им обоим не придется конкурировать ни с работой, ни с друзьями, ни с прочими делами, заполнявшими их дни. И вот, он ждал у две-
рей театра, а она шла к нему по Блэкфрайерс Лейн. Ему хотелось
встретить ее, как встречают самых дорогих и родных — раскрыть
руки, чуть наклониться вперед, улыбнуться открыто, громко ска-
зать «здравствуй», обнять и больше не отпускать. Он пошел ей на-
встречу.
— Привет, Джим! Ты уже видел?
— Что?
— Себя в «Ярмарке тщеславия» и в «Аннотации».
Джим мотнул головой. — Ужас, наверное.
— Так ты еще не смотрел?
— Нет.
Виола улыбнулась.
Телепрограммы, о которых они говорили, как правило, пригла-
шали собеседников, едва получивших первые знаки популярности
и внимания публики и заинтриговавших своим быстрым успехом.
«Ярмарку тщеславия» интересовали авторы, «Аннотацию» —
в большей мере сами произведения. Теперь после громкого успеха
романа для Джима наступило время, когда пресса устремила на
него взгляды своих многочисленных глаз.
— Тебе разве не любопытно? — спросила Виола, когда они под-
нялись в кабинет.
— Немного, — признался он.
94
ЧАСТЬ I. ГЛАВА VIII
Они устроились перед ноутбуком. Поиск дал ссылки на все про-
граммы, в студиях которых Джим побывал после вручения премии.
В студии «Ярмарки тщеславия» сидели двое ведущих. Они обме-
нивались впечатлениями, предваряя ими появление гостя в студии.
— Для не-медиа-фигуры он слишком обаятелен.
— А для медиа — слишком естественен. Знаменит, но не публи-
чен. Такое бывает?
— Парадокс. Вот я пока и не могу понять, чем это вызвано. Это
либо одаренность, которая по природе своей всегда гармонична, либо хорошие актерские способности. Во всяком случае, это
можно проверить. Если это маска или даже глухой костюм, в нем
обязательно есть невидимые глазу изъяны и прорехи.
— То есть вы хотите понять, дар это или усилия.
— Да. А вы на что надеетесь?
— Что это у него от природы. Хотя тут я вынужден оговориться —
идеалист во мне всем сердцем надеется на такую приятную одарен-
ность, а циник и скептик убежден, что это — плоды работы над собой.
— Жизнь порой подбрасывает такие исключения. Устоять перед
силой их убедительности еще труднее, чем поверить в их суще-
ствование.
— Вот мы и проверим.
— Итак, сегодня в «Ярмарке тщеславия» Джеймс Эджерли, автор
романа «А лучшее в искусстве — перспектива».
Под музыку, встречающую героев программ, Джим вошел в сту-
дию, с улыбкой глядя на ведущих, а не в камеру. Не суетясь, он сел
на диван и спокойно ждал начала.
— Джеймс, вам самому кажется логичным, что именно вам при-
сужден «Орландо».
— «Книжник».
— Да, «Книжник», извините. Ведь это — ваша первая книга, а ос-
новное для вас — театр и образование, и вдруг вы стали шекспи-
роведом. Как пришла эта идея?
— Я думаю, в творчестве ничего не происходит случайно. Про-
изведение рождается лишь у того, кто может его создать, у кого
для этого есть сырье — интеллектуальный и материальный запас.
Хорошо, когда понимаешь это. Над темой «Перспективы» я раз-
мышлял давно, а писал ее два года.
— Вы рационалист?
95
СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН
— Я верю в реальные чудеса. В жизни, такой, какая она есть, про-
исходит много удивительного. Мне нравится это наблюдать.
— Вы суеверны?
— Нет, совсем не суеверен. Волноваться о чем-то надуманном, по-моему, бессмысленно.
— Перефразируя Шекспира, можно сказать, «ваша жизнь —
театр». А книга тогда — это что?
— Театр — моя жизнь. Это правда. А литература — это такая же
привычка, как необходимость ходить или дышать.
— Джеймс, судя по всему, вы любите море, — сменил тему второй
ведущий. — Под парусом ходите?
