— Нет, ничего, все в порядке.

— Тогда поторопись, что за бредовые выходки.

Пенни кивнула и поднялась. Совершить побег было бы непродуктивно. Убегает добыча. Она не хотела ни чувствовать себя добычей, ни дать ему понять, что боится его. Хотя напугана она была до смерти. Её переполнял ползущий и тягучий страх, горячий и солёный. Страх, делающий её ноги тяжёлыми, а руки ватными.

Однако она вышла из комнаты и вернулась в бар. Грант всё ещё был там, он не сдвинулся ни на йоту, несмотря на осаду возбуждённой толпы. Его Кровавая Мэри стояла не тронутая, насыщенно красная, подобно крови, которую он желал высосать из неё. Пенни увидела как он, сладострастно облизал жёлтую соломинку, а затем провёл языком по губам. Она отвела взгляд, чувствуя отвращение.

Несколько часов подряд она пыталась игнорировать его присутствие. Грант отошёл от барной стойки, но всё ещё находился в зале, расположившись за столиком и заказав закуски, к которым, она могла сказать с уверенностью, не прикоснулся. Он сделал заказ лишь для того, чтобы оправдать своё присутствие в баре. Сидя в одиночестве, он обращал на себя внимание, потому что был красив, хорошо одет и не выглядел прогнившим как яблоко, изъеденное изнутри червями. Он завёл разговоры с парой девушек, но Пенни понимала, что он находился здесь ради неё. Грант оставался до самого закрытия, пока бар не начал пустеть. Неожиданно быстро, заведение осталось без посетителей и Дебби, командующая персоналом благодаря своей интрижке с хозяином, приказала Пенни отнести счёта паре клиентов.

— Не можешь отнести ты? — попробовала увернуться Пенни.

— Слушай детка, я работаю с шести часов, несмотря на сильную головную боль, которая никак не проходит. Ты работала, не выходя из-за барной стойки. Так что теперь пошевели своей задницей и отдай счета тем, кому я сказала.

— Есть один человек, который мне докучает...

— Не говори чушь. Я сразу же замечаю, когда кто-то домогается к работающим здесь девушкам. Никто к тебе не пристаёт. Ты параноик.

В самом деле, что она могла сказать? Что прекрасный парень, улыбаясь, наблюдал за ней весь вечер? Какое преступление этим он совершил? Она понимала, была уверенна, что эта улыбка приравнивается к непристойному обещанию, молчаливому способу сказать:

«Как только ты выйдешь, я сделаю тебе больно, так сильно, насколько это возможно».

Но объяснить всё это другим было достаточно трудно.

Итак, несмотря на страх, она отнесла ублюдку счёт. Грант продолжал улыбаться ей с бесстыдной сладостью.

— А вот и ты, девочка, — сказал он. — Я потратил целое состояние, чтобы находиться рядом с тобой, ты заметила?

— Плати и проваливай, — холодно ответила она.

— Заплачу, и ухожу, но я буду ждать тебя снаружи. Уже поздно, идёт дождь, а у меня есть машина. Я отвезу тебя домой, так что ты будешь в полной безопасности. А так как я люблю тебя, я так же оставлю тебе хорошие чаевые, понимаешь?

Он вытащил из своего кошелька пятидесяти долларовую купюру, после того как оплатил свой счёт за закуски к которым не притронулся. Затем, понизив голос, чтобы только она могла его слышать, прошептал:

— Это предоплата. Если ты стоишь дороже, я потом заплачу тебе остальные.

Пенни забрала деньги, за исключением пятидесяти долларов чаевых. Она отошла от него, чувствуя себя грязной, как будто кто-то вылил ей в лицо жидкие помои. Однозначно, она попала в передрягу.

У неё не было близких друзей, и она не могла ни к кому обратиться с просьбой, подкинуть её до дома. Такси не приезжали на вызов к бару, чтобы потом проехать пятьсот метров. Ей необходимо найти решение, способ не оставаться в одиночестве, на произвол больных и не слишком загадочных намерений Гранта.

В комнате для персонала она сменила обувь и надела пальто. Потом спросила кое о чём у Карлоса, и он ей ответил, комментируя:

— Ты ещё не устала?

После этого она добралась до заднего выхода. Улица вела в никуда, это был тупик, отделённый высокой стеной от близлежащей улицы.

