— Господин Колльв, — усевшись напротив, неловко начала я. — Не переживайте так, все будет хорошо. Госпожа Бергрид уже пришла в себя, а значит, со временем все наладится…

— Они называют меня «Вонючка Колльв», — не слушая, сказал он глухо. — Говорят, что обычный уголь не такой вонючий, как я. А я так хотел, чтобы она меня не стыдилась! Понимаете?!

В глазах его стояли слезы, и теперь он ничуть их не скрывал. Это страшно, когда плачут мужчины — от обиды, от горечи, от невозможности что-то изменить. Надо думать, тяжело ему жить — как растению, с корнем вырванному из привычной почвы.

— Понимаю, — согласилась я. — Вам пришлось нелегко.

— Нелегко! — фыркнул он и добавил ожесточенно: — Они все меня презирают! Только Эрна немного сочувствует, и еще Хельга.

Пахло от него по-прежнему так, что я поморщилась. Густой запах благовоний и пота буквально шибал в нос, и я не выдержала.

— Я понимаю, что сейчас вам не до того, — понизив голос, произнесла я, грубейшим образом нарушая правила приличий. — Однако вам стоит выбрать одеколон с более свежим ароматом. Или хотя бы наносить его не так обильно.

Он только усмехнулся — невесело, словно через силу приподнимая уголки губ.

— Бергрид болеет, — непонятно объяснил он, коротко взглянув на меня. — А, вы ведь не знаете! Я не различаю запахи. Вообще. Это у меня с детства. Бергрид всегда сама следила, чтобы я вымылся или надел свежую рубашку — я же не слышу, что от меня… пахнет!

Я ошарашенно покачала головой, вообразив мир, лишенный привычного многообразия ароматов. Блеклый, разом лишившийся большей части красок, унылый и непонятный. Пусть не у всех настолько тонкое обоняние, как у меня, однако все люди активно им пользуются, даже не задумываясь. Как определить, что нужно срочно принять ванну или, скажем, что пища испортилась, не пробуя ее на вкус?

Бедный, бедный господин Колльв!

Тут меня озарила догадка, настолько простая, что хотелось стукнуть саму себя за скудоумие.

— Скажите, а раньше вы варили такое какао? — спросила я и затаила дыхание в ожидании ответа.

— Нет, — растерянно признался он. — Это же был День рожденья Бергрид, я хотел сделать ей сюрприз. Она очень любит какао и горячий шоколад…

Лицо его смягчилось, а я поняла, что образ суровой госпожи Бергрид совсем не вязался в моем представлении с любовью к сладостям. Впрочем, чужая душа — потемки.

— Вы не могли бы вспомнить точный рецепт напитка? — попросила я. — И принести сюда все ингредиенты, если они, конечно, еще остались?

В угольно-темных глазах Колльва читалось искреннее недоумение. Потом сквозь него будто проявилась надежда, как изображение на фотоснимке.

— Подождите, я… я принесу вырезку из журнала! — пообещал он, подхватываясь с места. — И… заскочу на кухню!

На последней фразе голос его дрогнул. Должно быть, нелегко ему теперь показаться перед слугами!

Мужчины проводили его недоуменными взглядами, однако тут же вернулись к прерванной беседе. Доктор что-то резко и яростно доказывал инспектору, который отвечал с присущей ему ироничностью, а Исмир наблюдал за их противостоянием, подавая реплики то одной, то другой стороне.

Господин Колльв появился вновь очень скоро, не прошло и пяти минут. К груди он прижимал какие-то баночки и толстый журнал (видимо, от волнения не догадался захватить поднос).

— Вот! Тут все! — сгружая передо мной свою ношу, доложил он. — Смотрите!

И уставился на меня, как ребенок на фокусника. Я принялась одну за другой открывать баночки и осторожно нюхать содержимое, прикрыв глаза для пущей сосредоточенности. Ингредиентов оказалось немного: порошок какао, мед, а также гвоздика, корица и мускатный орех.

— Ну что? — надежда на лице Колльва сияла ярче солнца.

— Кажется, все в порядке, — задумчиво признала я, и угли его глаз разом потухли. Но разгадка должна быть в составе какао! — Будьте добры, покажите рецепт!

— Сейчас! — он торопливо принялся листать страницы, а я обнаружила, что вокруг нас столпились остальные мужчины. — Вот: два стакана молока, одна столовая ложка жидкого меда, четыре чайных ложки какао, гвоздика, корица и мускатный орех — по вкусу. Я все так и делал!

— По вкусу, — повторила я. — А скажите мне, сколько это «по вкусу»?

— Ну… — он замялся и признался: — Я решил насыпать побольше. Чтоб мало не было.

— Сколько? — требовательно произнесла я, украдкой сжав кулаки на удачу.

— Ну, наверно, по четверти чайной ложки корицы и гвоздики, и ложку мускатного ореха… Примерно. — Признался господин Колльв и воскликнул, защищаясь: — А что, я что-то сделал не так?! Я же не слышу запахи! Откуда я знаю, сколько надо?

Как примерный ученик, который с ужасом узнал, что ошибся в простейшем уравнении. Впрочем, господину Колльву пришлось многому учиться после свадьбы, отсюда и подспудный страх сделать что-то не так.

Я не выдержала и рассмеялась — от облегчения, но красивое лицо господина Колльва тут же стало по-детски обиженным.

— Инспектор, — позвала я громко, с усилием заталкивая смех поглубже. — Кажется, я знаю, чем и как отравили госпожу Бергрид!

Инспектор живо заинтересовался, доктор скривился (похоже, собственная правота была для него важнее здоровья пациентки), а Исмир заинтересованно поднял светлые брови.

— Да, голубушка, мы вас внимательно слушаем! Вы не волнуйтесь, рассказывайте все-все по порядку! — зачастил инспектор, как будто я была ребенком, который раздумывал, выдать ли доверенный подружкой секрет.

Дракон, кажется, поперхнулся смешком, но тут же талантливо изобразил невозмутимость. Впрочем, большую часть времени он действительно был спокоен, что подтверждало мое обоняние.

— Все очень просто, — признала я со вздохом. Ума не приложу, как сразу не догадалась? — Нас всех сбило с толку заявление уважаемого доктора, — от шпильки я, конечно, не удержалась, — об атропине. Конечно, о глазных каплях знали многие, так что отравитель мог не морочить себе голову. Но никакого отравителя не было!

— Как — не было? — после паузы удивился инспектор, и голос его сделался подозрительно ласковым. Как будто мой давний друг подозревал, что на почве неприязни к доктору Ильину я принялась сочинять небылицы.

— Просто — не было, — повторила я. Признаюсь, снисходительное отношение меня всегда изрядно раздражало.

— Полагаю, госпожа Мирра говорит о несчастном случае, — прокомментировал Исмир.

— Ага, госпожа Бергрид отравилась медом, — саркастически заметил доктор, излучая аромат чайного дерева — резкое неприятие. — Конечно, медицине известны случаи острой непереносимости меда, однако могу уверить, что дело в чем-то другом! Я…

— Разумеется, — перебила я, и доктор подавился гневной тирадой. — О непереносимости меда было бы известно всем домашним. А наша разгадка настолько нелепа, что никому не пришла в голову! — я оглядела мужчин, стоящих полукругом передо мной. — Дело в рецепте, по которому готовили какао. Вы сами слышали, что в журнале сказано «добавить специй по вкусу», и господин Колльв их не пожалел.

— И что? — недоумение в голосе доктора звучало так искренне, что хотелось посоветовать ему прочитать учебник по химии.

С трудом сдержав это недостойное желание, я пояснила:

— Мускатный орех часто используют в напитках. Он пахнет очень приятно — пряно, пьяняще и нежно. Только в нем содержится мирристицин, который при передозировке вызывает головокружение, головную боль, учащенное сердцебиение, галлюцинации, конвульсии — вплоть до комы и смерти. Согласитесь, симптомы совпадают. Не знаю, почему госпожа Бергрид не заметила странного вкуса напитка…

Сама я ничего подозрительного в запахе какао не обнаружила — обычные специи — и на том успокоилась. А теперь корила себя за невнимательность. Хотя напитка оставалось совсем немного, немудрено не заметить.

— Бергрид недавно болела. Ангиной. Она до сих пор плохо чувствует вкус, — рассеянно сообщил господин Колльв и схватился за голову. — Так значит, это я виноват?! — его прекрасно очерченные губы задрожали. Хм, если он актер — то превосходный! — Я… я пойду к Бергрид… я…