и социальному подъему и развитию?»

Депутаты, выступавшие против поддержки плана Рутенберга, настаивали на том, что именно арабское большинство населения Палестины, а вовсе не еврейское меньшинство, должно иметь преимущественное право на развитие и освоение экономических богатств и ресурсов Палестины. Черчилль заявил в ответ на это следующее: «Мне говорят, что арабы должны заниматься всем этим самостоятельно. Но разве можно всерьез поверить в состоятельность подобных утверждений? Если предоставить арабов Палестины самим себе, то и через тысячу лет они не смогут ни обводнить засушливые районы Палестины, ни обеспечить добычу здесь электроэнергии. Нет, они с философским стоицизмом будут наблюдать за тем, как воды Иордана свободно текут сквозь засушливую пустыню, не принося ей ничего, и без всякой пользы впадают в Мертвое море».

Черчилль также пояснил депутатам, что правительство будет осуществлять жесткий контроль над ценами на электричество, которое будет вырабатываться в рамках реализации плана Рутенберга, и что оно будет также контролировать получаемую компанией прибыль. После того как компания получит десять процентов прибыли, остальная часть прибыли будет распределяться поровну между компанией и правительством Палестины. После получения компанией Рутенберга пятнадцати процентов прибыли вся остальная прибыль пойдет на нужды исключительно палестинского правительства. Согласно плану британского правительства, через 37 лет после начала действия концессии Рутенберга предполагался полный переход всех сооружений и объектов, построенных согласно первоначальному плану, под управление палестинских властей.

Несколько членов парламента критиковали идею предоставления данной концессии Рутенбергу на том основании, что при этом не рассматривался вопрос о предоставлении подобной концессии арабским предпринимателям или фирмам. На это Черчилль ответил, что в его распоряжении имеются данные о том, что лишь два жителя Вифлеема, один из которых был арабом, а другой не являлся им, обращались ранее к британским властям с заявлениями о предоставлении им концессии. Однако к их заявкам не прилагалось никаких подробных планов и детальных описаний того, что они собирались делать. По сути дела, их заявки были лишь голыми претензиями на получение концессии и прибыли от нее, за которыми не просматривалось никаких реальных планов освоения природных ресурсов Палестины. В отличие от подобных заявок, заявка самого Рутенберга содержала детальный и подробный план действий, была подкреплена человеческими и интеллектуальными ресурсами и финансированием.

Во время обсуждения в британском парламенте идеи предоставления концессии Рутенбергу практически все ораторы оказались солидарны в своей критике самой личности автора этого проекта. Они полагали, что не следует предоставлять этой концессии Рутенбергу, который является «темной личностью» и планы которого «ничем материально не подкреплены». На это Черчилль заявил следующее: «Рутенберг – человек исключительных способностей и личной энергии. Он является сионистом. Его заявка поддерживается Всемирной сионистской организацией. Он представил подробные планы, диаграммы, оценки – все составные части его плана разработаны до мельчайших деталей. Он заявляет о том, что за ним стоят все главные сионистские организации в Европе и Америке, поддерживающие его планы на некоммерческой основе, и эти утверждения абсолютно оправданны».

Черчилль выделял именно некоммерческий аспект концессии Рутенберга. «Круг людей, поддержавших этот замысел, гораздо шире сообщества одних лишь непосредственных приверженцев сионистской идеи. Почти все деньги на концессию, полученные до сих пор, поступили полностью на некоммерческой основе. Это означает, что в самой идее сионизма есть нечто большее, чем просто деньги и доходы. У меня нет в этом никакого сомнения. Из этого следует, что получение выгоды в обычном смысле не является главной движущей силой при осуществлении этой схемы ирригации и орошения в Палестине. Эта концессия не могла бы быть обеспечена необходимым финансированием, если бы теми людьми, которые поддержали ее, не двигали самые разнообразные чувства и эмоции, в том числе сентиментального и религиозного порядка». После этого Черчилль перешел к защите самого Рутенберга: «Да, он еврей, и я не могу отрицать этого. Но я не понимаю, почему это должно стать причиной для упреков в его адрес».

Черчилль, который в течение нескольких предыдущих месяцев вел переговоры о заключении договора о статусе Ирландии, с насмешкой заявил своим парламентским критикам: «При всем желании достаточно трудно создать новое еврейское государство на земле Израиля, но если вы к тому же напишете над его воротами «Евреям сюда вход воспрещен», то после этого мне останется сосредоточить свое внимание лишь на проблемах Ирландии». Это высказывание вызвало смех в зале.