Всё-таки русскому народу нужна одна голова, а не парламент. Вот и сегодня: все, кто пришёл на храмовую площадь, без всякого голосования выбрали майора Никонова мэром несуществующего города. Ну, не мэром, но каким-то главным. Надолго ли? Когда явит себя местный антихрист? Дьявол всегда подсовывает альтернативу… Никонова выбрали не мэром, скорее, командиром… А меня, грешного, его заместителем. Поручили мне сверять происходящее с теми самыми пророчествами. Тут думаешь, как с похмелья не сдохнуть, а тебе предлагают примерить пророчества на затерянный в тайге сибирский городок. Раньше надо было… Что я им мог сказать: я вдруг вспомнил Иоиля, который ещё за пятьсот лет до Христа предупреждал, что в последние дни Бог изольёт Духа Своего на всякую плоть, и множество людей смогут слышать Слово Божие так же непосредственно, как слышат Его избранные мужи Господни — пророки. Эти дни будут сопровождаться знамениями вселенского масштаба, солнце померкнет и луна обратится в кровь. И всякий, кто призовёт имя Господне, — спасётся. Избранные, которые будут спасены в День Господень, — это те, кто обратится к Богу Израилеву и призовёт имя Господне.

— Вы слышите Глас Божий? — спросил я их.

Скептическая тишина была мне ответом, да сказал кто-то: «Вроде он пьян», и Давыдыч без обиняков поддержал: «Он всегда пьян, но это не мешает ему обыгрывать меня в шахматы».

И что я им мог сказать? Что апостол Пётр считал пророчество Иоиля сбывшимся на апостолах? А тьма, поглотившая мир, — это тьма над Голгофой во время Распятия? Я им говорил про Иоиля, чтобы каждый из них слушал, а не полагался на кого-то. В новостях не скажут: вот, грядёт Царство Божие. Точно не скажут.

И тогда я крикнул им словами Исаии:

— Рыдайте, ибо день Господа близок, идёт как разрушительная сила от Всемогущего.

— Сколько же можно!

— Опять гореть в аду!

— Ты доброго чего скажи!

— Что он может сказать доброго, он могильщик…

И тогда я прочитал им то, что помнил из пророка наизусть: Он будет судить бедных по правде, и дела страдальцев земли решать по истине; и жезлом уст Своих поразит землю, и духом уст Своих убьёт нечестивого. И будет препоясанием чресл Его правда, и препоясанием бедр Его — истина. Тогда волк будет жить вместе с ягнёнком, и барс будет лежать вместе с козлёнком; и телёнок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детёныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море…

— Ну прямо рай какой-то, — скривился интеллигент, который один знал, что ему делать и как правильно жить.

Но стоявшая рядом женщина с простым и открытым лицом спросила:

— Что же делать?

И я ответил:

— Тысячи лет прошли с тех пор, как пророк Исайя обратился к людям. Видимо, мало что изменилось, потому что так это похоже на наш мир: И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови. Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетённого, защищайте сироту, вступайтесь за вдову. Тогда придите — и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю; если будут красны, как пурпур, — как волну убелю. Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли; если же отречётесь и будете упорствовать, то меч пожрёт вас: ибо уста Господни говорят. Как сделалась блудницею верная столица, исполненная правосудия! Правда обитала в ней, а теперь — убийцы. Серебро твоё стало изгарью, вино твоё испорчено водою; князья твои — законопреступники и сообщники воров; все они любят подарки и гоняются за мздою; не защищают сироты, и дело вдовы не доходит до них.

— О! Как про Москву, — вставил кто-то…

— Да нет, про Вашингтон!

