— Взгляните, — предложил Исмир негромко, не отвлекаясь от своего занятия. — Это стекло из ванной комнаты госпожи Бергрид, откуда я вынул его полчаса назад. Видите, лед все еще не растаял? — он на мгновение умолк, убедился, что аудитория завороженно внимает, и продолжил: — А знаете ли вы, что лед умеет говорить? Он многое помнит и о многом может поведать. Раз уж никто из вас не соизволил признаться, давайте спросим у льда…

Последнее слово он выделил интонацией, словно говоря о стихии, а не о крошечном ее осколке. И столько нежности, столько благоговения звучало в его голосе, столько тоски, что кто-то негромко всхлипнул (и я с огромным удивлением обнаружила, что это был доктор Ильин!).

Исмир тем временем начертал на стекле какие-то таинственные знаки и отпустил его.

— Ах! — слитно вздохнули люди, но оно не разбилось — осталось преспокойно висеть в воздухе, словно на невидимой подставке.

Дракон плавным взмахом заставил его отлететь подальше, в незанятый угол, и заговорил, роняя непонятные слова, словно градины. И, повинуясь его воле, вокруг сгущался туман, в котором проступали очертания незнакомой комнаты: рукомойник, ванна на львиных лапах, пушистый бежевый ковер, яркая мозаика на стене, букет хризантем в напольной вазе и словно намеренно подсвеченная полочка с многочисленными флаконами и коробочками. Место это было мне неизвестно, но судя по удивлению на лицах слуг, они его узнали.

Вот отворилась дверь и вошла женщина, которая принялась наводить порядок. Потом появилась дама лет сорока, судя по властной манере и известному сходству с виденным мной портретом, хозяйка дома. Первая женщина (видимо, личная горничная) начала ей помогать, и Исмир шевельнул пальцами, словно пролистывая ненужные события. Вот ванная снова опустела…

Прошло несколько минут, за которые в том, иллюзорном мире, миновали часы. Дверь снова распахнулась, впуская домоправительницу, которая двигалась неловко и дергано, будто повинуясь пальцам неумелого кукловода. Вот она замерла перед полочкой с притираниями, медленно протянув руку, взяла прозрачный пузырек, откупорила крышку и, помедлив мгновение… вылила его содержимое в раковину!

От этой картины люди будто проснулись: задвигались, переглядываясь и перешептываясь, и постепенно все взгляды скрестились на бледной как мел госпоже Халлотте. Это была вовсе не сияющая бледность драконьей кожи, а усталая тусклость.

— Ну что смотрите?! — не выдержала домоправительница, и голос ее напоминал воронье карканье. — Да, я вылила капли! И что? Это он, он во всем виноват! — она обличающе ткнула дрожащим пальцем в сторону господина Колльва. — Что только нашла наша милая госпожа в этом… этом… простолюдине?! Она подобрала его, как котенка на помойке! Вымыла, обогрела, приласкала! А он, неблагодарная скотина! Да вы только гляньте на него — потный, вонючий, как последняя судомойка! Чемпион, тоже мне!

Она тяжело дышала, с ненавистью глядя господина Колльва, который стиснул зубы и медленно поднялся.

— Значит, это вы отравили Бергрид? — спросил он тихо. — Только для того, чтобы избавиться от меня?!

Халлотта молчала, всем своим видом демонстрируя презрение.

— Не думаю, — вмешалась я, вставая. — Она хотела свалить вину на вас, но не стала бы ради этого давать яд своей обожаемой хозяйке. К тому же вы сами видели — она вылила капли в раковину, а не в питье госпожи Бергрид.

Он глубоко вздохнул и, явно с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать, прорычал:

— Тогда кто? Кто?!

— Не знаю, — призналась я уныло. — Увы, не имею ни малейшего представления. По всей видимости, яд добавили в кувшин с водой.

— Нет! — подал голос доктор Ильин, о котором, признаюсь, я успела забыть. — Я проверил воду, она чистая!

— Вы убеждены в этом? — уточнил инспектор, вставая рядом со мной. — Вы ведь раньше утверждали, голубчик, что госпожу отравили глазными каплями, а нынче выясняется, что такого никак не могло быть…

Лицо доктора налилось кровью еще на «голубчике», и, разумеется, молча снести словесную пощечину он не мог.

— Убежден! — выкрикнул он, и у меня перехватило дыхание от душного запаха иланг-илангового масла для волос вкупе с негодованием, напоминающим на нюх острую томатную пасту. — Хотите — я немедленно выпью эту воду! Всю, до капли, на ваших глазах!

Хм, это уже серьезнее. Доктор нисколько не походил на потенциального самоубийцу. Инспектор, привычно склонивший голову к плечу, очевидно, придерживался того же мнения.

— Выходит, все же господин Колльв, — со вздохом признал он, не обращая внимания на означенного господина, замершего посреди комнаты. — Раз уж его жена сама резала торт и сама же наложила его себе на тарелку, а вода ни при чем… Значит, дело в какао!

— Йотун вас всех раздери! — заорал Колльв внезапно. — Давайте, вешайте на меня всех собак! Снобы проклятые! Как же, простой призер Улльских игр, который выгодно женился на старухе! Вы же ничего, ничего не понимаете!

И опустился на ближайший стул, закрыв лицо руками. Плечи его вздрагивали, и резкий запах лука подсказывал, что вовсе не от смеха…

Я бросила взгляд на слуг, на лицах которых читалась вся гамма чувств от ненависти и злорадства до робкого сочувствия.

— К-хм, — откашлявшись, инспектор Сольбранд предположил: — Может, она отравилась по ошибке? Или, скажем, ребенок пошутил?

— Хельга не могла! — хором вскричали Эрна и господин Колльв, ради такого случая отнявший ладони от покрасневших глаз.

От свежего пряно-древесного аромата куркумы, меда и сладкой ванили у меня запершило в горле. Надо думать, в каком-то смысле слухи не лгали: гувернантку и хозяина объединял ребенок, только совсем в другом смысле.

— Инспектор, — прервал дискуссию бархатный голос дракона, — полагаю, при слугах не стоит это обсуждать.

— Хм, — полицейский смешался. В запале он действительно позабыл о присутствии посторонних. — Да, вы правы. Слуги могут разойтись по местам, а вас, господа и дама, — учтивый кивок в мою сторону, — я попрошу остаться…

Пока обладатели лишних глаз и ушей покидали комнату, я подошла к дракону, который удобно устроился на широком подоконнике и наблюдал за происходящим из-под полуопущенных век. На губах его блуждала улыбка, и вообще выглядел он до неприличия довольным собой.

А мне вдруг подумалось, что домоправительница была настолько на взводе, что у нее можно было вырвать признание безо всякой магии. Достаточно было намекнуть, что нам известно об истинном положении дел… С другой стороны, Исмир, кажется, упивался не столько магией, сколько наблюдением за растерянными и ошеломленными людьми. Пожалуй, он не актер, скорее, режиссер.

— Господин Исмир, можно у вас кое о чем спросить? — произнесла я негромко.

— Разумеется, — согласился он, спрыгивая с подоконника. — Для вас любой каприз!

Он склонился ко мне так близко, так интимно! Я поморщилась — меня начали всерьез раздражать его навязчивые попытки изобразить близость между нами. При том, что Исмир вовсе не пытался всерьез меня покорить!

— Мирра? — мягким шепотом напомнил он о затянувшейся паузе, и я спохватилась.

— Скажите, это была иллюзия? Или вы действительно воссоздали то, что там происходило?

— Какая разница? — пожав плечами, беспечно ответил он. — Позвольте мне не раскрывать эту маленькую тайну. Могу лишь заверить, что все происходило именно так, как вы увидели.

Должно быть, со стороны мы смотрелись как влюбленные, решившие украдкой посекретничать. Я поймала обеспокоенный взгляд инспектора, о чем-то расспрашивающего доктора, и поспешила закончить разговор.

— Благодарю за объяснение, — чуть склонила голову я, хотя в тоне моей благодарности не было ни на гран. Впрочем, объяснением уклончивый ответ Исмира тоже можно было назвать лишь с большой натяжкой.

— Всегда рад помочь, — легко улыбнулся дракон и присоединился к беседе доктора и инспектора. Мне же остался единственный собеседник — господин Колльв, удрученный свалившимися на него бедами и подозрениями. Его темные глаза смотрели в одну точку, а на лице не было ни кровинки.