Считалось, что душа имеет облик птицы. Даже в Сэмундовой Эдде сказано, что в потустороннем мире летают опаленные птицы, некогда являвшиеся душами[504], то же самое представление нередко проявляется и в народных сказках. Дух убитой матери приплывает в утином обличье, или душа сидит на могиле в виде птицы; убитый младший брат скачет мелкой пичужкой, брошенная в воду девушка поднимается в воздух белой уткой[505]. Частые превращения в лебедей, голубей и воронов[506] восходят к тому же самому представлению: души эти принадлежат убитым, каковое народная сказка смягчает, заменяя смерть превращением. С этим верованием следует связать суеверное правило, согласно которому после смерти человека следует отворить окна в доме, чтобы душа могла вылететь на свободу[507].
Из народных преданий мы также узнаем, что душа имеет облик змеи. Говорят, что змея выползает из уст спящего человека и удаляется от него; то, что видит она или то, что случается с ней на пути, спящий видит во сне[508]. Если помешать ей вернуться, человек умрет. В соответствии с другими преданиями душа могла иметь облик цветка — лилии или белой розы[509].
Представления эти можно считать пережитками верования в переселение душ, в соответствии с которым душа после отделения от тела переходит в животное или даже в неодушевленный объект. Более символичным является верование в то, что душа предстает в виде света. Отсюда идет представление о том, что ignes fatui (блуждающие огни), появляющиеся по ночам над болотами, являются душами усопших. Тот, кто во время жизни обманом переставлял межи, должен после смерти скитаться в виде болотного огонька или пламени[510].
В соответствии с хорошо известным народным преданием под землей существует пещера, где горит неисчислимое множество огней: эти свечи воплощают в себе жизнь смертного люда. Когда эта свеча догорает, жизнь связанного с ней человека заканчивается, и он предается в руки Смерти[511].
Но как души усопших оказываются в определенном им обиталище? Германское предание утверждает, что души людей после смерти принимают гномы. В средневерхненемецких стихотворениях, а также в народных верованиях Смерть предстает в качестве существа, наделенного различными именами, в назначенный час приходящего к человеку, уводящего его за руку на ровную дорогу, пляшущего с ним[512], сажающего на своего коня, забирающего в свою свиту, приглашающего в свою обитель, сковывающего цепями, или — вероятно, в соответствии с более поздним представлением, — сражающегося с ним и умерщвляющего копьем, дротиком, мечом или косой[513].
В некоторых областях Германии существует обыкновение помещать монетку в рот трупа[514], или для того, чтобы усопший мог купить разрешение на вход, или чтобы оплатил расходы на проезд[515].
Поскольку усопшие в ином мире продолжают прежнюю жизнь[516], естественным образом оказывается, что они не полностью отстранены от земной жизни. Им не дается напиток забвения, и воспоминания о земных свершениях не оставляют их. Посему они охотно видят места, часто посещавшиеся ими на земле; однако проявляют особое беспокойство, если что-то привязывает их к земле. Закопанное сокровище не даст им покоя, пока его не найдут[517]; незаконченная работа, невыполненное обещание не дают им покоя в верхнем мире[518].
Аналогичным образом усопшие сохраняют привязанность к друзьям и родным. Отсюда верование в то, что они возвращаются в их дома и принимают участие в судьбе близких[519]. Так мать возвращается в верхний мир, чтобы позаботиться об оставленных детях[520], дети также обретают помощь на могилах родителей, которые в качестве высших сил исполняют их желания[521]. Убитые воины также встают, чтобы помочь своим товарищам победить[522]. Покой мертвых возмущает также излишняя скорбь и пролитые по ним слезы. Каждая слеза попадает к ним в гроб и мучает их; в таком случае они могут подняться из гроба, чтобы попросить перестать оплакивать их[523].
Викинги — королевская чета, епископ и воин. Шахматные фигуры, найденные на острове Льюис. 1100 г.
Корабль викингов из Осеберга. VII в.
Имир доит Аудумлу. Художник Н.А. Абильгард. Конец XVIII в.
Скандинавская бронзовая коробчатая фибула с космогоническими символами. X в. Остров Готланд
Битва Тора с Ёрмундгандом или Змеем Мидгарда. Художник И.Х. Фюссли. 1788 г.
Исландское издание Эдцы XVII в. Изображены, в частности, Один, Мьелльнир, Слейпнир, Хеймдалль, Гугин, Мунин
Мировое дерево Иггдразиль. Миниатюра из исландского манускрипта XVII в.
Бронзовые матрицы для изготовления чеканных пластин с мифологическими персонажами. VII в. Найдены в Торслунде на о. Эланд, Швеция
Валгалла. Миниатюра из исландского манускрипта XVII в.
Навершие в виде головы Одина с двумя птицами (они облетают мир, собирая сведения для Одина). Старая Ладога. VII–VIII вв.
Изображение Тора на рукоятке ведра. Из погребальной ладьи из Осеберга. IX в.
Локи и Хед убивают Бальдра. Миниатюра из исландского манускрипта XVIII в.
Один заставляет великана Бауги сверлить гору, чтобы добыть поэтический мёд. Миниатюра из исландского манускрипта XVIII в.
Хермод в Хеле. Сожжение Бальдра и гнома Литура. Миниатюра из исландского манускрипта XVIII в.
504
Frâ thvi er at segja, hvat ek fyrst um så, tha ek var i kvölheima kominn: svidnir fuglar, er sålir våru, flugu svå margir sem my. Solarljod, Str. 53.