— По возможности, хотя удается очень редко. Но без воды я не
могу. Я много плаваю. Бываю на море, когда есть время. Это, кроме удовольствия, способ оставаться мужчиной. Море любит
силу и выносливость.
— Сейчас злые языки сказали бы, что, мол, для этого обычно на-
ходят более легкий и приятный способ.
Джим улыбнулся.
— Я не назвал бы этот способ более легким. Думаю, он вообще
не легкий, к счастью. Будь он легкий, мы бы ничем не отличались
от кроликов. Хотя, простите, а что, собственно, вы имеете в виду?
— Но многие и не хотят от них ничем отличаться.
Девушка энергично кивнула.
— И не отличаются.
Джим дал им отшутиться, а затем продолжил.
— Если хочешь быть мужчиной, то, выбирая профессию, должен
думать о равновесии. В этом смысле совершенно гармонично
жили и творили художники Ренессанса. Они создавали шедевры, занимаясь при этом тяжелой физической мужской работой, тре-
бующей усилий, сноровки, выдержки и выносливости. И на дру-
гое, мы знаем, времени у них хватало. Образцом для них стала
античность, для которой совершенство было в гармонии тела
и духа. Я, например, работаю с людьми, а в спорте предпочитаю
такие виды, в которых остаешься один на один с собой — плава-
ние, бег, йога.
— А вот еще говорят, что ум — это самое сексуальное в мужчине.
— Я думаю, в женщине тоже.
— Вы серьезно так считаете?
96
ЧАСТЬ I. ГЛАВА VIII
— Да.
— А как же красота?
— Все вместе.
— А что-то абсолютное в человеке есть?
— Думаю, это то, что называют душой. Но это вопрос тонкий.
Скорее, это все-таки вопрос веры.
— Джим, могу я вас спросить, во что вы верите? Я не говорю
о религии.
— Во что я верю? В общение. Правда, иногда закрадываются со-
мнения. Это неприятно. Но я не могу и не хочу никому ничего на-
вязывать. Просто делаю свое дело. Если людей интересует то же, что интересно мне, я рад. Кому неинтересно или сложно, этим не
занимаются.
— А если хочется заниматься тем же, но сложно?
— Новое часто пугает. Страшно впервые входить в воду, цело-
ваться, выступать перед публикой.
— Вам это не грозит.
— Спасибо.
— И, напоследок, можно еще спросить?
Он выжидательно смотрел на нее.
— Кто вы такой, Джеймс?
Он улыбнулся.
— Выдумщик.
— Спасибо, нам было приятно и интересно с вами.
— Спасибо за приглашение.
Из программы «Аннотация» Джим и Виола просмотрели только
фрагменты. В этой студии Джим был серьезен. Он сидел, почти
не двигаясь, положив нога на ногу и облокотившись о спинку ди-
вана. Его волосы были зачесаны со лба назад, открывая лицо, что
придавало его облику уравновешенную строгость. Ведущий вы-
страивал их беседу острыми и провокационными вопросами.
— Джеймс, вы должны понимать, что, рассказав нам эту историю, вы посягнули на память величайшего поэта. Это ли не кощунство?
— Нисколько. Отнюдь. В отличие от большинства представите-
лей нестратфордианского направления, которые отрицают само
существование Шекспира, хотя и призывают чтить память о нем, я утверждаю, что все произведения Уильяма Шекспира принадле-
жат человеку, родившемуся предположительно 23 апреля в семье
97
СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН
Джона Шекспира в Стратфорде-на-Эйвоне и определенно кре-
щенному 26 апреля 1564 года.
— Однако вы говорите, что какие-то из его произведений напи-
саны другим человеком и лишь изданы под именем Шекспира.
— Я предполагаю, что некоторые из его произведений могли
быть написаны человеком, также рожденным в семье Джона Шек-
спира в Стратфорде-на-Эйвоне предположительно 23 апреля
и крещенным 26 апреля 1564 года, и изданы под его собственной
фамилией, той, что по праву рождения также принадлежала
и Уильяму Шекспиру. Как вы знаете, история оставила нам не-