— Иерусалим…

Но я продолжал:

— Посему говорит Господь, Господь Саваоф, Сильный Израилев: о, удовлетворю Я Себя над противниками Моими и отмщу врагам Моим! И обращу на тебя руку Мою и, как в щёлочи, очищу с тебя примесь, и отделю от тебя всё свинцовое; и опять буду поставлять тебе судей, как прежде, и советников, как вначале; тогда будут говорить о тебе: «город правды, столица верная». Сион спасётся правосудием, и обратившиеся сыны его — правдою; всем же отступникам и грешникам — погибель, и оставившие Господа истребятся. Они будут постыжены за дубравы, которые столь вожделенны для вас, и посрамлены за сады, которые вы избрали себе; ибо вы будете, как дуб, которого лист опал, и как сад, в котором нет воды. И сильный будет отрепьем, и дело его — искрою; и будут гореть вместе, — и никто не потушит.

— Ну тогда скажи, что по-твоему идёт не так, не по сценарию? — спросил дотошный дядька в робе.

— Я не читал сценарий. Автор поделился им частично устами Спасителя и через пророков. С моей точки зрения, в России апокалипсис не достиг апогея. Хотя всё к тому шло. Бионавигационные чипы ставили добровольно, по желанию. Пока. А должно было быть в обязательном порядке. Ну, и я уже сказал — мёртвые не встали.

— Так что же нам делать?

— Молиться! — ответила за меня благообразная старушка и потянула за руку к воротам храма великовозрастную внучку.

— Научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетённого, защищайте сироту, вступайтесь за вдову… — добавил я словами пророка.

— Да мы тут теперь все вдовы, — махнула рукой усталая женщина.

— Пока что из всех нас по словам пророка действовал только этот парнишка-врач.

— Ну так давайте организовывать жизнь, если её сколько-то осталось, — предложил работяга.

И все переключились на Никонова.

— А в магазинах брать что-то можно? Без денег? — поинтересовалась усталая женщина.

— Можно, — ответил Никонов, — но важнее подумать о том, как сохранить хотя бы часть продуктов. Холодильники… Сейчас электрики посмотрят, попытаются что-нибудь сделать… Ещё надо попробовать добраться до соседних городов. Водители с сопровождающими выедут пока в двух направлениях…

Какое-то время мы с Давыдычем помогали ему составлять списки. Получалось, что среди пришедших в это утро сюда не было ни одного человека с чипами, не было ни одного человека ненужной профессии — экономиста, юриста, а если были чиновники, то основной их профессией была, скажем, профессия строителя или инженера. Говоря проще, всех можно было для чего-то задействовать. Из пустословов и пустоделов был разве что Давыдыч.

А потом я увидел свет из открытых дверей Воскресенского храма…»

4

— Пойдём-ка в храм, — тихо позвала Дашу Галина Петровна, — пойдём, — и потянула за руку.

— Баб, надо тут знать, что делать.

— Тут без нас разведут, а там на Господа будем полагаться.

— Баб, ну реальные дела делать надо!

— Вон, — повела головой бабушка, — реальных сколько, а молиться кто будет?

— Ну…баб…

— Так ты идёшь или нет? — Галина Петровна уже готова была отпустить Дашину руку и пойти одна. — Может, ещё с кем потанцуешь?

— Иду, иду, — обиженная напоминанием Даша послушно двинулась за ней.

В этот раз Галина Петровна не ограничилась троекратным крестным знамением, а встала на колени и зашептала «Царю Небесный, Утешителю…».

В порыве её не было ничего показного. Даша, хоть и встала рядом, но не могла сосредоточиться, и потому то и дело оглядывалась на людей, толпившихся у колокольни.

Потом они вошли, и Даша заметила, как уверенная в себе бабушка растерялась в гулкой пустоте. Смотрела то на образ Спасителя, то на Матерь Божию, достала из кармана плаща маленький молитвослов и стала его листать, щурясь и прикладывая к языку указательный палец. Достала зажигалку, подошла к подсвечнику, но не решилась зажечь свечи и огарки, которые в нём стояли. Двинулась к одной из лампад, но замерла на полпути и снова беспомощно посмотрела на Спасителя. Потом, вздохнув, в простоте своей попросила: