— Она меня сейчас возненавидит ещё больше, чем раньше.

— Тебя это волнует?

— Ни капли. Угостишь меня ещё одним кусочком пирога?

— Всё равно ты платишь.

— Я поняла, мне придёт отдельный счёт за расходы.

— Что-то в этом роде.

— Какой же ты кретин. Я никогда не встречала кого-то, более привязанного к деньгам.

Он кивнул Шерри, и та принесла другой кусок пирога. Пенни заметила, что он смотрел и улыбался ей как любящий сын. Когда они вновь остались одни, то спросила его:

— Кто она? Откуда ты её знаешь?

Несколько секунд Маркус помолчал, и Пенни подумала, что спросила что-то не то, а это молчание означает «занимайся своими делами». Вместо этого, просто чудо, но он ей ответил.

— В детстве я называл её тётей, даже если она не моя тётя в действительности.

— В детстве? — удивлено воскликнула она. — Значит, ты уже кого-то знал в этом городе?

— Да. Я остановился здесь ещё и по причине – узнать как она. Ничего особенного.

— Напротив, я считаю, что это фантастика. Иметь кого-то, кто напоминает нам о детстве. Если бы не моя бабушка, то я тоже была бы без семьи.

— Я, наоборот, предпочитаю забыть своё детство. Но её обожаю по-прежнему. Это была не её вина.

— Её вина?

— Ты закончила набивать брюхо?

— Да.

— Дождь перестал. Попробуем добраться до дома. Мы недалеко.

Незадолго перед выходом на улицу, добрая Шерри подошла к Пенелопе и обняла её.

— Спасибо, — сказала она и Пенни вышла с сомнением, что, по какой-то тайной причине, её разыгрывают.

«Почему я чувствую себя так хорошо рядом с ним?»

Она спрашивала себя десятки раз, пока они шли вместе в темноте, густой, словно патока.

По пути они обменялись несколькими словами, как вдруг Маркус спросил:

— Тебе холодно?

— Немного, но мы почти пришли.

Ничего больше не говоря, он снял пальто и протянул ей.

— Всё в порядке, спасибо, — ответила Пенни, отталкивая его рукой.

— Надень это чёртово пальто.

— У тебя добрые намерения, но ты выражаешь их как портовый грузчик.

— Если не хочешь, я его заберу.

Пенни закусила нижнюю губу. Было холодно, ещё как.

— Окей, спасибо.

Надела пальто и ей показалось, что оно сделано из металла и имело шлейф. Огромное, тяжёлое и длинное. Но сохраняло тепло и пахло Маркусом.

Ещё часть пути они продолжили в молчании. Небо становилось светлее, а звезды казались осколками стекла.

— Я думаю, что знаю, почему Ребекка доставала тебя в школе, — через некоторое время сказал Маркус.

— Я знаю, почему она доставала меня. Потому что я не была богатой и красивой, и она чувствовала себя запачканной просто моим существованием.

— А также и в основном, потому, что ты нравилась тому парню... как там его зовут?

— Кому?

— Парень с вьющимися волосами.

— Игорь?

— Но, что за дерьмовые имена у всех них?

— Перестаньте все болтать о том, что я нравилась Игорю.

— Кто ещё тебе сказал?

— Хм… он.

— Он сказал, что ты ему нравилась?

— Да, но он меня разыгрывал.

— И когда он сказал тебе об этом?

— В то время когда ты вёл себя как мудак с Ребеккой.

— И он сказал, что ты ему всё ещё нравишься?

— Что это такое? Допрос?

— Я хочу знать.

— Ты хочешь, хочешь... ты всегда приказываешь. В любом случае, да, я ему всё ещё нравлюсь. Но думаешь, я ему верю?

— А тебе?

— Что?

— Он тебе нравится?

— Прекрати, — проворчала она, думая о том, насколько бессмысленный этот разговор.

«Нет, мне не нравится, потому что мне нравишься ты, засранец».

— В любом случае, Ребекка ревновала к тебе, — заключил Маркус. Достал из кармана пачку «Честерфилд» и взял сигарету. Она подумала, что вот уже несколько часов как он не курил, и было странно видеть его без этого белого придатка, висящего на губе. Последующие несколько минут он яростно курил.

