Понимает, что ехать в тишине, под урчание двигателя не сможет, а потому включает магнитолу, выбирает радио и останавливает поиск на волне «Радио Рекорд» - бодрые, танцевальные и лишенные, в основном, сколько-нибудь явного смысла треки ей нужны, как никогда. Катя слушает разную музыку, не зацикливаясь на жанрах, но термин «меломан» ей режет слух, и на вопрос о музыкальных предпочтениях она предпочитает просто говорить, что любит во всем разнообразие. В случае с интернет-знакомствами такой ответ еще и дает явный намек на развращенность собеседницы, а потому является неплохой лакмусовой бумажкой для вычисления наиболее озабоченных собеседников – после такой реплики, как заметила Катя, именно эти личности начинают понемногу делиться своими сексуальными фантазиями и предлагать то или иное «разнообразие». Однако именно такие щедрые на фантазии деятели попадают в катин «черный список» первыми, потому что в их сексуальном бессилии и девиантности она уверена почти сразу, стоит лишь прозвучать первым ноткам песен о том, как знакомый ей около получаса герой «вылизал бы киску», «вставил член резко и больно» или попросту «оттрахал бы в рот, ты же любишь такое, наверное?»

На перекрестке Катя становится на поворот налево, и когда она, пропустив встречный поток, приступает к завершению маневра, слева невесть откуда выскальзывает синий «сузуки свифт» и занимает законное место Кати в левой полосе, едва не оставляя при этом отметину своей краски на левом переднем крыле «гетца».

Катя ощущает прилив ярости и ненависти к девице в белой майке и темных очках, которую она успела разглядеть за рулем «свифта». Вдавливает акселератор на второй передаче, хочет догнать обидчицу и ответить чем-то подобным.

- Тупая тварь! Овца!

Немного не дотянув до «свифта», Катя осознает, что эти слова произнесла она сама Одеревеневшей ногой выжимает сцепление и переключается сразу на четвертую, потому что развитая скорость это позволяет. Потирает ладонью круглую рукоятку рычага. Перестраивается вправо и старается забыть о «свифте», повторяя про себя «Пусть этой твари тоже повезет. Дай дураку дорогу. Будь умней». Эти аргументы могут со стороны казаться железными, но легче от них Кате не становится.

Когда она выключает двигатель во дворе рядом с офисом, ее руки трясутся, и ей начинает жутко хотеться спать.

- Кать, я не смогла дозвониться до Семенова из «Аттики», поэтому оставила тебе документы по нему. Разберешься?

Смысл прилетевшей словно бы из параллельного мира фразы бухгалтерши Насти доходит до Кати только спустя несколько секунд после того, как та, мило улыбнувшись и ткнув пальчиком с вычурно нарощенным синим ногтем в тоненькую стопку документов, отходит от катиного рабочего стола. Но и после этого Катя лишь безвольно кивает самой себе и мысленно отодвигает «Аттику», Семенова и трудности бухгалтерши на последний день, куда-нибудь ближе к Страшному суду. Она знает, что нерешенный Настей вопрос все равно уйдет челноком на стол бухгалтерши, пусть это даже будет стоить не одного визита к директору. Катя уже отвыкла от того, что ей пытаются слить как можно больше работы. Выросла из этого, наработав определенную базу и получив последнее повышение. Когда-то – не так уж давно, - в ее жизни был период, когда она испытывала жуткую ненависть ко всей офисной технике и всему офисному антуражу – к компьютерам, ноутбукам, принтерам, факсам, даже стационарным телефонам. Даже дома ей трудно было усесться за ноутбук, чтобы что-то поделать, а все это – благодаря довольно длительному периоду смешения стресса от проблем в личной жизни и регулярных переработок, в том числе – сидений по ночам за документацией по сделкам, которые были запланированы на девять-десять утра следующего дня и которые ну никак нельзя было упустить. Катя с содроганием вспоминает тот период, когда истерика и кратковременные приступы паники были для нее регулярными явлениями; когда она пила «ново-пассит» и надеялась на лучшее, а лучшего все было не видать. Потом ситуация немного изменилась, поток спал, обороты проводимых сделок стабилизировались, и Катю даже отблагодарили за выдержку приличным бонусом, но осадок от пережитого остался. Со временем затерся и он, и сейчас наиболее точным определением отношения Кати к работе стало технически обеспеченное безразличие. С механистической точностью она обрабатывала документы, говорила нужные слова нужным людям, смеялась там, где того требовал этикет и серьезно кивала там, где требовалось укрепить чье-то самомнение. Она не старается заняться сублимацией личной жизни в работе – такой замены ей совершенно не хочется, как и не хотелось, тем более, что в какой-то степени за длительный период провалов в личной жизни ответственной она считает именно работу.

