Увидев его, Пенни сильно вздрогнула, а вырвавшийся крик несколькими мгновениями раньше, превратился в удушающую икоту.

— Мудак! — выкрикнула она ему, извиваясь, пока не оттолкнула его. Села в автобус и Маркус последовал за ней.

В салоне автобуса было мало людей, всего несколько человек, сидящих на передних сиденьях. Пенелопа села на первое попавшее место. С волос ручьями стекала вода, словно из трубы, полной дыр. Она принялась смотреть в окно, с гротескно показным безразличием. У её ног собралась лужа из дождевой воды, но она продолжала смотреть на дождь за окном, как будто хотела ещё и ещё, а присутствие Маркуса являлось эквивалентом невидимки или вымерших животных.

На самом деле всё было вверх дном. Она дрожала, немного от холода и немного от гнева. Сжимала кулаки, демонстрируя свою волю к надвигающейся вечной войне.

— Ты должна была меня подождать, — сказал Маркус.

Она повернулась и бросила ему взгляд, который источал жестокость. Но это была жестокость, лишённая уверенности, рискующая закончиться морем слёз. Затем она представила себе его и Ребекку, как они занимаются в подвале сексом и потешаются над ней. Гнев с новой силой закипел в Пенни.

— Убирайся, — фамильярно сказала ему. — Между нами разрывается любое соглашение. Иди и сядь с другой стороны, не хочу видеть тебя рядом со мной. Меня от тебя тошнит.

— Перестань говорить ерунду, — ответил он холодным тоном, что разозлило её ещё больше.

Поднялась с сиденья, прошла мимо него, красноречиво показывая свою неприязнь, и остановилась рядом с одной из дверей, держась за металлический поручень. Практически с той же скоростью Маркус встал рядом с ней. Они так и оставались стоять – не разговаривая, она насквозь промокшая и уязвимая, едва не падая при каждом торможении и повороте, но всегда оказывалась в его руках, поддерживающих её. Каждый раз Пенни требовала её не трогать, и каждый раз её сердце делало сальто, заставляя чувствовать себя не только несчастной, но и беспомощной.

На одной из многочисленных остановок, Маркус взял её за руку.

— Сойдём здесь, — сказал он, потянув её из автобуса.

— Нет! Это ещё далеко от дома!

Он никак не показал, что услышал её. Продолжал держать и тянуть за руку, словно был уверен и точно знал куда направляется. Дождь немного ослаб, но создавал вокруг безжалостный холод.

Маркус остановился перед закусочной, которая, казалось, вышла прямиком из эпохи брюк клёш и причёсок в виде ласточкиного гнезда. Они прошли через стеклянную дверь в широком металлическом каркасе из полированной латуни, над которым высилась надпись «GOLD CAT». Задушевным тоном Маркус поприветствовал далеко немолодую даму, стоящую за прилавком.

— Шерри, можешь дать нам полотенце?

Женщина с готовностью кивнула. Ей было около шестидесяти, маленькая и пухленькая, с гребнем цвета жёлтого золота в светлых волосах, слишком ярких, чтобы быть натуральными, и подстриженная как Фэрра Фосетт в «Ангелах Чарли». Вся закусочная от пола и до люстр, была выполнена в жёлтых тонах, а в зале за столиками сидели три или четыре клиента, которые поедали горы пюре, тонувшие в соусе и пирожные, покрытые глазурью. Кто-то сидел за барной стойкой, уставившись в старый, тихо работающий телевизор.

Маркус продолжал её тащить, направляясь в дамскую комнату: маленькое помещение, лишённое изысканной плитки как в доме Мордехая, но чистое и без ползающих тараканов. Он вошёл вместе с ней, не обращая внимания на стилизованный символ женщины в юбке, висящий на двери. Словно точно знал что делать, Маркус направился к одной из сушилок, закреплённых на стенах и подающих горячий воздух, и звучно ударил. Сушилка для рук включилась, выбрасывая струю горячего воздуха, способную выкорчевать дуб.

— Иди сюда, — приказал ей. — Высуши волосы. Сейчас придёт Шерри.

Пенни, расстроенная и шокированная наблюдала за ним.

— Но где мы находимся? И кто эта Шерри?

Именно в это момент вошла дама с белыми, словно сахар волосами.

— Ты вся мокрая! Обсушись, иначе заболеешь! А ты убирайся отсюда, негодяй, это же дамская комната.

Маркус ей улыбнулся доброй улыбкой и вышел сопровождаемый женщиной. Пенни осталась в компании горячего потока воздуха, под которым чувствовала себя заново рождающейся. Через некоторое время она услышал стук в дверь.

— Я могу войти? — спросил Маркус.

Пенни посмотрела в зеркало, и увидела картину полного беспорядка, как после урагана. Её волосы стояли торчком вверх, макияж расплылся, а нос покраснел, как кожура у яблока. Она попыталась расчесать волосы пальцами, но конечный результат не показался ей лучше того, с чего она начала.

«Кого это заботит».

Он вошёл без разрешения.

— Лучше стало? — спросил он. — Иди в зал, мы что-нибудь поедим.

— Я поем дома.

— Поешь здесь. Хотя бы один кусочек пирога.

— Ты ненормальный.

— Никогда и не говорил ничего подобного. Платье высохло?

— Да, но...

Он подошёл к сушилке с горячим воздухом и снова ударил. Та замолчала, как убитый лев.

— Это единственный способ, чтобы включить и выключить её.

— И когда нет тебя, прокравшегося в женский туалет, как дамы это делают? — спросила его иронично.

— Никак. Пойдём.

— Прекрати тащить меня повсюду как пакет, меня это раздражает.

— Я не хочу, чтобы ты снова сбежала.

— Я никогда не сбегала.

— Да, во-первых, из дома этих уродов.

— Я не сбежала. Я ушла. И если я захочу повторить ещё раз, то сделаю вновь.

— Даже не думай.

— Ты угрожаешь мне?

— Я просто хочу, чтобы ты что-нибудь съела, пару минут отдохнула и выслушала меня. Идём, Шерри уже приготовила горячий кофе и отличный яблочный пирог.

Несмотря на всё, Пенни испытывала голод и не могла противиться этому предложению. Через пять минут они уже сидели за столом, расположенным рядом с витриной, на которой, золотым маркером, кто-то нарисовал кота с длинными усами и мурлыкающей улыбкой.

Пенни поглощала пирог и пила кофе, словно завтра никогда не наступит.

— Сколько ты ешь? Похоже, что ты голодаешь уже месяц. Будешь ещё кофе?

— Нет, достаточно.

— Теперь ты не такая идиотка как раньше?

— Я никогда не была идиоткой!

— Раньше да, когда ты сбежала. Ты удосужишься выслушать меня?

— Нет.

Неожиданно, Маркус протянул руку через стол и взял её за руку. Пенни отдёрнула её назад, словно получила удар от электрического тока. Он фыркнул, а затем сказал:

— Я не трахался с Ребеккой.

— Знаешь, как мне насрать на то, что ты сделал! — воскликнула она. Однако, непосредственно в следующий момент вспыхнула мысль, что она в состоянии вспомнить о своих правах в их договоре и поэтому выпалила: — Знаешь, что я тебе скажу? Напротив, мне не насрать, да ещё как! Мы договорились на деньги! Поэтому ты должен осознавать всё то, что ты делал за время, пока работал на меня!

— Пенни, не перегибай палку. Я ни от кого не зависим. Однако Ребекку я не трахал. Довольна?

— Можно не трахать, но сделать многими другими способами, — расстроено фыркнула она, глядя в окно.

— Ничего не произошло.

— Ничего? И тогда зачем ты ходил с ней в погреб?

— Потому что я понял, чего она от меня хочет. Мне было интересно увидеть, как далеко она готова зайти, а затем послать её на хер.

— И…

— И я послал её на хер.

— Ты говоришь... правду?

— Почему ты удивляешься? Она космический унитаз и сука, каких мало.

— Ты находишь, что... она уродина?

— Я считаю, что она гнилая и уже начинает плесневеть снаружи.

— Но как ты узнал, что... что тебе не понравиться? И если потом, пока находился там…

— Ничего не произошло. Пока я там находился, то думал лишь о том, что этот чёртов подвал воняет сыростью.

— Ты определённо ненормальный, Маркус.

— Я не трахаю всё, что имеет отверстие. Минимальный выбор делаю даже я.