— Подобное предположение – полный абсурд. Я надеюсь, мне не придётся больше иметь дело со всеми ними, от первого до последнего, — заключила Пенни.

— Включая Игоря?

— Я же не дура, чтобы позволить очаровать меня двумя коровьими глазками.

Он закурил ещё одну сигарету, они заканчивались так молниеносно, словно были сделаны из воздуха. Глотки отравленного кислорода. Через несколько минут Маркус повернулся к ней и вернулся к расспросам:

— Он строил тебе глазки?

— Ах, да, представляешь, я нравлюсь парню? Возможно, я не вызываю мгновенного разрыва сердца, но на длинных дистанциях произвожу запоминающееся впечатление. Конечно, до сих пор речь шла в основном о психопатах, но это не моя вина. Не делай лицо, как будто тебе интересно, что такого остальные могут во мне найти.

— У тебя короткая память.

— Да?

— Мне казалось, было ясно, что я тоже тебя считаю... как бы это сказать... трахабельной.

— Ах, правда и раз тебя не привлекают все существующие дырки, то мне следует чувствовать себя польщённой этой уступкой. Но, кто знает почему, я думаю, что включу тебя в группу психопатов.

Маркус засмеялся, впервые за этот странный вечер.

— Ты недалека от истины, — признал он.

— На самом деле я тебе нравлюсь... в этом смысле?

— Трахнул бы тебя? Да, но я этого не сделаю.

— Почему нет?

— Потому что ты станешь ловушкой.

— Ловушкой?

— Ты не на одну ночь. И я не ищу историй. Они у меня уже есть.

— А если я поклянусь тебе что хочу того же? Секс и бай-бай – подразумеваю.

Маркус нахмурился.

— Пенни, не играй.

— Кто играет? Мне двадцать два года, а не восемь, и я сделана из плоти и крови. Конечно, я не трахаюсь с любым за баром, такое никогда, но в определённый момент я тоже могу иметь необходимость... в быстрой встрече и без осложнений, ты так не думаешь? И я знаю тебя достаточно, но не слишком хорошо. Это не будет чем-то грязным, но в тоже время и неважное. Что-то среднее.

— Я сказал тебе завязывать.

— Правда, в том, что я тебе не нравлюсь. Твои слова просто отговорки.

Они подошли к дому, который стоял в темноте как старый сломанный монолит. Снова не хватало света, и Пенни достала мобильный телефон из сумки.

Было несколько пропущенных звонков от Маркуса, три с неизвестных номеров, и столько же смс. Она начала читать перед входной дверью, пока Маркус курил и курил, в состоянии яростного безумия.

Написал Игорь.

Как он раздобыл номер телефона?

«Всё в порядке, Пенни? Ты вернулась домой? Это я, Игорь».

«Не заставляй меня волноваться, я видел тебя слишком расстроенной».

«Если Маркус оскорбляет или злит тебя, помни обо мне».

— Вот, видишь? Учитывая, что ты такой бесценный, как принцесса-девственница, я уже нашла кого-то для утешения. Может быть, Игорь говорил искренне.

Она игриво подняла мобильный телефон, показывая сообщения. Он не смотрел на них, не смотрел ни на что, кроме её глаз. Бросил на землю сигарету жестом, который, показался акробатическим, и она приземлилась в дальнюю лужу. Затем он схватил Пенни за запястье и с угрожающе близкого расстояния сказал ей:

— «Принцесса-девственница» мне никто и никогда такого не говорил. Окей, выиграла ты. Поднимайся ко мне, я покажу тебе, кто принцесса.

Через десять минут они были уже в мансарде, и сердце Пенни угрожало задушить её за горло. Маркус снял ботинки и свитер и ходил по дому полуголый. В тусклом свете его татуировки казались тёмными сигналами опасности. Сегодня он не надел свой кожаный шнурок и когда повернулся спиной, то Пенни увидела ещё одного морского ската, больше чем на груди, который развернул крылья до ягодиц. Она смотрела загипнотизировано, на нанесённые на загорелую кожу татуировки, и казалось, что они оживают при каждом движении.

— Хочешь кофе? — спросил он, пока возился со старой электрической кофеваркой. — Я да. Сегодня ночью хочу поразвлечься.