«…и она его, кстати, в ЗАГС привела…»

«…да плюнь ты на них, уважай себя…»

«…ой, девочки, а не пора ли нам кофейку под сигаретку?..»

Катя кожей чувствует омерзение от реплик соседок и соседей по массивному, гудящему вентиляторами ноутбуков и сетевым принтером кабинету. Она почти уверена, что ее не самый ухоженный – на ее взгляд, - вид уже вызвал массу слухов и пересудов, звучащих там, где ее нет. Она знает, что такие вещи в этом коллективе зарождаются быстро, и, увы, зачастую даже мужчины умудряются распространить какой-нибудь домысел быстрее женщин. Но нежная половина коллектива вызывает у Кати особое недоверие.

Помимо обычных новостей, регулярной темой внутри этой части коллектива становятся всяческие примочки и лайфхаки для особо одаренных. И здесь – кто на что горазд и у кого сколько зарабатывает муж и/или любовник. Отсасывание жира с помощью микроволновки, выпаривание целлюлита утюгом, клизмы чаем с лимоном, и конечно, уколы всяческими составами для омоложения кожи и улучшения метаболизма по цене небольшой атомной бомбы каждый. Все это – ради того, чтобы не заниматься спортом и не питаться нормально. Катя вспоминает про пропущенный снова фитнес и тихо хныкает сама с собой, но тут же возвращается к документам по сопровождению продажи крупной партии компьютерных комплектующих. Снова ощущает сонливость. Идет за кофе к уставшей на вид офисной кофеварке. По возвращению обнаруживает, что наступает время обеда. Достает из сумочки «нирдош» и спички. Забирает кофе. Выходит из кабинета, а затем и из здания. Курит. Болтает о чем-то несвязном и самой ей не очень понятном с приятным на вид, но совершенно незнакомым ей мальчиком из отдела продаж по имени Рома.

«…рост темпов…когда я приехал из Новгорода…морские ежи…новый «ягуар» ужасен… «Top Gear» могут прикрыть… бросать курить вреднее, чем курить…»

Катя ошеломлена количеством тем, которые умудрился связать воедино Рома. Уже после перерыва, предпочтя нормальному обеду травяные сигареты, кофе и по неизвестной причине врученное ей коллегой с этажа зеленое яблоко, Катя понимает, что Рома, помимо всего прочего, явно осуществил активную попытку деликатного, интеллектуального флирта, а она даже не удосужилась его поддержать. Немного жалеет, но подходить к нему сама в дальнейшем даже не думает. Еще чего не хватало.

Ближе к вечеру, умывая руки и лицо в офисном туалете, Катя снова прикасается к груди – там, где еще недавно красовался небольшой шрам. Сейчас она примерно прикидывает, откуда он мог взяться, отбрасывая версию с несуществующим котом. Припоминает, что она на днях заболталась с одной знакомой по «скайпу» и умудрилась по рассеянности открыть и отпустить уже нагретый выпрямитель для волос из рук, а тот успел долететь до ее тела и прикоснуться краешком нагретой поверхности, но тогда она почему-то этого не заметила. Ей эта версия кажется наиболее правдоподобной, и форма шрама ей соответствует. Она плескает в лицо холодной водой, вытирает его салфетками, восстанавливает смытую тушь и добавляет немного нежно-алой помады. Чувствует себя готовой к завершению рабочего дня.

Напоследок, из уст зашедшего на минутку коммерческого директора звучит сообщение о том, что на следующей неделе компания устраивает очередное мероприятие выездного типа для сотрудников на два дня, и приглашены все. Это подразумевает, что отказаться не получится – как и от банального возлияния в компании начальствующих персон на «корпоративах» местного значения. Катя ощущает теплую волну, ударившую в лицо. Ее жутко раздражает этот мотив безысходности. Меньше всего ей хотелось бы сейчас отправиться в алкогольно-пейнтбольный трип за город со столь милым ее сердцу коллективом. Поддержание корпоративного духа вообще стало в последние месяцы для нее делом еще более изматывающим, нежели сама работа. Дежурные улыбки стали увесистее, лизание нагретых и разжиревших на паразитном, по своей сути, бизнес-посредничестве задниц начальников все менее приятным. Лживая атмосфера дружелюбия, создаваемая на корпоративных выездах перестала входить в рамки ее терпимости. Катя уже придумывает способ избежать поездки и готова ради этого отложить решение некоторых рабочих вопросов, потому что даже перспектива просидеть одной в офисе за работой видится ей более приятной, нежели возможность уехать за город с компанией готовых накачаться в хлам коллег и готовых самодовольно за этим наблюдать их начальников, бюджеты настоящего отдыха каждого из которых значительно выше суммарного счета за все, что могут съесть, выпить и проиграть все их подчиненные.