Пришлось проявить изобретательность. Она забралась на мусорный контейнер, а оттуда пробралась через стену, увенчанную колючей проволокой. Пенни не отличалась особой гибкостью, но страх и желание избавиться от Гранта, намного улучшили её ловкость. Тем не менее, перелезая через колючую проволоку, она разорвала колготки. Чёрт возьми, теперь она сама должна заплатить за них.

«Сейчас думай, как вернуться домой целой и невредимой, о колготках подумаешь потом».

Перепрыгивая через стену, Пенни порвала колготки и на другой ноге. Она плотнее запахнула пальто, мысленно посылая проклятия Гранту и всей его семье.

Заглянув в боковой переулок, она увидела его. Он поджидал напротив входа в бар. В этом направлении идти невозможно, он будет следовать за ней с видом ангела во плоти и никто не заподозрит, что он питает намерения, полные крови и спермы.

Ей не оставалось ничего другого, как сделать то, что она запланировала прежде. Быстро перешла налево, а затем повернула за угол. Оттуда она побежала, постоянно спрашивая себя сколько осталось. На протяжении этих десяти минут, ни одно такси и ни один несчастный автобус не проехали мимо, чтобы поймать их на лету.

Периодически она оборачивалась, чтобы выяснить, не преследует ли её Грант. Его не было видно, если только он не прятался.

Затем она увидела разноцветную вывеску «Maraja». Маркус курил сигарету перед входом, вместе с цыпочкой, одетой в джинсы в обтяжку, сапоги на каблуках бесконечной высоты и вульгарный полушубок зелёного цвета. Девушка курила вместе с Маркусом и смеялась, как будто в прошлой жизни была овцой, страдающей от кашля.

Ускорившись ещё немного, она приблизилась к ним. Он стоял к ней спиной. Чёрт побери эту спину, казалось, будто Микеланджело самолично высек её из глыбы мрамора. Девушка обратила своё внимание на Пенни, наклонилась и повернулась, разглядывая её с любопытством. Только тогда Пенни осознала, как она выглядит: порванные колготки и ссадина на колене, из которой струилась длинная полоска крови, которая подобно слезе, бежала до белого теннисного ботинка. Пот застилал веки, а дыхание было тяжёлым.

В этот момент повернулся Маркус. Его глаза цвета расплавленной ртути на мгновение задержались на ней, как будто бы не узнавая. Наконец он спросил, глядя из-за обычного облака дыма:

— А ты что хочешь?

Взгляд Маркуса воплощал один, чёртов вопрос. Пенни подняла глаза к небу, как бы прося прощения за собственный интеллект, поскольку выбор пал на этого пещерного человека. А потом опустила их вниз на тротуар, как бы продолжая свою попытку извиняться, только на этот раз перед всем, что находилось ниже пояса, поскольку, несмотря на все хорошие и правильные рассуждения, эти части не хотели оставаться равнодушными перед этим доисторическим зовом. Ничего не поделаешь: этот парень притягивал её, вне всякого сомнения. Ей достаточно просто увидеть его, почувствовать его ДНК, как её эстрогены со всеми молекулами и атомами отправлялись на экзотическую вечеринку.

— Что ты натворила? — ещё раз спросил у неё Маркус, разглядывая ноги, кровь и пальто с яркой бижутерией.

— Ничего, небольшое столкновение с мусорным баком. Я могу тебе кое-что сказать, наедине? — произнесла она, указывая на девушку на каблуках и в зелёном мехе, которая продолжала курить и наслаждаться шоу только что прибывшей раненой бродяги. Он повернулся к женщине, и та, не услышав от него ни единого слова, пожала плечами и бросила сигарету, раздавив её заостренным кончиком сапога. После чего вернулась в клуб.

Как только они остались одни, на необычно пустынном тротуаре, Пенни вернулась к атаке:

— Я передумала, — заявила она с решительным видом.

— Ты что, напилась? Потому что я ничего не понимаю, — возразил он, в свою очередь, гася сигарету о землю и пиная окурок в сторону дороги.

Пенни вспомнила Гранта и его завуалированные угрозы, и выпалила на едином дыхании.

— Я сказала тебе, что мне ничего не нужно в обмен на услугу одурачивания твоего куратора.