Следует, однако, напомнить, что Solarljod является христианской поэмой, хотя и составленной в то время, когда на Севере еще доминировало язычество.
505
Grimm, J. & W., Kinder- und Hausmärchen, op. cit., Nos. 11, 13, 21, 47, 96, 135.
506
Grimm, J. & W., Kinder- und Hausmärchen, op. cit., Nos. 9, 25, 49, 93, 193, pp. 103, 221.
507
Müller, op. cit., p. 402; Grimm, J., Deutsche Mythologie, op. cit., AbergL Nos. 191, 664; Kuhn, Märk. Sagen, p. 367.
508
Когда вскрыли могилу Карла Мартелла, в ней оказалась большая змея; во всяком случае, так говорится в предании, которое далее рассказывает нам, что, истощив свои сокровища, он отдал на пропитание своим рыцарям десятую часть, полагавшуюся церкви. О змее рассказывает епископ Орлеана св. Эухерий. См. Wolf. Niederl. Sagen, No. 68. В соответствии с другими преданиями душа исходит изо рта спящего в виде бабочки, ласки или мыши. Grimm, J. & W., Deutsche Sagen, Nos. 247, 255; Grimm, J., Deutsche Mythologie, op. cit., pp. 789, 1036. Гете упоминает подобное суеверие в своем Фаусте:
Ach! mitten im Gesänge sprang Ах! Посреди песни
Ein rothes Mäuschen ihr aus dem Munde. Рыжая мышка выскочила из ее рта.
509
См. р. 631. Grimm, J. & W., Kinder- und Hausmarchen, op. cit., Nos. 9, 85. Народные сказки также рассказывают нам о людях, превращенных в лилии и другие цветы. Grimm, J. & W., Kinder- und Hausmärchen, op. cit., Nos. 56, 76. На стуле того, кто скоро умрет, появляется белая роза или лилия. Grimm, J. & W., Deutsche Sagen, Nos. 263, 264; Harrys, i, p. 76. Из могили несправедливо казненного вырастают белые лилии как знак невиновности; из могилы девушки вырастают три лилии, которые может сорвать только ее возлюбленный; на могилах влюбленных вырастают цветущие кусты, переплетающиеся ветвями. В шведских балладах из могил также вырастают лилии и липы. В шотландской балладе о Прекрасной Маргарет и Милом Вильяме сказано:
См. также историю Акселя и Вальдборг рр. 258–260, где речь идет о кленах.
510
Müller, op. dt., р. 404. См. примеры этого суеверия passim.
511
См. Grimm, J. & W., Kinder- und Hausmärchen, op. cit., No. 44. Müller, op. cit., p. 404. To же самое представление заложено в народных суевериях. В крещенский сочельник все огни в доме должны быть потушены, чтобы никто не умер. Grimm, Abergl., Nos. 421, 468. В Альбтале родственники невесты в день венчания во время службы держат в руках трижды перекрученную свечу: тот, чья свеча догорит первой, первым и умрет. Schreiber. Taschenbuch, 1839, р. 325.
512
В соответствии с предисловием к Хелъденбух гном забирает Дитриха Бернского со словами: «Ты должен идти со мной, твое королевство более не от мира сего». В соответствии с христианскими представлениями души усопших забирают ангелы или демоны, в частности эта обязанность приписывается Архангелу Михаилу.
513
Представление о пляске смерти, однако, не прослеживается ранее пятнадцатого века. Müller, op. cit., р. 405.
514
Grimm, J., Deutsche Mythologie, op. cit., Abergl. No. 207. Mark. Sagen, Nos. 19, 30.
515
Müller, op. cit., p. 408.
516
В соответствии со многими германскими преданиями мертвые обретают прежний облик и занимаются тем же, что и прежде. В разрушенных замках рыцари в старинных костюмах устраивают турниры и веселые пиры; священники служат мессу, даже охотник и грабитель после смерти занимаются прежним делом. Grimm, J. & W., Deutsche Sagen, 527, 828; Niederl. Sagen, Nos. 422, 424, 425; Mones Anzeiger, 4, 307; Harrys, i, No. 51 et alibi.
517
Grimm, Abergl, No. 606, comp. 207, 588.
518
Müller, op. cit., p. 410.
519
В области Куртрай существует обычай во время доставки покойного в церковь повторять Отче наш на всяком перекрестке, чтобы усопший сумел при желании найти дорогу домой. Niederl. Sagen, No. 317. Покойники обыкновенно возвращаются на девятый день. Grimm, Abergl., No. 856. В соответствии c Eyrb. Saga, с. 54, покойник приходит на собственные поминки.
520
Для умершей в родах матери в течение шести недель застилают постель, чтобы она могла лечь в нее, когда придет покормить ребенка. Niederl. Sagen, No. 326.
521
Grimm, J. &W., Kinder- und Hausmärchen, op. cit., No. 21. Cp. Hervarar Saga и Udvalgte Danske Viser, i, p. 253.
522
Grimm, J. & W., Deutsche Sagen, No. 327. Cp. Wunderhorn, i, 73, 74. Мертвые также мстят. Niederl. Sagen, No. 312. В соответствии со старинным верованием человек, умерщвленный в день Всех Святых, не будет иметь покоя в могиле, пока не отомстит убийце. Ibid., No. 323.
523
Müller, op. cit., p. 412. Grimm, J. & W., Kinder- und Hausmärchen, op. cit., No. 109. Верование это с чувством выражено в старинной датской балладе об Ааге и Эльсе: