— Я и не утверждаю, что она отравила госпожу Бергрид, — пожала плечами я, искоса взглянув на Исмира. Кажется, он уже все понял и теперь забавлялся, слушая нашу беседу. По светлому атласу сандала словно заструилась тонкая вышивка горьковато-терпкого нероли — масла цветов апельсина.

— Тогда я совсем не понимаю, о чем вы говорите, голубушка! Мы уж и отпечатки пальцев проверили — господин Исмир в этом деле специалист, — инспектор Сольбранд учтиво кивнул дракону, — но только преступник оказался не дурак и хорошенько вытер пузырек. Так что там пальчики только домоправительницы, а больше никого, вот так-то, голубушка!

— Что же, это подтверждает мою версию, — улыбнулась я. Многое оставалось непонятным, однако хотя бы часть паззла сошлась.

Инспектор ожег меня пристальным взглядом и острым ароматом цитронеллы, потом откинулся на спинку дивана и поднял руки:

— Все, голубушка, сдаюсь! Решительно не понимаю, о чем вы толкуете!

— Зато я, кажется, понимаю, — медленно проговорил Исмир, и в голосе его вдруг прорезались мечтательные нотки. — Однако вы никак не можете этого доказать, верно?

— Да, — разведя руками, признала я. — А она, конечно, будет все отрицать.

— Ничего, есть у меня одна идея… — загадочно произнес дракон и гибко вскочил. Глаза его сверкали тем особенным блеском, который свежевыпавший снег приобретает при ярком солнце. — Инспектор, не откажите в любезности собрать здесь всех причастных.

Он улыбнулся так, что у меня на мгновение перехватило дыхание.

Инспектор Сольбранд с минуту смотрел на него, по-птичьи склонив голову к плечу, потом вздохнул:

— Ох, достанется мне на орехи, если вы что-нибудь напортачите!

И, махнув рукой, надавил на кнопку звонка…

Вскоре в гостиной уже было не протолкнуться: выстроенные по ранжиру слуги переминались с ноги на ногу, не решаясь, однако, обсуждать происходящее. Господин Колльв, еще бледнее обычного, устроился в кресле по правую руку от меня, мы с инспектором Сольбрандом заняли диванчик, а Исмир стоял у окна спиной ко всем, как будто интересуясь исключительно вьюгой. Госпожу Бергрид решено было не волновать, и с нею осталась медсестра. Надутый доктор Ильин уселся в дальнем углу и временами обжигал меня негодующими взглядами. Девочку отправили к матери, а гувернантка, опустив глаза, стояла среди остальных слуг. Кряжистый констебль занял пост у двери, готовый в любой момент подоспеть на помощь начальству.

Люди выглядели восковыми куклами — казалось, темные шторы и стенные панели отбрасывали тень на лица, лишая их живых красок. Только запахи выдавали, что это не изделия сумасшедшего кукольника. Среди ароматов преобладали кисловатое недоумение и острое жалящее любопытство, смешанные с вонью немытых волос, пота, шерсти и кожи. Брр! А ведь даже прислуга низшего ранга вправе мыться хотя бы два раза в неделю!

Хотелось распахнуть окно, чтобы разбавить концентрацию ароматов, но, поразмыслив, я решила не перегибать палку. Проще дышать ртом, все равно мое участие в этом спектакле сводилось к роли простой зрительницы.

— Инспектор, все в сборе! — сообщила домоправительница, столь подчеркнуто игнорируя господина Колльва, что мне вдруг стало его жаль. Он все же хозяин дома, пусть формальный, а вынужден мириться с презрительным отношением слуг. Он сам выбрал свою судьбу, но ему не позавидуешь.

— Замечательно! — инспектор азартно потер ладони и предложил: — Господин Исмир, можете приступать!

Слуги принялись перешептываться, однако под яростным взглядом домоправительницы быстро умолкли. Дождавшись тишины, Исмир обернулся и обвел присутствующих таким плотоядным взглядом, что как-то сразу вспомнилось, что дракон — это огромное чудовище, вполне способное в один присест проглотить нас всех. По гостиной прокатилась зловонная липкая волна животного страха.

— Пожалуй, действительно пора, — мягкий голос Исмира поразительно контрастировал с хищным взглядом, и меня невольно передернуло. Так кошка трогает плюшевой лапкой загнанного в угол мышонка, пряча в обманчиво мягком прикосновении острые когти. — Не так ли, госпожа Халлотта?

Домоправительница вздрогнула, будто очнувшись от сна, и просипела:

— Да!

Она казалась зачарованной, да и на лицах остальных слуг читалось благоговение напополам с ужасом. Только мне отчего-то страшно не было. Я искоса глянула на заинтересованно подавшегося вперед инспектора Сольбранда, напряженно застывшего господина Колльва, спокойного констебля и нахмуренного доктора и убедилась, что мы пятеро оставались всего лишь зрителями. Выходит, драконью магию можно направлять! Надо же, как любопытно…

Исмир на нас не отвлекался. Казалось, для него существовали только шестеро слуг — именно на них скрестились лучи софитов.

— Благодарю, — склонил он светловолосую голову и продолжил вкрадчиво: — Питаю надежду, что все вы знаете, как сильно мы, драконы, не любим лжи и уверток?

— Да… конечно… как же… — прошелестел согласный хор.

Надо думать, драконы состоят в родстве со змеями, по крайней мере, загипнотизировать жертв Исмиру удалось просто великолепно!

Даже запах от них теперь исходил один и тот же — едкий, нашатырно-камфорный, от которого пробивал озноб. А ведь люди так не бывает! У кого-то болит зуб, кто-то поссорился с невестой, а кто-то, напротив, выиграл солидную сумму на тараканьих бегах… Желчная вонь зависти, розовое благоухание влюбленности, уксусно-кислое разочарование — все они сливаются с запахами немытых тел, золы, газов, создавая непередаваемый «букет».

Исмир легкой походкой прошелся вдоль строя трепетавших слуг, и на мгновение мне почудилось, будто он бьет себя по бокам хвостом (которого в человеческом облике, он, само собой, не имел). В комнате отчетливо похолодало, и я невольно поежилась. Должно быть, это движение привлекло внимание Исмира: он коротко взглянул на меня, и я вдруг поняла, что он искренне веселился. Все это — ужас, недоумение, оцепенение — его забавляло!

— Тогда вам лучше сразу признаться, — продемонстрировав в улыбке прекрасные крепкие зубы, предложил дракон. — Кто из вас позаимствовал глазные капли госпожи Бергрид?

Слуги молчали, мелко дрожа, а одна из горничных принялась всхлипывать, в ужасе затыкая рот руками.

— Молчите, — констатировал Исмир огорченно, вдруг напомнив мне строгую няньку, выведенную из себя проделками подопечных. Я с трудом спрятала усмешку. Можно подумать, он действительно рассчитывал, что виновный тут же признается! — Тогда мы пойдем иным путем!

Он отвернулся к окну, которому ранее уделял столько внимания, и взял с подоконника кусок стекла. По ряду слуг прошелестел единый вздох. Казалось, что все они задерживали дыхание под пристальным взглядом дракона, а теперь жадно глотали воздух.

Исмир тем временем коснулся оконного стекла. Прищурился, то ли любуясь, то ли что-то прикидывая. Любопытно, что такого интересного он там обнаружил?!

Видимо, вопрос этот занимал не только меня: все снова примолкли и с недоумением наблюдали за драконом. Смотрелся он, надо сказать, весьма красочно. Белый с голубоватым блеском наряд; светлая кожа, будто искрящаяся льдистым сиянием; холодное сверкание ярко-голубых глаз — такого оттенка бывают айсберги; серебристые пряди волос… Одна из девиц, забывшись, мечтательно вздохнула. А ведь она наверняка не ощущала самой замечательной составляющей облика Исмира — влекущего благоухания сандала! Нежнейший древесный аромат ласково, но властно звал за собой, обещал сладкое забытье…

Бледные лица, расширенные глаза и учащенное дыхание зрителей выдавали их состояние.

У меня закружилась голова, и пришлось впиться ногтями в ладони. Боль несколько меня отрезвила, и дальше я досматривала представление уже почти спокойно. Театр одного актера в исполнении Исмира завораживал, заставляя забывать о действительности, увлекая в придуманный мир. Надо думать, дракон искренне наслаждался происходящим.

Исмир под разными углами рассматривал стекло, затем повернул его так, чтобы было видно всем присутствующим. Оно оказалось непрозрачным — гладкую поверхность затянули кружевные морозные узоры, отчего-то не таявшие от тепла рук.